Глобальный Смутокризис - читать онлайн книгу. Автор: Максим Калашников cтр.№ 93

В процесс по-новому прочитанной субсидиарности вовлекаются при этом не только регионы, автономии или мегаполисы, но и разного рода амбициозные корпорации, обладающие трансэкономическим целеполаганием.

Это также идущий на смену гегемонии буржуазии новый политический класс – сгустки сознаний и воль, субъекты и агенты драматичных перемен, совершающихся в человеческом космосе.

Человек-manterpriser (человек-предприятие) институализирует себя как аутосуверена, следуя формуле: «Нет общества, есть только индивиды». Именно занимающий в мире властные позиции эклектичный слой четвертого сословия очерчивает контур трансграничного сообщества, развивающегося по собственным лекалам, знаменуя (и ускоряя) самим фактом своего существования пришествие постсовременного универсума…»

«Сегодня государство демонстрирует очередную серию политических метаморфоз, утверждающих еще одну ипостась феномена. Реализуя геоэкономическую экспансию, государство-корпорация все чаще ставит во главу угла проблемы конкурентоспособности, экономической эффективности, непосредственно соучаствует в решении крупных международных хозяйственных и финансовых проектов.

В свою очередь, это приводит к диверсификации внутренней структуры государства: метаэкономические организованности претендуют на специфическую автономию, шаг за шагом выходя за пределы национального регулирования. Характерными чертами неополитического формата являются тотальная оптимизация экономической эффективности, сброс социальных обременений, взгляд на население соответствующей территории, аналогичный отношению директората к служащим корпорации.

По ходу дела и территориальные, и деятельностные кланы национальной корпорации (ее «директораты») наращивают взаимную конкуренцию, стремясь использовать государственную механику в собственных целях, существенно влияя тем самым на общий режим ее функционирования, видоизменяя его. Ценность же формата национальной государственности в глазах ряда влиятельных групп постепенно девальвируется. И государство начинает все чаще совершать акции, слабо согласующиеся с прежним политическим форматом и генеральным вектором его интересов.

…Красноречивый элемент и существенный этап процесса – экспансия неолиберальной идеологии, модели мироустройства вместе с сопутствующей «революцией элит». Неолиберальный регламент, акцентируя права деятельных организмов, способствует истощению прежнего формата социальной солидарности и публичного блага…»

Однако, как убеждает Неклесса, идет встречный процесс: крупные корпорации обретают черты нынешних государств.

«Речь идет главным образом о становлении поколения влиятельных структур, способных действовать за горизонтом привычного ареала обитания ТНК. О властных параполитических организмах – отраслевых, территориальных, деятельностных; о «глобальных племенах» и сообществах, утверждающих себя как сеть взаимосвязей, возникших в ходе перестройки социума и разъедающих («коррумпирующих») основания публичной политики/представительной демократии.

Впрочем, схожие или в чем-то даже более красноречивые сюжеты уже имели место в прошлом: вспомним опыт Ост-Индской компании, обладавшей не только мироустроительными концептами и собственными денежными знаками, но также впечатляющими средствами проекции силы – военным флотом, вооруженными частями. Или еще более выразительные квазигосударственные рейдерские/каперские коалиции, прочерчивавшие в нейтральных водных просторах зыбкие границы экзотичных «морских государств»…»

При этом новые «коммерциализированно-корпоративные» государства становятся звеньями глобальной экономики, островами в море глобализации. Они ведут наступление на умирающие государства-нации. Неклесса обрисовывает сей процесс так:

«Сегодня мы все чаще сталкиваемся с ситуацией, когда национальное государство начинает рассматриваться не как интегрирующий субъект, а политэкономическая группировка как его составная часть, – но прямо противоположным образом.

Другими словами, государство превращается в синтетический объект: аморфное пространство, в пределах которого тот или иной клан (корпорация профессиональная, территориальная, этническая или иная) борется за особую субъектность и сферу своего исключительного («парасуверенного») влияния, пренебрегая при этом интересами слабеющей «общенациональной корпорации». А национальный патриотизм состязается с мультигражданственностью и корпоративной лояльностью. В связи с чем Вадим Цымбурский пишет, например, о сложившейся в 90-е годы прошлого века «корпорации утилизаторов России».

На глазах возникает каркас биполярной модели, предполагающей в среднесрочной перспективе появление двух разрядов государственности.

Первый. «Поисковая» государственность А, являющаяся, в сущности, островом транснационального архипелага, предоставляющая ее руководителям право на присутствие в элитном кругу. Это сообщество, интегрированное одновременно в национальную политэкономическую среду и в глобальную сеть влияний, строится на основе совокупности олигархических картелей, сведенных в социально-политическую связность под зонтиком новой управленческой конструкции.

Второй. «Охранительная» государственность Б: социальная, административная, реализующая общенациональные и силовые полномочия власти, обеспечивающая функционирование привычных, но теряющих актуальность и эффективность форм государственного устройства – ветшающих институтов публичной политики и увядающих ветвей власти.

…В результате национальные планеты-государства раскалываются амбициозными игроками на своеобразные «астероидные группы», ощущающие подчас более значимую родственность с аналогичными парасуверенными образованиями, находящимися на других национальных орбитах, создавая с ними сложные, причудливые констелляции. Национальная государственность рассматривается в данной логике как особый цивилизационный ресурс, как историческое наследство, со временем также подлежащее приватизации в частную либо групповую собственность.

…Композиция нового мира может быть описана также с точки зрения геоэкономической логики миростроительства. Подобная логика охватывает все большее число деятельных субъектов, распространяясь на территориальные и отраслевые организованности, обретающие черты своеобразных корпораций-государств.

Их основой могут являться государственные и транснациональные корпорации, регионы и мегаполисы, другие деятельные организмы, объединенные в сложную, подвижную систему неформальных взаимоотношений как внутри страны, так и за ее пределами. Они способны планировать и реализовывать весьма масштабные проекты, играя при случае совместно, но при этом – всегда за себя…»

В принципе о подобной дьявольской эволюции государства как института в нынешней реальности писал и автор сих строк в содружестве с С. Кугушевым (цикл «Третий проект» и с Ю. Крупновым («Гнев орка»). Ничего хорошего человечеству, на взгляд многих, такая мутация государственности не несет. Ведь такие корпорации-государства, по сути, уничтожают наш человеческий капитал, нашу культуру, наше будущее, нашу демографию, образование и науку. Гонясь за прибылью здесь и сейчас, они уподобляются варварам, занятым подсечно-огневым земледелием: когда леса для получения пахотной земли беспощадно выжигаются, а участок, истощившись, затем забрасывается. И никто не думает о поддержании плодородия почвы.