Если бы Гитлер взял Москву - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Шпаковский cтр.№ 109

Наличие квалифицированного радиста в танке тоже особых преимуществ ему не давало, хотя лишний член экипажа помогал всем все подносить, а при необходимости, как это случилось буквально только что, в случае выхода рации из строя радиста можно было послать в качестве связиста к командиру. Более того, танки с радиостанциями политработники и сотрудники особого отдела постоянно использовали для того, чтобы прослушивать сводки Информбюро и приказы Верховного Главнокомандующего, поскольку количество раций в бригаде было ограниченно. Между тем длительная работа танкового двигателя без нагрузки приводила к осмолению форсунок, а при неработающем — к быстрой разрядке аккумуляторных батарей. Косвенными виновниками всего этого экипажи считали именно радистов, так как на танках без радиостанций такие неприятности просто не возникали.

В результате Кириченко написал даже письмо, отправленное по инстанциям, в котором высказывал свои соображения о том, как усовершенствовать танк Т-34, чтобы ликвидировать эти недостатки. В частности, он предлагал посадить водителя посередине корпуса, поместив его голову в сильно бронированном приливе с люком вверху, вокруг которого он предлагал поместить три призматических прибора наблюдения и утолстить лобовую броню уже не за счет наварки на нее дополнительных броневых плит, а по-настоящему. Четвертого члена экипажа он предлагал сделать командиром, свободным от всех прочих обязанностей, а чтобы ему все было хорошо видно, разместить его сиденье в задней части башни танка и установить над ним командирскую башенку, снабженную стеклоблоками из триплекса.

Спустя какое-то время после этого Кириченко вдруг совершенно неожиданно вызвали в штаб бригады и показали приказ, изданный, как оказалось, еще задолго до того, как его танк пошел в наступление под Сталинградом:

«Приказ об укомплектовании танковых училищ Красной Армии

№ 0832 от 17 октября 1942 г.

В целях обеспечения танковых войск физически крепкими, смелыми, решительными, имеющими боевой опыт командными кадрами ПРИКАЗЫВАЮ.

С 1 ноября 1942 г. курсантский состав танковых училищ комплектовать рядовым и младшим начсоставом действующей армии из числа показавших в боях смелость, мужество и отвагу.

Для кандидатов в танковые училища общеобразовательный уровень установить не ниже 7 классов средней школы, допуская лишь исключение для младшего командного состава, награжденного за боевые отличия орденами и медалями Советского Союза. 3….

4. Для укомплектования танковых училищ указанным выше контингентом ежемесячно к 15-му числу отбирать из действующей армии 5000 человек по прилагаемому расчету.

Народный комиссар обороны СССР И. СТАЛИН»

— Ты у нас умный, — сказал ему замполит, — письма пишешь с разными техническими предложениями командованию — вот и поезжай, поучись, чтобы стать еще умнее. Может быть, и свой собственный танк изобретешь.

Такого финала Кириченко, конечно, никак не ожидал, но… делать было нечего, и он, попрощавшись с ребятами и комбатом, в тот же день уехал на попутной машине, по сути дела, в новую жизнь — учиться на офицера в танковое училище.

* * *

Самое интересное, что почти в это же самое время к начальнику особого отдела совсем другого фронта был вызван и старший лейтенант Петр Скворцовский, к этому времени получивший уже несколько правительственных наград.

Особист встретил его очень приветливо, однако задал совершенно неожиданный вопрос о том, была ли его мать и в самом деле потомственная польская дворянка. Петр Иосифович страшно удивился, поскольку по совету отца никогда этого и не скрывал и писал об этом во всех анкетах, но вот — надо же! — поинтересовались этим почему-то именно сейчас.

— У нее мать была дворянского происхождения, — сказал он, стараясь быть абсолютно точным во всем, — но род их обеднел, и она вынуждена была сама зарабатывать себе на жизнь, работая учительницей в минской гимназии. А моя мать встретила моего отца, когда ей было всего лишь семнадцать лет и она только что окончила гимназию. Она ухаживала за ним в госпитале во время нашего наступления на Варшаву в 1920 году, после чего поехала вместе с ним в Белев, где они потом и поженились. Так что от всего ее дворянства только одна ее фамилия и осталась, да и ту она сменила, как вышла замуж за отца…

— Да это нам все известно, — махнул рукой особист, как если бы его эти подробности и в самом деле очень мало интересовали. — Вы лучше скажите: знаете ли вы польский язык и умеете ли креститься и молиться как католик? Вы как-то об этом рассказывали в своей роте.

«Вот черти, уже какая-то сволочь успела донести», — подумал Скворцовский, а вслух сказал:

— Да, до десяти лет меня мама заставляла и креститься, и молиться на польском. Отец с ней ругался, бывало, из-за этого, но так и не сумел ей объяснить, что религия — это опиум для народа. Но я как в пионеры поступил, так и сам перестал этим заниматься. А почему вас это, собственно говоря, интересует? Ведь это было уже давно, я почти совсем ничего и не помню.

— А мы как раз очень надеялись, что вы помните, — сказал особист, — или же вспомните, если вам будет дано время позаниматься всем этим со знающими людьми. Дело в том, — продолжал он, стараясь придать своему голосу значительность, — что по решению Верховного Главнокомандования на территории Советского Союза планируется создание союзных нам армий из числа чехов, словаков, румын, поляков, по разным причинам оказавшихся на нашей территории и желающих бороться с фашизмом с оружием в руках. Официального решения пока еще нет, но оно будет, и довольно скоро. А пока нам нужны люди, хорошо знающие их язык и культуру, причем знающие не по учебникам, а вот так, как вы — с детства, чтобы мы могли бы направить их в эти войска в качестве наших глаз и ушей и которые бы не вызывали у этих добровольцев никаких подозрений. Как вы сами понимаете, это очень ответственное задание. Речь идет о послевоенном устройстве мира. Нам не нужна Польша, враждебная СССР, так же как Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария и т. д. Пускай эти страны будут освобождены от фашизма теми людьми, которые помогут нам построить в них социализм, как у нас, а не станут тянуть их на сторону капиталистов Англии и США. Ну и, разумеется, кто-то же должен будет за ними присматривать?! Вот мы и выбрали вас…

— А отказаться… — начал было Скворцовский.

— Вы же коммунист! О каком отказе может идти речь? Считайте это ответственнейшим заданием партии. Или вы боитесь?

— Да нет, я вовсе не боюсь, — ответил он, пристыженный тем, что его, боевого офицера, пусть даже и на миг хотя бы кто-то мог подозревать в трусости. — Просто я не умею всем этим заниматься, профессионально не готов, так сказать.

— А мы вас научим, и, кроме того, никаких особых навыков эта работа от вас и не потребует. Вы же не среди немцев пойдете работать, и провал вам особо ничем и не грозит. Хотя, конечно, наше командование вы в этом случае подведете очень сильно. Сейчас мы вас отправим подальше в тыл, где вы будете заниматься польским языком и вспоминать все то, чему вас научила мать. Получите новое имя и фамилию, мы вам придумаем биографию, дадим справку, что вы сидели у нас в лагере для военнопленных. Потом вы поедете, куда мы укажем, а затем, когда будет объявлен набор в новую польскую освободительную армию, — запишетесь в нее добровольцем. Зарплату будете получать в рублях и здесь, у нас, и у них; то же самое и с наградами и званиями. Ну, а про все остальное вам будут рассказывать уже не здесь. Мне главное, чтобы вы сейчас согласились.