Гражданская война. Генеральная репетиция демократии - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Щербаков cтр.№ 80

Нельзя сказать, что кто-то всерьез опасался выхода ситуации из-под контроля. В Крыму имелись еще и «местные» войска — те, что под командованием генерала Слащева защищали полуостров с декабря. Они были вполне боеспособны и абсолютно надежны, и в два счета навели бы порядок.

Но вот как раз этого многие и боялись. Дело в том, что в Крыму шла борьба за власть. Решался вопрос: кто будет новым главнокомандующим вместо Деникина, которого задвигали уже со стопроцентной гарантией. В числе имен называли и генерала Слащева. Сам он и тогда, и позже утверждал, что к власти не рвался: он, дескать, только военный. Но Яков Александрович был совершенно непредсказуемым человеком. И давать повод наводить порядок войскам, которые за своего командующего кого угодно порвали бы в клочья, никому не хотелось.

В конце концов все устаканилось, к власти пришел Врангель — и тогда стали готовить суда для вывоза Кубанской армии. Но было уже поздно…

29 апреля большевики атаковали кубанский арьергард. Они легко прорвали оборону белых и заняли селение, в котором находился штаб одной из кубанских бригад. И тут красные повели себя необычно. Дело в том, что отступавшие не успели уничтожить проложенную ими же телефонную связь.

Командир 34-й стрелковой красной дивизии В. П. Егоров позвонил в штаб белых. Трубку взял командующий Донской армией генерал Н. А. Морозов, заступивший на этот пост вместо Сидорина, убывшего из Новороссийска на пароходе.

Комдив сказал ему таковы слова:

— Я нарочно вызвал вас к телефону, чтобы указать на безнадежность вашего положения. Выхода вам нет. Во имя чего же и мы, и вы льем сейчас русскую кровь, когда вопрос о прекращении Гражданской войны — вопрос самого близкого будущего? Мне кажется, что нам пора войти в переговоры. Во всяком случае, я вам делаю это предложение.

Морозов передал предложение остальным генералам — и оно вызвало шок. Такого никогда не было. Точнее, в 1918 году между красными и белыми иногда возникали переговоры где-нибудь на уровне роты или отряда — но неофициально, да и обе армии тогда были еще «дикими». Но вот чтобы так…

Скорее всего, большевики пошли на эти переговоры прежде всего из политических целей. Но, с другой стороны, они уже взяли в плен в Новороссийске множество казаков — и убедились, что этих людей вполне можно использовать на польском фронте. Так почему бы не попытаться заполучить себе еще какое-то количество испытанных бойцов?

Предложение вызвало среди белых командиров большие споры. Одни даже слышать не хотели о переговорах с большевиками. Другие, в том числе генерал А. В. Голубинцев, полагали, что надо поговорить. С одной стороны, это помогало выиграть время. С другой — имелось опасение, что рядовые солдаты, узнав про это предложение (а скрыть такие вещи очень непросто) сразу перебегут к большевикам.

Как бы то ни было, Голубинцев с двумя офицерами отправился на переговоры. Со стороны красных присутствовал комдив Егоров и комиссар дивизии А. И. Судин.

Высокие договаривающиеся стороны вели себя исключительно предупредительно. Большевики называли Голубинцева «ваше превосходительство» [109] , белые к большевикам обращались «товарищи». (Это ж надо понимать! Вообще-то белогвардейцев от слова «товарищ» трясло.)

Но интереснее всего высказанная красными позиция. Они говорили:

— Теперь положение изменилось. Мы прежде всего ставим своей целью защиту русских интересов.

На ехидный вопрос: «А что же вы будете делать с Грузией?» — Егоров небрежно ответил:

— Грузия упадет нам в рот, как спелая груша. Мы уже заняли Баку.

В самом деле, Баку был занят красными 27 апреля.

А комиссар Сутин развил тему:

— Мы видим из предложенных нам письменных условий, что вы патриотически настроены. Выход вашему патриотическому чувству будет дан на польском фронте. В данный момент Советская Россия ставит своей задачей восстановление единой, великой России. В этой работе офицерство, понятно, сыграет огромную роль, и ему будет дана полная возможность послужить идее великой России, но, понятно, только в рядах советских войск.

Ничего формулировочки для большевика-интернационалиста? Я обращаю внимание: это говорил именно комиссар, а не комдив, который мог быть и «спецом». Но эти слова произнес коммунист. Услышь его товарищи такое в 1917 году — они бы просто обалдели. И в этой смене приоритетов нет никакой заслуги большевистских вождей. Точнее, есть — она в том, что, в отличие от белых, большевики поняли, что от них требуется. Они оказались на определенном месте — в Москве, в Кремле — и место диктовало им, что нужно делать. Украина — это хлеб. Баку — это нефть… Ну а дальше уж ребята разогнались…

Заметим, что белым не предлагали воевать против своих товарищей — например, в Крыму или на Дальнем Востоке. Вы за Россию? Так и сражайтесь за Россию против иноземных захватчиков! Какие вопросы?

Договор был заключен в ночь с 18 на 19 апреля.

Вот его текст:

«1) Все, совершавшие расстрелы без суда и следствий, грабежи, насилия, а также офицеры, бывшие в составе советской армии и добровольно перешедшие в войска командования Юга России, считаются "уголовными преступниками". 2) Всем, добровольно сложившим оружие, гарантируется жизнь и свобода. Разрешается разъехаться по домам всем казакам, гражданским лицам и беженцам. Генералам и офицерам предоставляется полная свобода, кроме привлеченных по пунктам 1 и 2 условий, продиктованных военно-революционным советом 1 мая (18 апреля старого стиля). 3) Инициаторам и руководителям восстаний свобода не гарантируется. Они подлежат или привлечению в трудовые батальоны, или заключению в концентрационные лагеря до конца Гражданской войны, и только в виде особой милости они могут быть допущены в ряды Красной Армии. 4) Кинжалы, серебряные шашки, дедовское оружие остаются на руках при условии круговой поруки в том, что это оружие не будет обращено против Советской России. 5) Содействие возвращению на родину будет оказано постольку, поскольку позволят разрушенные войною пути. 6) Все собственные вещи, деньги офицеров, казаков не подлежат отобранию, кроме приобретенных нелегальным путем».

…И надо ж так было случиться, что на следующий день из Крыма пришли суда! Кто хотел, начал грузиться. Но отправиться к белым захотели не все. По данным ВСЮР, из 27 тысяч имевшихся тогда в Сочи солдат было вывезено 12 тысяч.

А вот данные красных.

В ходе регистрации установлено, что в плен сдались 373 офицера в чине от капитана до генерала, 858 офицеров в чине до штабс-капитана, 9977 унтер-офицеров, 4779 пехотинцев, 16 353 кавалериста, 1745 артиллеристов; в числе пленных оказались и члены Краевой рады. Около 10 тысяч белых явились для сдачи в плен «одиночным порядком». Среди трофеев оказалось 19 176 лошадей, 630 подвод, 300 орудий, 218 пулеметов, 9828 винтовок, 591 снаряд, 274 310 патронов.