Пресс-папье - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Фрай cтр.№ 28

Семейный-шмулейный, вот что я вам скажу. Что с нами произошло, почему это слово нелепым образом превратилось в блистающее знамя, под которым нам должно пробиваться сквозь снег и льды к новому золотому веку? Оградить нас от роста преступности оно навряд ли способно. Если разобраться, около восьмидесяти процентов преступлений имеют домашнее происхождение, растление малолетних и физическое их совращение почти полностью ограничиваются кругом семьи, и, сколько я помню, существует лишь один документированный случай, в котором инцест практиковался вне семьи, да и он оказался в конечном счете никаким не инцестом.

На мой взгляд, если мы собираемся взять под контроль все помыслы граждан нашей страны, а похоже, наши мудрые, любящие и гуманные правители как раз на это и нацелились, сейчас самое подходящее время для того, чтобы принять билль, запрещающий пропаганду семейной жизни.

На Би-би-си-2 имеется программа «Уик-энд», мерзостность коей невозможно передать никакими словами. Подобно любой «семейной» программе, ведет ли ее Ноэль Эдмондс или Фрэнк Боф, она производит поначалу впечатление не более неприятное, чем празднование юбилея трикотажных изделий компании «Прингл» в сочетании с выставкой спортивных рубашек, принадлежавших некогда теннисисту Фреду Перри. Увы, все далеко не так невинно. На деле перед нами апофеоз Семьи. Идея этой программы – на первый взгляд безвредной, порою смешной – состоит в том, чтобы давать информацию о событиях, которые происходят в стране, или в Соединенном Королевстве, как они ее называют, по уик-эндам. Сквернейшая же сторона этой затеи состоит в следующем: программа выбирает «типичную семью», чтобы та испытала на себе какой-либо из «видов досуга», предоставляемых одним из сотен «парков традиционных развлечений», «центров семейного отдыха» или «центров тематической активности для веселого, радостного, счастливого и беззаботного развлечения на досуге», занимающих в нашей стране колоссальное количество места, которое, не будь их, можно было бы отвести под предприятия менее пагубные, скажем, под вырабатывающие ядерное топливо реакторы или заводы компании «Юнион Карбид». [100] «Типичная семья» проводит день в выбранной этой программой геенне, а затем возвращается и выставляет ей оценки «по десятибалльной шкале». Самое главное, разумеется, это соображения безопасности: достаточны ли средства надзора за территориями, на которых осуществляется «тематическая активность»? Оснащены ли сетки и решетки, за которыми в центрах естественной среды, или «зоо», как их принято называть в нашей стране, содержатся дикие звери и экзотические растения, шипами, способными остановить даже бейсболиста из команды «Лос-Анджелесские бараны»? Учитывается буквально все.

Не могу передать вам, какую давящую муку я испытываю, когда эта жуть или иная, подобная ей, разворачивается перед моими глазами. Вот, скажем, компания «Маркс и Спенсер» решила построить «гипермаркет на самом краю города», поскольку, по словам ее представителя, будущее за «семейным шопингом». Как ни люблю я мою семью, а сильнее меня никто ее любить не способен, могу сказать с совершенной определенностью: если бы названная процедура регулярно практиковалась в пору моего детства, я, не дожив бы и до десяти лет, попал в первые заголовки газет как устроитель «Семейной резни в магазине самообслуживания “Сейнзбериз”».

Дети стремятся к отстранению от родителей, родители – от детей. Независимость и противоположность интересов, нередко отцеубийственных по их природе и смыслу, вот что для детей важнее всего. Родителям не следует одобрять вкусы своих детей в том, что касается музыки, одежды, телепередач или друзей, – и vice versa. [101] По крайней мере, они не обязаны одобрять таковые и не нужно от них этого ждать. Как и мы не обязаны одобрять вкусы нашего правительства по части ценностей, нравственных правил и иностранной политики. Вы и силком не загоните меня в национальную христианскую семью, которая не желает разговаривать с гомосексуалистами – если, конечно, те не настолько больны и беспомощны, что нуждаются в благотворительности, – и всегда готова задать хорошую трепку каждому, кто осмеливается дерзить полицейским и военным или задавать слишком много нахальных вопросов.

Принуждение, покорность, тирания и угнетение – это такие же семейные понятия, как любовь, сострадание и взаимное доверие. Все зависит от семьи. Интересно было бы узнать, какие «семейные ценности» мгновенно ассоциируются у нас с нашим правительством? Хотя чего уж тут интересного – все и так ясно.

Двадцать лет спустя

Мы продолжаем печатать статьи, которые появятся в «Слушателе» ровно через двадцать лет. На этой неделе вашему вниманию предлагается та, что увидит свет в июне 2008 года.

Печально известный шпион Саймон Мулбартон рассказывает, сидя в тюремной камере города Веллингтон, Новая Зеландия:

Да, в Кембридж я поступил в 79-м и именно там обратился в тэтчериста. Я понимаю, сейчас это звучит странно, но видите ли, в чем дело, такая тогда была мода. В те дни нас со всех сторон обступала безработица, рецессия, расовые конфликты, и очень многие из нас, студентов, естественным образом становились пылкими циниками и страстными реалистами, нас притягивал к себе монетаризм, фридманизм, а кое-кого и откровенный тэтчеризм-рейганизм. Не забывайте и о том, что некоторое время спустя всех нас объединило великое дело – Фолклендская война, к нам присоединялось все большее число первокурсников, а защита нашего лидера стала для нас чем-то вроде идеологического боевого клича. Важно представлять себе обстановку того времени, понимаете? Тогда было очень много влиятельных в интеллектуальном отношении профессоров – Кейси, Каулинг, Роджер Скратон, столпы истеблишмента и сочинители столбцов «Солсбери ревю» – тэтчеризм был просто-напросто воздухом, которым мы, не привыкшие подолгу думать студенты, дышали. Мы очень много читали – Пола Джонсона и Фердинанда Маунта; их новые идеи, говорившие: хватай что можешь, пусть всем правит рынок, дави профсоюзы и так далее, казались до крайности привлекательными новому поколению эгоистичных студентов, напуганных перспективой остаться по окончании университета без работы. Некоторые из нас даже посещали Америку избранного несколько раньше Рейгана, и то, что мы видели в ней, вдохновляло нас (поймите, это было еще до того, как всем стало ясно, что он окончательно спятил) – таким простым и привлекательным оно выглядело.

Мой первый контакт с человеком из ЦРУ произошел, сколько я помню, в 1980-м, на втором году моей учебы, во время одного из собраний «Приверженцев», элитного клуба студентов крайне правого толка. На этих собраниях мы по очереди зачитывали друг другу статьи из «Мейл», «Экспресс», «Сан», из чего угодно, – хоть некоторые державшиеся особо крайних убеждений студенты читать толком и не умели. Так или иначе, преподаватель Питерхаус-колледжа, бывший уже не один год человеком Вашингтона, подошел ко мне и спросил, не хочу ли я поработать на ЦРУ. Я с охотой согласился.