Тени черного леса - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Щербаков cтр.№ 48

Машина двигалась в обратном направлении. Пан Дубицкий пребывал в глубокой задумчивости. И вдруг оживился.

— Паны! Я, кажется, кое-что могу добавить. Так вот. Я много беседовал с местными жителями. И вспомнил, что в двух километрах отсюда есть поместье, принадлежавшее одному магнату. Немцы его заняли и превратили в какой-то секретный объект. Обнесли все колючей проволокой, поставили серьезную охрану. А в конце сорок четвертого немцы все это взорвали.

— Похоже на то, что это именно тот самый объект. Но все-таки… И что ж мы от этого получили, товарищ капитан? — спросил Мысловский.

— Немного, но кое-что. Получается, Барон, вербовавший людей, скорее всего, для каких-то антипартизанских отрядов, получил каким-то образом сведения о ведущихся в лагере исследованиях. Или даже был с ними связан. Но это неважно. Допустим, он знает, что материалы этих исследований находятся в Черном лесу, и представляют определенную ценность. Он хочет их добыть. Но как попасть в лес, не знает. По крайней мере, нам понятна его мотивация. А это уже много.

— Товарищ капитан, а что ж может быть там такого, что он не просто за ними гоняется, но и убивает направо и налево? Да и свою жизнь не особо бережет… — недоуменно спросил Копелян.

— Если это был и в самом деле ученый, то скорее всего он проводил какие-то эксперименты над заключенными. А ведь это серьезно. Раньше-то над людьми экспериментов не ставили. Так что этот Черный Доктор вполне мог нарваться на какое-нибудь большое открытие. Такое, что его либо можно как-то использовать, либо — попросту продать тому, кто больше заплатит. Правда, с этим не стыкуется, зачем он толкает туда банды аковцев. Но с этим будем разбираться…

13 июля, 10 километров от Мышенца

От ближайшего воеводского центра они шли пешком. Они — это Мельников и Мирослав — товарищ, из тех же поляков, что и амбал, помогавший задержать Клаху. Он тоже готовился в каком-то спеццентре на территории Советского Союза — и учили его там, понятное дело, не цветочки собирать. Потом его забросили в Польшу, в какой-то отряд Гвардии Людовой, где он и воевал до подхода Красной Армии.

Плохая грунтовая дорога вилась между кое-как обработанных полей, перемежающихся сосновыми рощами. Война тут прокатилась зимой, так что крестьяне худо-бедно — но сумели отсеяться. Впрочем, мирно-идиллическим пейзаж казался только на первый взгляд. Все эти леса и перелески были перепаханы и перекорежены побывавшими тут многочисленными войсками, техникой и различными службами. Под деревья то и дело вели в колеи, в самих лесах не повернуться было от блиндажей — целых и разрушенных, а также от разных банок и прочего хлама. И самый главный признак длительного пребывания большого количества солдат — это стойкий запах экскрементов, веющий из лесов. Неподалеку немцы создали мощные линии обороны, но серьезных боев в этих местах не было. Наши прорвались в другом месте — южнее и севернее. Так что фрицы вынуждены были бросить свои сооружения без боя. Обычное дело на войне. Сперва строишь, потом отходишь, так и не сделав из окопов и блиндажей ни одного выстрела.

Дорога была пустынна. Один раз навстречу попался крестьянин с подводой, опасливо покосившийся на двоих топавших по дороге мужчин.

Мельников и Мирослав были в солдатских сапогах, шерстяных фуфайках и кепках, которые тут носят крестьяне среднего пошиба. Сергею пришлось припомнить свои артистические способности, чтобы скрыть военную выправку. Хорошо, что когда-то в школе он занимался в драмкружке. Руководитель говорил, что у него талант…

А вот Мирослава, видимо, учили на совесть. Он выглядел вполне по рабоче-крестьянски. Поглядишь — обычный мужичок из захолустья. Все это напоминало не слишком уж давние партизанские времена.

