Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Белоусов cтр.№ 55

На их место из люка выскочили два других — один мгновенно упал, сраженный 2-см снарядом зенитного «фирлинга», а второй, стоя на самом носу, не обращая внимания на пули и осколки, отчаянно кричал:

— Пять! Четыре! Пять с половиной! Четыре! Пя…

На место павшего матроса немедленно выскочил следующий… потому что надо было продолжать мерить глубину реки.

Отстреливаясь из всех стволов, «Витебск» шел на прорыв, ведя за собой по мелководью остальные корабли. И почти прошел — под самым берегом… Если бы замаскированная у самого края обрыва вражеская самоходка не всадила бы снаряд в крышу рулевой рубки. «Витебск» беспомощно дернулся и резко осел носом. Из люков и бойниц вырвались языки соломенно-желтого пламени, и старый корабль, не сбавляя хода, резко ушел вниз, под заныр. Речная волна, хлынув, накрыла палубу. Оставив на поверхности пылающие надстройки.

Но отмщение наступило быстро…

Глубоко осевший кормою тонущий «Жемчужин» высоко задрал вверх длинные стволы своих четырехдюймовое так, что в их прицеле оказалась вершина крутояра… Осталось тайной, кто отдавал команды на гибнущем корабле. И отдавались ли они вообще… Только залп главного калибра мгновенно превратил вражескую самоходку в невнятную груду металла, похоронив ее в песке обрушившейся кручи.

На оживший корабль обрушилась волна раскаленной стали и высокоэксплозивной немецкой взрывчатки. Больше с «Жемчужина» уже не стреляли…

Два оставшихся корабля упорно шли вниз по реке…

Снаряд тяжелой гаубицы, обрушившись с небес, пробил тонкую бронепалубу — и в машинном отделении «Смоленска» извергнулся огненный вулкан обломков и вспыхнувшего топлива. Кораблик закрутило, как юлу, и швырнуло на песчаную косу у правого берега.

«Житомир» с пробитыми башнями, окруженный стеной разрывов шел и шел вперед…

Последний приказ погибшего на своем боевом посту, на мостике, адмирала никто не отменял!

Заливаемой водой сквозь многочисленные пробоины, корабль медленно оседал носом, сбавляя ход, пока его плоское дно не заскрежетало по речному песку…

Фашисты с криками «Зиг хайль!» и «Хох!» принялись швырять в небо мышиного цвета пилотки. Прилетевший слева снаряд резко поубавил их веселье!

Опоздавший всего на какие-то минуты, «Верный» не мог помочь своим товарищам, но он мог за них мстить…

«Ваня» был во всем слуга народа,

Свято Революции служил.

«Ваня» в легендарные походы

Волжскую флотилию водил.

А страна истерзана врагами…

И пришел, пришел момент такой —

У деревни Пьяный Бор на Каме

Флагман в одиночку принял бой…

Ой ты, Красное, родное Знамя,

Над рекой на миг один склонись:

У деревни Пьяный Бор на Каме

Тонет, тонет «Ваня-коммунист»!

Слова — народные, на Волге, на пристани в Рыбинске так поют…

Война другая… А люди — те же самые! Советские… Русские моряки…

«Не скажет ни камень, ни крест, где легли,

Во славу мы русского флага…»

Час спустя.

Там же

Фон Кришнер зло сказал фон Меллентину, с досадой показывая на разбитые немецкие орудия у переправы:

— Вот, я же говорил, я же предупреждал… Никто мне не верил! За русскими нужен глаз да глаз… А то они наломают таких дров! Хуже русских в этом плане — только евреи…

Фон Меллентин удивленно округлил бровь — антисемитизм в рейхсвере обычно не приживался.

— Чем евреи хуже, интересуетесь? Русские дров просто наломают. А евреи сначала дров наломают, а потом еще нам же их и продадут…

Впрочем, фон Кришнер не сам эту «mot» [85] придумал — услышал на приеме у рейхсминистра вооружений Шпеера…

23 июня 1941 года. 08 часов 50 минут.

Местечко Войская. Каменецкий район Брестской области. Бывшая «черта оседлости»

В дорожной пыли безнадежно рылись голенастые куры с окрашенными заботливыми хозяйками в разные цвета хвостами — чтобы сразу отличать, где чья.

Раввин Шаевич сидел перед крохотной деревенской синагогой на синей, как июньское небо, дощатой скамеечке и с безнадежностью смотрел на кур. За его спиной, в такой же синей, видно, крашенной той же краской, проволочной клетке весело насвистывал чижик.

Настоятель маленького сельского костела святой Анны ксендз Булька, похожий на розовощекого, пухлого престарелого младенца, опираясь на палочку, осторожно опустился на лавочку рядом с Шаевичем.

Старики молчали. Зачем нужны слова двум умным людям? Тем более за последние сорок лет ими столько было уже друг другу говорено… всякого разного, и хорошего, и таки не очень. Умным людям всегда есть о чем вместе помолчать.

И вообще, ксендз Булька давно пришел к выводу, что единственное, что нужно сейчас Божьему миру, — это хорошая скамеечка. Чтобы посидеть, помолчать и хорошенько о будущем подумать… и остановить наконец это безумие!

Булька первым нарушил зловещую, как перед страшной грозой, тишину:

— Может, шановни пан… Вы тоже пойдете с ними? Вместе?

Шаевич минуту подумал, почесал задумчиво свои роскошные седые пейсы, а потом отрицательно покачал головой:

— Нет, шановни пан… Искать будут. Спросят — где жиды, куда все делись? И будут искать, как собаки. А вдруг найдут?

— У меня?! — вскинулся ксендз Булька обидчиво.

— Шановни пан, не хотел Вас обижать… — примиряюще сказал Шаевич с извинением в голосе. — Рисковать все же не будем… Тем более, ОНИ и к католикам-то, как-то, знаете ли… не очень чтобы того!

— Это верно. Антихристова черная рать… — покачал головой горько сострадающий о чужих смертных грехах ксендз Булька. — Ну ничего. Готов уж у Господа меч злодеев сечь. Не все котам масленица — придет им и Великий Пост… Ну, шановни пан, я пошел?

— Таки прощайте, шановни пан. Звиняйте мене, коли что было не так…

Ксендз Булька, истово осенив раввина Шаевича Крестным знамением и незаметно смахнув непрошеную слезу, чуть дрогнувшим голосом произнес:

— Храни Вас Господь, Брат мой. Я буду за Вас молиться… — и нагнувшись, осторожно поцеловал своего старого оппонента в лоб, как отдают последнее целование покойнику…

Спустя пять минут…

Яркие солнечные лучи пронизывали цветные стекла витража с Сердцем Христовым…

Отец Булька подвел стайку курчавых, горбоносых, испуганно притихших детишек к алтарю и, повозившись рукой за иконой Святого Христофора, резко дернул вниз спрятанный там рычаг. Скрипнула на потайных пружинах дверь — и за иконой открылся тайный вход…