Меч на ладонях - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Муравьев cтр.№ 43

Хохот у костров новгородцев не смолкал до самой полуночи…

10

Между Гамбургом и Магдебургом кроме реки существовала вполне сносная дорога еще римской постройки, которой пользовались имперские курьеры и паломники, неспособные оплатить водный путь. Через час после того, как «Милая Эльза» отчалила от мостков, по этой дороге к временной столице империи отправились два всадника. Одетые просто, но с заводными лошадьми на поводу, они очень спешили. Одним из них был рыжий Хладик, проводник русичей.

Всадники опередили «Милую Эльзу» на четыре дня. В то время как новгородцы только подходили к границе мейссенских земель, в ворота усадьбы в пригороде Магдебурга уже стучали запыленные кулаки бывшего проводника.

Суровый привратник дома нехотя пустил запыленных гостей и провел их к хозяину, готовящемуся ко сну в небольшой столовой перед пылающим камином.

Личный медик его императорского величества Энцо Валиаджи был в прекрасном настроении. За последние месяцы к императору вернулись все его несложные мужские радости. Недуг, который сорокалетний государь Германской империи лечил уже больше десяти лет, отступил, и Генрих IV наслаждался обществом своей молодой жены, императрицы Адельгейды [76] , и остальными пятнадцатью развлечениями дворянина [77] , что, без сомнения, являлось заслугой его нового медикуса.

Валиаджи потянулся в кресле и глянул в крошечное окошко на пыльные липы двора.

Очередное усмирение мятежной Саксонии закончилось зимовкой имперского двора в Магдебурге, и, по слухам, венценосным супругам здесь нравилось, чего нельзя было сказать о новом императорском лекаре.

Валиаджи, при посвящении десять лет назад получивший имя Пионий, потягивал горячее сладкое итальянское вино, приправленное корицей и лимонными корками, и парил ноги. Невысокому сухощавому итальянскому медику было уже ни много ни мало сорок семь лет. И не всегда у него были крыша над головой и таз с горячей водой в ногах. Энцо старался наслаждаться полученным положением, знал, кому он обязан этим, и пока не собирался расставаться со свалившейся на него удачей, хотя и брезгливо посматривал на окружающую суровую германскую архитектуру. Германия так не вязалась с привычными ландшафтами родной Италии!

Валиаджи думал о Любеке. Именно с этим портом нынче были связаны честолюбивые мысли лекаря. Та сила и власть, которую он получил, приблизившись к трону одного из влиятельнейших государей Европы, та мощь были лишь отголосками силы, которую он может обрести, если станет главой местного клана почитателей богини Архви серпом ее. Энцо не был старым и заслуженным адептом этого культа. Все, что связывало его со странными новыми верованиями, было вокруг него: благодаря Архви лекарь-неудачник, промышлявший кровопусканием и лечением от вздутия живота, получил знания, позволившие ему стать светилом медицины, подняться среди не столь везучих коллег. За последние пять лет он узнал о болезнях и их лечении больше, чем за двадцать лет обучения и практики, то есть за всю свою сознательную жизнь до того момента, когда в полупустой корчме сизоносого Тихши к его столу подсел странный купец.

Тогда в корчме Энцо напился и долго говорил с новым знакомым, а наутро уплыл с ним на корабле в далекую Азию. Через пять лет Валиаджи вернулся адептом культа Архви и лекарем, равным которому не было при дворах германских маркграфов и французских герцогов.

Энцо не был ярым католиком, хотя родился и вырос в Венеции. Его отец был христианский купец, мать – габрейка [78] , на которой тот женился в расчете на приданое. Когда Энцо был еще мал, отец разорился и пропал где-то, мать с ребенком вернулась к родителям, и маленького Энцо воспитывали в веротерпимой обстановке – для Валиаджи вопросы религии никогда не становились камнем преткновения: веруешь ли ты в Христа, Аллаха или Иегову – не важно, лишь бы твой бог приносил тебе удачу.

Культ, которому он теперь поклонялся, не стремился к известности. Толпам рядовых поклонников адепты богини предпочитали богатых и влиятельных последователей, получивших от Архви примеры своего расположения и следующих за новым верованием пусть не с горящими глазами, но с меркантильным интересом. Расположение их покупалось новыми возможностями, связями, долголетием и властью. Для каждого новообращенного находился свой ключик. Принимали только тех, кто мог быть полезен. И пусть из-за такой политики культ Архви будет тайным еще долго, власть и выгоды, полученные из рук богини сильными мира сего, привлекали все новых приверженцев…

Энцо повернулся к горящему камину. Мысли лекаря приятно туманил аромат хорошего вина. Позвать молодую польскую невольницу, которую он приобрел в прошлом месяце? Или потребовать еще вина и опиумную трубку? Все было хорошо. Правда, Архви не давала денег. За деньгами и властью надо было обращаться к Лучезарному. А Энцо все еще побаивался делать это.

Валиаджи смаковал вино. Жара от горящих в камине поленьев мягко перетекала в тепло в животе, а во рту причудливо переливался вкус далекой Италии. Вокруг витал легкий аромат лимона, и итальянцу казалось, что он не в дикой Германии, а в Апулии, где прошли его лучшие годы детства.

…Ввалившиеся гости не стали спрашивать разрешения и довольно вальяжно развалились в креслах итальянской работы. Валиаджи недовольно нахмурился. Выходить из состояния легкого опьянения не хотелось. Но гости сидели напротив и жадно косились на почти не тронутую жареную курицу и блюдо с нарезанным белым хлебом.

Хозяин сделал движение рукой, и один из приехавших набросился на пищу. Он попытался говорить с набитым ртом, но складного монолога не получалось. Энцо пришлось подождать. Второй из приехавших сидел молча.

Начал речь тот, которого новгородцы знали под именем Хладик:

– Мы нашли их, досточтимый магистр.

Валиаджи подобрался.

Хладик продолжил:

– Олаф договорился с хирдом Скьерва Тардалиргсона. Сейчас они в дороге на Хобург. Если не уже на подходах. – Хладик прожевал кусок. – Но почтенный Мисаил не перестал следить за въезжающими в город. И он нашел их. Тех, кто оскорбил вас, достопочтенный магистр.

Энцо слегка поморщился. Он немного переборщил с объяснениями, которыми сопровождал свой приказ. Достаточно было только повеления, объяснять свои мотивы подчиненным глупо. Тем более утверждать, что кто-то оскорбил могущественного магистра и ушел безнаказанным.