Как и задание, данное Мельникову и Мирославу, которое трудно было назвать особо конкретным. Сходить в деревню и выяснить: что же там происходит? По большому счету они перли в белый свет, совершенно не представляя, что их может ожидать. Хотя на всякий случай они имели письмо от Клахи к тамошним ребятам. Но только вот что оно стоило тут — это письмо? Вопрос тоже непростой. Уж больно заковыристыми были отношения между различными вождями оппозиции.

По дороге Мирослав просвещал Сергея о некоторых местных тонкостях. Мельников, честно говоря, не так уж много видел в жизни «польских» поляков — живущих на исторической родине. Но Сергей имел некоторое представление об их национальном характере. Мирослав продолжал его образовывать в том же духе. Причем этот парень крепко проварился в советских структурах, а потому, в отличие от большинства соотечественников, был способен говорить о своем народе с юмором.

— Ты понимаешь, мы, поляки, народ своеобразный. Гонору в нас много. Знаешь, как в старину в Польше выбирали короля? Стоило одному пьяному шляхтичу сказать, что он против, — и все! Выборы считались недействительными. Вот и доигрались до того, до чего доигрались. В тридцать девятом многие думали, что Гитлер в союзе с Польшей пойдет на СССР. Ха! Нужен был немцам такой союзник! Он накормил наше славное правительство обещаниями — и, разумеется, обманул. Вот и теперь… Набежали из Лондона всякие болтуны — и снова начинают старую песню. Игры в политику… — Мирослав сплюнул. — Кому-то наврать, кому-то польстить, кому-то что-то пообещать — и все политиканы надеются получить с этого выгоду. А мне политика, за которой русские танки, нравится больше.

Между тем быстро темнело, небо заволокло тучами, стал накрапывать дождь. До нужного пункта было еще километра полтора. Оглядевшись вокруг, Мирослав заметил стоящую в отдалении на пригорке хату.

— Слушай, давай начнем разведку с того дома. Заодно и переночуем.

Оставив Сергея возле ворот, Мирослав постучался в двери. Когда ответили, обменялся через дверь несколькими словами. Как ни странно, открыли довольно быстро. После коротких переговоров поляк пригласил Мельникова внутрь. Двор свидетельствовал о бедности. Из домашней скотины по двору бродили две или три голенастых курицы. Хата тоже была не то чтобы очень. Она совсем не походила на деревенские дома в соседней Пруссии, а вот на белорусские хаты — особенно с территории бывшей Польши — куда больше. Население состояло из бабки, деда и большого рыжего кота, который равнодушно глядел на гостей.

Но бедность была какой-то демонстративной. Обстановка прямо-таки кричала: брать у нас нечего, сами с голоду пухнем. Хм. Это тоже видали. Рядом не так давно стояли немецкие войска, а доблестные солдаты Вермахта, как известно, не стеснялись изымать у славянских недочеловеков все, что не прибито гвоздями. Да и теперь вряд ли околачивающиеся по соседству ребята из АК с большим уважением относились к чужой собственности.

Дед выглядел непростым человеком — из тех, которые себе на уме. Скорее всего, на самом-то деле он был куда зажиточней, чем это казалось на первый взгляд. Но все добро наверняка было надежно спрятано. Такое Сергей видел в Белоруссии множество раз. Когда фрицы и даже полицаи, которых обмануть куда сложнее, — видели в хатах лишь вошь на аркане — а для партизан кое-что находилось… Впрочем, иногда бывало еще веселее. Как-то партизаны нагрянули к одному старосте. Он, собирая продовольственный налог для немцев, разумеется, не забывал и себя. Поэтому у него во дворе нашли закопанные в землю бочки с соленым мясом, муку, сахар и другие продукты. Их изъяли. Но старосту не стали пускать в расход, ограничившись тем, что набили ему морду. Потому что теперь знали, куда ходить за продуктами. И ходили.