Каменный век. Книга 3. Прайд Саблезуба - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Щепетов cтр.№ 56

Малоизвестный культ богини-дарительницы за один год стал самым популярным среди окрестных племен. Все предсказания жриц сбылись – и плохие, и добрые. Зимние бедствия были ужасны – такого не помнят и старики. Зато сколь бурным оказалось весеннее возрождение! Правда, началось оно не раньше, чем умерли почти все жрецы, колдуны и шаманы, боровшиеся за свою власть и пытавшиеся спорить. Что ж, богиня, рождающая леопарда, добра и жестока в равной мере. Нет, раньше народ не собирался на осенний праздник Смерти и Возрождения, но пророчества жриц вновь сбудутся – никто больше не сомневается в этом. С неба спустятся невиданные птицы… И никто не уйдет обделенным – все уверовавшие вкусят плоть богини, все станут причастными новой жизни… Принесшие ценные дары получат волшебное Зерно Жизни…

«Ну, конечно, – скрипел зубами Семен, – я же читал, что культурные сорта злаков стихийной селекцией не вывести и за десятки тысяч лет. Они откуда-то взялись готовенькие. А та сволочь утверждала, что они не оказывают технической помощи туземцам! Да все эти земледельческие культы угасли бы, едва возникнув, или вообще не сформировались бы, имей люди дело с лишь дикими сортами – они же не идиоты. Кроме того, похоже, тут будут еще и представление устраивать – с полетами в небо. Вот только непонятно, когда все это должно произойти. Якобы в ближайшие дни: народ соберется (точнее, уже собрался – этот опоздавший) и будет ждать. Точнее, уже ждет. Есть ли у жриц какие-нибудь священные предметы? Конечно! Сколько угодно! Один другого священнее!..»

На рассвете демон привел Таарилона в окрестности тропы и пихнул в спину:

– Я отпускаю тебя. Иди, куда хочешь. Скажи всем, что лохматые демоны сильнее богини: пророчества не сбудутся.

Жрец не поверил ему – на рассвете демон лишился силы. Он, казалось, с трудом стоит на ногах, и язык у него заплетается. Теперь, когда жизнь, казалось, была вне опасности, Таарилону стало безумно жаль двух ножей из лучшего обсидиана, который приносят аж из самого…

Половину дня Семен отсыпался, забившись между камней неподалеку от своего старого тайника. Там от его рубахи мало что осталось, зато арбалет уцелел. Правда, мыши (или кто?) изгрызли обвязки болтов, и их, по сути, надо было собирать и пристреливать заново. Собственно говоря, и это нужно было считать большой удачей – Семен был готов к тому, что тайник окажется пуст. Вряд ли погоня его не обнаружила, скорее всего, не стали трогать по религиозным соображениям – чтобы не оскверниться.

Проснулся (или очнулся?) Семен далеко за полдень. Он доел остатки еды, полюбовался обсидиановыми лезвиями, попробовал ими бриться и подумал, что грабеж на дорогах – дело чрезвычайно выгодное, но… Но паломники несут с собой немалые ценности, а передвигаются, по сути, без охраны: «Такое и в Средние века не всегда и не везде бывало, а разбой слишком незатейливое занятие, чтобы предки до него не додумались. Впрочем, можно предположить, что здесь еще и не додумались, но с тем же успехом можно допустить, что существует отлаженный механизм отлавливания этих самых разбойников. Так что я, наверное, уже вне закона».

Впрочем, быть «в законе» он и не собирался. Он пришел сюда не для этого и отказываться от своих планов не видел причин: «Как там было написано над воротами одного из советских концлагерей? „Верной дорогой идете, товарищи! В. И. Ленин“. Вот и я пойду. Устрою вам праздник и со смертью, и с возрождением».

