Спать и верить. Блокадный роман - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Тургенев cтр.№ 47

— Муха? — засмеялась Варенька.

— Муха. И Насос.

— А Водолей, — вспомнила Варенька, — не занят делом? Просто так воду льет?

— Не знаю, — растерялась Генриетта Давыдовна. — Надо выведать.

— Может еще не открыли Пильщика? — предположила Варенька. — Правильное было бы созвездие.

— Официально все звезды разделены и названы. Забыла уже астрономию? Ну-ка — сколько всего созвездий?

— Семьдесят семь! — припомнила Варенька.

— Тройка тебе! С маленьким плюсом. Восемьдесят восемь!

— Но ведь можно было иначе звезды на созвездия распределить? — сообразила Варенька.

— Хорошо, четверка с минусом. Можно, конечно… Но… зачем?

— Чтобы Пильщик был. И Рыбак. Вместо Мухи. И Врач. Врача ведь нету?

— Нету.

— Безобразие!

— По Врачу согласна…

— И Учителя нет!

— А как ты его изобразишь?

— С глобусом, Генриетта Давыдовна.

— Глобус на созвездии, Варюша, это перебор…

Большинство ленинградцев ходило по улицам ссутулившись не только лишь из истощения сил и постоянного перепуга, но еще и смотрели, не лежит ли что полезное на земле. Карточка, например, или папироса.

Пялились в землю все, но находили — немногие. Патрикеевна относилась к тем, кто находил. Карточек пока не свезло, но папиросы — по штуке — трижды, однажды упаковку аспирина, однажды небольшую шоколадку «Сириус», а еще однажды — 100 рублей. И еще однажды красивую пуговицу с цветком: реализовать ее было затруднительно, но красота и сама по себе дело не последнее. Улучшает настроение, а заодно и здоровье.

Ну, варежку еще днями нашла: хорошую, но одну, без пары.

Тянулись же находки к Патрикеевне не только за цепкость зрения, хотя и не без того. Главная же причина: Патрикеевна уверена была, что ей находки положены. Потому что рыскала она по улицам много и нешуточную на уличные рысканья делала ставку.

Хотя, конечно, продуктивнее искать в карманах граждан, а не на мостовых.

Смертника Патрикеевна распознавала почти безошибочно и без особой логики. Не по походке, не по носу белому, не по взору пустому или по запаху, а скорее так, без всего, распознавала да и весь сказ.

Сегодня час уже пасла она даму в бывшем богатом, а ныне разнаистрепанном красном пальто с воротником из очень бывшей лисы.

Дама, обнаруженная в Коломенской, долго петляла бесцельно безлюдными переулками и была, казалось бы, уже того… не на сносях, а вот ровно категорически наоборот. Едва-едва шлепнется. Но не шлепнулась. Выбрела на Лиговку, Патрикеевна забеспокоилась. Тут народу много, не зажируешь.

Дама, к счастью, скоро свернула в Свечной и почти сразу присела у сохранившихся ворот разбомбленного дома, около вазы-урны, и тут же на миг словно подпрыгнула всеми членами, как марионетка. И застыла.

Патрикеевна метнулась к добыче, примкнулась. Одной рукой обшаривала карманы и пазухи, другой — оглаживала щеки и лоб. И причитала погромче:

— Очнись же! Эй! Вставай же! Ну же!

И прочие обрывочные восклицания, призванные убедить случайного свидетеля, что происходит не ограбление трупа, а попытка спасения.

За мародерство, в общем, стреляли не глядя. Патрикеевна это, как подписчица «Ленправды», хорошо понимала.

Плотный картон во внутреннем кармане. Карточки, не иначе. Если не праздничная открытка — вот будет удар! Подарочек от болыпевичков!

— Помочь, бабуленька? — раздалось сзади.

Патрикеевна едва руку из порочащей позиции выкрутила.

Молоденький красноармеец с пушком над губой ринулся к дряхлолисой.

Вполне дельно проверил глаза, пульс. Тщательно, видать, изучал оказание первой помощи.

— Умерла она, бабуленька, — сочувственно резюмировал красноармеец.

— Умерла, — эхом отозвалась Патрикеевна, не слишком усердствуя в слезе.

Данного красноармейца можно было не опасаться.

— Сестренка ваша? — предположил боец.

Ни возрастом, ни внешностью на сестру, а уж тем более на сестренку покойная не походила. Разве что половой принадлежностью.

— Соседка бывшая, — пояснила Патрикеевна. — Год как со двора съехала, с тех пор и не видала ее. Душевная была женщина. Эх!

Платок к глазам поднесла на всякий случай.

— Куда ж вот ее теперь?

— Да уж никуда, бабуленька. Приедет… спецбригада. Сейчас ездят, прибирают… умерших.

Это он ей объяснял, ленинградке.

— Не тужи, бабка! — резко прибавил вдруг паренек и в тоне, и в обращении. — Вычистим мы гитлеросу нутро до самой прямой кишки!

— Скорей бы уж, внучек…

Добычу дома уже проверяла, наверняка чтоб без левых глаз. Королевская случилась добыча: карточки пусть иждивенческие, но на двух человек, а месяц-то еле почат!

Патрикеевна хихикнула, вытащила портвейн.

Ровно на том месте, откуда наблюдала Варенька хитрую на льдине уточку, толкнул ее в спину налетчик. А второй дохнул в лицо запахом тяжелым, алкогольным перегаром:

— Пальто, сучка! Живо!

Варенька растерялась. Налетчик говорил с акцентом, но вот с каким? Вареньке показалось, что с немецким. Но немецкий шпион вряд ли станет налетчиком, он прячется для диверсий. Замок Инженерный, на сундук похожий, высился в темноте. Там одного царя задушили. Вроде бы даже собственный сын.

— Оглохла, сучка?

Варю больно ударили по уху, голова загудела, словно колокола. Дернули за воротник. Пальто новое, с конца той зимы, каракулевое, дорогое. Патрикеевна еще советовала сменять его на пальтецо поплоше плюс продукты. Не время, говорила, теперь наряжаться. Как в воду. Пуговицы поскакали по мосту.

За пазуху полезла грубая рука — то ли украшение искать, то ли так, за пазуху.

— Эй… пассажиры! А ну оставили девушку!

По мосту спешил — на помощь! — мужчина в распахнутой шинели, с босой головой. Вареньку толкнули на колени, губой больно ткнулась в решетку.

— Чо, дядя, жить надоело?

Злоумышленники синхронно, как в кинематографе, шагнули вперед. У каждого по ножу в руке! Максим первый нож выбил ногой, но поскользнулся, шлепнулся на спину.

Грабитель уже прыгал тигром, пришлось стрелять. В колено, и налетчик — без лишнего слова — метнулся на одной ноге через дорогу, рукою ногу заменяя, удивительной раскорякой, чистый цирк. Второй исчез, как в иллюзионе, слинял. Максим прицелился в первого.

— Нет-нет-нет, — воскликнула Варенька. — Не стреляйте!