Дети Фюрера. Клоны Третьего рейха - читать онлайн книгу. Автор: Ганс-Ульрих фон Кранц cтр.№ 6

Теперь мой путь лежал в Лиму…

Найти Штайнферинга оказалось весьма сложной задачей. Гораздо сложнее, чем я предполагал. Пришлось потратить не только время, но и деньги, чтобы добыть нужную информацию. И все равно уверенности в успехе у меня до самого конца не было.

И вот я стою на узкой улочке в одном из окраинных кварталов перуанской столицы и держу в руках листок бумаги с адресом. Дом, в котором проживает Штайнферинг, — это, судя по всему, вон то покосившееся двухэтажное строение, смесь особняка и сельской хижины. Но, во всяком случае, колючей проволоки по периметру не видно и овчарки вход не стерегут, что внушает оптимизм.

Мне пришлось позвонить трижды, прежде чем из глубины дома послышались какие-то звуки. Все это время меня не покидало ощущение, что дом внимательно разглядывает мою скромную особу, стоящую на крыльце. Наконец я услышал шум приближающихся шагов, а затем грубоватый голос спросил из-за двери:

— Что нужно?

— Простите, я ищу Генриха Штайнферинга…

— Кто вы и что вам от него нужно?

— Мое имя — Ганс-Ульрих фон Кранц, я хотел задать господину Штайнферингу несколько вопросов…

— Генрих Штайнферинг скончался три года назад, — ответили мне после короткой паузы.

— О… возможно, я смогу поговорить с кем-нибудь из его родственников… — я цеплялся за надежду, как утопающий за соломинку.

— О чем? — голос за дверью был все так же непреклонен. Но беседу не прерывал. Это давало надежду.

— О событиях в Лиме в 1986 году…

Дверной замок щелкнул, и дверь открылась. На пороге стоял крепкий мужчина средних лет. Явно европеец, не перуанец. Темные волосы, густые брови, взгляд серых глаз буквально сверлил меня. Я рассчитывал, что меня пустят в дом, но мой собеседник оставался на пороге, загораживая мне вход.

— А при чем туг Генрих Штайнферинг?

— Мне известно, что он определенным образом причастен к этим событиям…

— От кого? — вопросы звучали, как удары плетью. Я начинал чувствовать себя как на допросе, и это раздражало меня. Поэтому я ответил вопросом:

— Это имеет большое значение?

— Господин… как вас там, — голос мужчины стал угрожающим. — Вы пришли сюда за информацией. Так? Прежде чем что-либо вам рассказать, я хочу знать все, что меня интересует. Итак, я жду.

Больше всего мне хотелось сбить хама с ног ударом в челюсть. В том, что это получится у меня с первой попытки, я не сомневался, хотя мой собеседник явно не был слабаком. Но так поступают в подобных ситуациях только герои дешевых боевиков. В жизни приходится вести переговоры. Я улыбнулся, чтобы разрядить атмосферу, и сказал:

— Один из участников тех событий. Гюнтер Гроленц. — Имя, естественно, было выдумано мной на ходу. Пусть де ла Квинтура доживает свой век спокойно.

— Впервые слышу. И что он вам рассказал? — здоровяк явно напрягся.

— Ничего особенного. Если бы Он выложил мне все, у меня не было бы необходимости идти сюда. Главное, он назвал имя. Генрих Штайнферинг.

Я играл ва-банк, чувствуя, что рискую. Но после этих слов мой собеседник явно расслабился.

— Что ж, у меня для вас найдется мало интересного. Генрих Штайнферинг — мой отец. Он рано развелся с моей матерью, и за всю жизнь я видел его лишь пару раз. Уведомление о том, что мне достался в наследство этот дом, я получил уже после его смерти. — Стоявший в дверях человек замолчал, продолжая буравить меня взглядом.

— И вы не знали, чем занимается ваш отец? После него не осталось никаких документов? — изумился я.

Повторяю: мой отец — негодяй, бросивший мою мать. Знать о нем я ничего не хотел и не хочу до сих пор. С какими темными компаниями он якшался — мне неинтересно. Все его бумажки я выкинул, когда приехал в этот дом.

— Может, у вас остались какие-то его контакты, вы случайно знаете его друзей…

— Послушайте, сеньор, — решительно прервал меня мой собеседник. — Я не знаю и не хочу знать никаких друзей. И мне, поверьте, больше нечего вам сказать. Так что давайте не будем тратить наше время и распрощаемся. Я все равно ничем помочь не смогу.

Теперь разговор был завершен окончательно и бесповоротно. Дверь захлопнулась. Не зная, что делать дальше, я поднял глаза… и уставился прямо в прекрасно замаскированный объектив видеокамеры. Мне стало не по себе. Я повернулся и быстрым шагом пошел прочь. И все же, отойдя на порядочное расстояние, не мог удержаться и оглянулся.

В окне второго этажа был виден силуэт человека. Человека, который стоял и наблюдал за мной. Это не был мой нелюбезный собеседник — фигура в окне была гораздо более тонкой. Не знаю почему, но мне показалось, что там стоит старик. Глубокий старик.

Я повернулся и зашагал прочь.

Зайдя в кафе и заказав кружку пива, я попытался подвести итог. Сын Штайнферинга — если это, конечно, был его сын — явно лгал. Он даже не спросил, какие именно события в Лиме я имею в виду — сразу понял, о чем речь. И устроил мне форменный допрос… Впрочем, он тоже узнал ненамного больше. Возможно, я зря назвал свое настоящее имя, но просчитать ситуацию наперед, увы, не всегда возможно.

Баланс был не в мою пользу. Все, кто хоть что-нибудь знал, либо прямо отказывались говорить, либо лгали. Это значит, что в Лиме двадцать с лишним лет назад действительно произошло нечто экстраординарное, но вот что именно?

Я отхлебнул пива и задумался. Все ниточки оборваны. Так что же, возвращаться домой, в Аргентину? Но… не бывает отчаянных положений, бывают отчаявшиеся люди. Так говорил один из лучших немецких военачальников Гейнц Гудериан. А отчаиваться я не собирался.

В конечном счете во всей этой истории есть еще одна зацепка. Национальный медицинский центр Перу. Де ла Квинтура был не врачом-одиночкой, он работал в мощной организации. Вся эта история с «Гитлером» не могла не оставить следов. С тех пор прошло не так уж много времени, чуть больше двадцати лет, и наверняка еще остались те, кто помнит события восемьдесят шестого…

…В Национальном медицинском центре Перу сбылись мои худшие опасения. Да, там было полно людей, которые работали больше двадцати лет. Да, хватало и тех, кто помнил де ла Квинтуру. За три дня я побеседовал с дюжиной старых сотрудников, которые не могли не помнить события, происходившие в мае 1986 года… Но каждый раз, когда разговор приближался к этой теме, я натыкался на стену. Ни прямые вопросы, ни окольные пути не помогали. К концу третьего дня я оказался в том же кафе с кружкой пива. Я был в тупике. И, наверное, там бы и остался, если бы не то шестое чувство, о котором я уже говорил.

Я перебирал в голове свои беседы с медиками. И вспомнил один факт, который сначала показался мне малозначительным. Почти каждый третий из моих собеседников рекомендовал сходить в архив медицинского центра. Причем это было — я чувствовал нутром — не просто вежливой отсылкой куда подальше. Все они вкладывали в этот совет один и тот же скрытый от меня смысл. Но вот какой?