Набитые горючей смесью трубки Семен запихивал в горловины кульков и складывал их обратно в рюкзак. Он совсем не был уверен, что созданная им смесь должна называться именно порохом. Во всяком случае, горела эта дрянь очень не слабо даже без доступа воздуха. Правда, выгорала она не мгновенно, но это было даже к лучшему.

Полученная от пленника информация заставила скорректировать намеченный ранее план действий – проникать в глубь котловины Семен раздумал. Оказалось, что свободно перемещаться там ночью могли лишь жрицы, а все остальные должны находиться в хижинах или на стоянке паломников: ночью леопарды гуляют по территории и всех, кроме жертвенных быков за дарпиром, считают своей законной добычей.

Когда Семен планировал свою акцию, у него возникла проблема с огнем, точнее, с его сохранением – не таскать же с собой горящую головню. Он довольно долго мучился, пытаясь свить что-то вроде фитиля, который мог бы долго потихоньку тлеть. Ничего путного не получилось, зато он нашел гнилушки, которые в сухом виде могли тлеть не хуже любого фитиля – этакий прикуриватель, действующий часа полтора-два. Это, конечно, тоже было не очень надежно, но Семен решил, что если иметь не одну, а сразу две подожженные гнилушки, то продержаться можно довольно долго.

Ночь была холодной, звездной и не очень темной – светила ущербная луна. Он занял исходную позицию – на северо-востоке котловины у края «сжатого» уже пшеничного поля. Сухие стебли тихо шуршали под слабым ветром, дующим по временам откуда-то с северо-востока.

Семен сбросил на землю мешок, развязал его, вытащил первый кулек с запальной трубкой и на минуту задумался: «Первый раз все непросто: первая женщина, первая кража, первое убийство. Впрочем, красть я еще не пробовал – только грабить. А вот теперь будет очередное „лишение невинности“ – нужно решиться на сознательное разрушение творения рук и ума человеческого. Причем творения несомненно прогрессивного. Ну, этот зарождающийся культ крайне жесток и выглядит для меня извращенным. Но, может быть, жестокость привычна, обычна и естественна для человека? Может быть, люди получают моральное удовлетворение от жестокости – даже над собой? Какой гуманист может сравниться в людском сознании с величием таких фигур, как Сталин или Петр Первый? Количество даже не косвенных, а прямых их жертв превосходит любые горячечные фантазии, но – национальные герои, но – объекты культа и поклонения. Впрочем, фигура одного гуманиста безмерно превосходит и их, и им подобных – всех вместе взятых. Только многие не верят, что Он был. И был человеком.

Стоп, Сема, остановил он самого себя, ты так можешь зайти в дебри, из которых не выберешься. Будь, как говорится, попроще: микроскопом очень неудобно заколачивать гвозди, а молоток не дает никакого увеличения – в нем оптика отсутствует. Делай то, на что ты способен, раз не можешь ничего другого. В конце концов, это не только твоя воля. Перед тобой зло. Можно даже сказать: историческое зло – в зародыше. Ну, так плюнь на все и воюй – как тогда с неандертальцами! Сейчас ты не завлаб, угодивший в какой-то древний мир. Представь, что ты тот самый „коммандос“ из почти классического фильма. Вот только мышц на тебе гораздо меньше, и гранаты твои не взрываются. Впрочем, какой из меня „коммандос“, – вздохнул Семен, – лишь бы на леопарда в темноте не наткнуться. Хотя ветер как раз в нужную сторону…»

Он ткнул тлеющей гнилушкой в запальную трубку и, когда оттуда ударил дымный фонтан искр, забросил свою бомбу в траву погуще.

Ни грохота, ни взрывной волны, ни свиста осколков, но вспышка была яркой. Семен успел отвернуться, чтобы не потерять ориентацию в темноте. Впрочем, она отступала за ним следом – огонь расползался в стороны, как мазутное пятно на воде.

«Не вляпаться бы вместе с моим рюкзаком! – мелькнула тревожная мысль. – Вот уж не думал, что пойдет так быстро».