Третий проект. Погружение - читать онлайн книгу. Автор: Максим Калашников, Сергей Кугушев cтр.№ 100

Без человечков нельзя было обойтись возле лесов, которые они деятельно вырубали, грузили на платформы и отправляли в другие страны, вдоль тянущихся над землей стальных гусениц нефте– и газопроводов, которые они обслуживали, а еще они кое-где роились на юге страны, где щедро плодоносила земля, а реки и озера изобиловали рыбой. На всех иных фрагментах белой от льда и снега России существование человечков представлялось исключительно затратным и (опять-таки с экономической точки зрения) – лишним.

Смотреть на макет надлежало сверху, через виртуально-оптический купол, который по принципу параллелограмма увеличивал изображение, делая его объемно-звуковым так, чтобы можно было разглядеть хмуро-озабоченные лица сживаемых со свету человечков, тоску исчезновения в их глазах. Можно было выбрать такую точку, из которой как бы из околоземного пространства смотрел на несчастливую Россию Гулливер, на редеющие ее леса, на проваливающиеся недра и сгущающуюся атмосферу.

Происходящее на макете каким-то образом одновременно разворачивалось (в образах сознания), как если бы в сознание, как в компьютер, вставлялся «си-ди». Картина, таким образом, представлялась более натуральной и законченной, очищенной от второстепенных, смазывающих восприятие деталей, чем в действительности.

Во всяком случае, Никита, как если бы сам Россией, ощутил скорбный трепет пустеющих недр, истечение подземных жил, ядерные (захороненные со всего мира) отходы, мерзость запустения, безлесную, лишайную голь, отравленную пустоту текущих вод, бактериальное шевеление в скотомогильниках, бесприютность пронизываемых ветрами пространств. И еще почему-то ясно расслышал победительный вой, а потом увидел … волков.

Они атаковали большие и малые населенные пункты, огромные серые волки с широкими лбами мыслителей. Как корм «Педигри» из консервных банок, извлекали застигнутых врасплох людишек из телефонных (где они сохранились) будок, влетали шерстяными оскаленными стрелами в распивочные (эти сохранились и приумножились) заведения, грызли пьяниц, как свирепые, ненавидящие алкоголь ангелы, гонялись по заснеженным шоссе за одинокими машинами, обгладывали их, как быструю железную скотину, рвали, не страшась быть намотанными мохнатыми тряпками на диски и покрышки, и страшно таранили лобовые стекла, порываясь к тонкому человеческому горлу как к уклоняющемуся стакану с кровью.

«Но при чем здесь волки?» – изумился Никита. Савва объяснил, что волки являются воплощением не только конкретного (сами из себя), но еще и обобщенного – глобализма, коррупции, нищеты, религиозного фундаментализма, регионального сепаратизма, экстремизма, терроризма – зла, терзающего Россию…»

Президент хмуро перечитал последние строки. Насупленно подумал о своем экономическом советнике. Завороженный странным текстом, перелистал несколько страниц и дошел до следующей закладки.

«Хочешь показать макет президенту? Зачем?» – искренне удивился отец.

«Как зачем?» – не менее искренне удивился Савва. – «Во-первых, власть в России священна даже тогда, когда лишена внутреннего содержания. А, во-вторых, страну жалко. Посмотри, что будет с нами, если оставить все, как есть через…» – и ввел в страну команду – 5 лет.

Человечки, реки, горы, леса и города сбились в сплошную серую массу, как если бы из них варили студень. Потом макет как-то незаметно просел, обезлюдел и обезлесел. Освещенными по всей России остались Москва, Питер и почему-то Ханты-Мансийск, по главной улице которого двигалось что-то вроде бразильского карнавала. Вдоль многих рек и горных хребтов определенно возникли укрепленные границы. Человечки, которых стало значительно меньше, обрядились в камуфляж, зарылись в окопы, то тут, то там постреливали друг в друга из гаубиц. Чукотка и Дальний Восток отвалились от макета, какого-то разорванного и мерцающего (видимо, напомнили о себе зарытые ядерные отходы). …Большинство нефте– и газопроводов уже не действовало. Они бесследно растворились в земле, как хирургические нитки в человеческом теле. Вдоль действовавших – обветшавших, заштопанных, как носки, вылезших, как варикозные вены, наружу – зелеными жуками ползали танки.

«Хочешь напугать президента плохим предсказанием?» – усмехнулся отец. – «С каких пор наша власть боится плохих предсказаний? Плохая конъюнктура – это воздух, которым она дышит, среда обитания, внутри которой она кует свою копеечку».

«Ладно, посмотрю, что будет через десять лет», – склонился над компьютером Савва.

Светящийся смерч, как штопор, ввинтился в макет. Европейские области, похоже, отпали. Россия начиналась теперь за Уралом. Если, конечно, это была Россия, потому что по степям там гонялись за … бронепоездами, в лисьих малахаях и с пиками. Россия (точнее, изломанный, как чудом не вылетевший из рамы кусок стекла, ее остаток) представала в виде дымящихся развалин вселенской свалки, по которой замедленно бродили люди (отребье в отрепьях). Относительно цивилизованная жизнь теплилась в огороженных то ли гетто, то ли укрепленных колониях, куда (это было в высшей степени странно) постоянно (на самолетах и на этих самых, преследуемых всадниками в малахаях и с пиками бронепоездах) доставлялись люди из-за пределов России. Столицей страны теперь, похоже, был Иркутск. Вокруг него по берегам Байкала расположились больничные гетто.

«Что это такое?» – полюбопытствовал Никита.

«К нам со всего мира будут свозить больных СПИДом и какой-то новой, разрушающей мир болезнью, – объяснил Савва, – чтобы они, значит, спокойно доживали на берегу Байкала – единственном свободном в России от ядерных отходов. За каждого больного российскому правительству выплачиваются какие-то деньги. Это будет основной статьей пополнения бюджета страны. Сначала от больных очистят Скандинавию, потом – Австралию и Канаду. До Африки, кажется, дело не дойдет. Если верить компьютеру, то соответствующий закон примут в 2007 году чуть ли не единогласно. Во-первых, объяснят депутаты, к нам будут привозить культурных, свободных людей, носителей демократии на генетическом, так сказать, уровне. Общаясь с ними, наш серый косный народ будет учиться жить по законам свободы. И наконец-то в стране появятся необходимые деньги для дальнейшего продвижения по пути реформ. В-третьих, наши ученые-медики получат шанс выйти на ведущие позиции в мире по борьбе со СПИДом, создать какую-нибудь вакцину против этой чумы ХХI века.

А почему нет? – усмехнулся Савва, – Какая, собственно, разница между отходами ядерными и человеческими? Разве они виноваты в том, что они – отходы?»

«Согласен, не виноваты. Назовем их так – вынужденные отходы, — сказал Никита. – Но почему Россия добровольно превращает себя в страну отходов?»

«На эту тему можно говорить бесконечно. Но лучше, – кивнул на макет Савва, – этому помешать, что я и пытаюсь делать», – он внимательно посмотрел на отца.

«Ну и что?» – повторил отец.

«А то, что через десять лет России не будет», – ответил Савва. – «Я понимаю, ты скажешь, – он осуждающе поднял руку, – что ему наплевать. Он-то исчезнет еще раньше. Это должно его волновать?»

«Ты находишься в плену ошибочной версии, – пожал плечами отец, – ты пытаешься служить проигранному делу, тому, что нельзя спасти!»