Палач. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Норка, Александр Ачлей cтр.№ 36

«Легко отделался, — подумал Евгений Викторович. — Яснее ясного — целились в меня. И что дальше?» — Он на всякий случай похлопал себя по карманам. Однажды лишившись в Таиланде денег и документов, он с тех пор все самое ценное носил с собой. Вроде бы все цело. Не зная, кто устроил на него охоту, он не решался объявиться живым. Кто знает, а вдруг его заказали сами власти? Тогда ждать помощи от московской милиции не стоит.

В общем, воспользовавшись тем, что взгляды всех очевидцев были прикованы к месту трагедии, горящему автомобилю и искореженным машинам, которым не повезло оказаться в эпицентре аварии, Евгений Викторович, укрывшись за мусорной кучей, привел себя в порядок. Стерев кровь с лица и открытых участков тела, он скинул запачканный плащ, вышел на дорогу и через несколько минут уже беседовал с водителем видавшего виды «форда», который, шумно пыхтя от натуги, двигался по дороге. Проезжая мимо того, что осталось от белого лимузина, Труваров увидел, как милиционеры размахивали руками, пытаясь что-то объяснить строгому мужчине в черном, который смотрел на них, как на недоумков.

«Скорая» уже уехала, на месте работали криминалисты и эксперты. Евгений Викторович перекрестился, поудобнее устроился на переднем сиденье, закрыл глаза и под ненавязчивое бормотание водителя-пенсионера, поносившего нынешнюю московскую власть, решил обдумать план дальнейших действий.

Главное, конечно, то, что он все-таки в Москве. А ведь уже не надеялся. Для него это крайне важно, так как связано с семейным преданием, которое из поколения в поколение передавалось в их роду по мужской линии, от отца к старшему сыну. Он услышал его в 21 год. Отец позвал Евгения в свой кабинет и рассказал удивительную историю:

— Не буду тебя утомлять длинными разговорами о нашей родословной. Откуда мы вышли и чьими потомками являемся, ты знаешь не хуже меня. Ну, вот. Есть старое предание, в суть которого я бы хотел тебя посвятить. — Отец поднялся, подошел к книжному стеллажу, нажал на один из томов, приведя в действие потайные пружины, и стеллаж отъехал в сторону, открыв вход в небольшую комнату, забитую старыми вещами и книгами. Николай Павлович прошел внутрь, взглядом приказав сыну следовать за ним, после чего дверь так же бесшумно закрылась. Сев в глубокое кресло, Труваров-старший достал из ящика большого дубового шкафа свернутый в рулон свиток, судя по цвету и фактуре бумаги, весьма преклонного возраста, развернул его и начал читать записанный на нем текст:

«Пророчество

(Изборск, 1666 год от Р.Х.)

Свидетельство сие записано со слов князя Михаила Всеволодовича Труварова

Это день был похож на все предыдущие дни моего добровольного отшельничества. Погруженный в чтение старинных книг, я мирно сидел в своей светелке, когда услышал шум и брань, доносившиеся со двора. Время было смутное. Церковная реформа разобщила народ. То тут, то там сторонников старой веры силой принуждали принять новые уложения. Но люди не понимали, чего от них хотят, и убегали в леса, прятались на болотах, а если и это не защищало от преследований Москвы, прибегали к самосожжению.

Выглянув в окно, я увидел, как дворовой сторож пытается отогнать стоящего у ворот старика, лица которого я не мог разглядеть. Что-то привлекло меня в облике странника, и я приказал Пафнутию впустить его в дом. Как потом выяснилось, этот человек шел из самой Москвы, спасаясь от преследовавших его патриарших ищеек. Я распорядился дать ему кров и ночлег, накормить как следует и отпустить с миром. Наш род никогда не был согласен с воцарением на русском престоле Романовых, а то, что Тишайший и его духовник Никон сотворили с верой, вызывало глубокое отвращение.

На следующее утро слуга доложил, что старец перед уходом хочет поблагодарить меня за гостеприимство. Что ж, решил я, с меня не убудет. Коли сделал раз богоугодное дело, негоже теперь привередничать. После чего погрузился в чтение древней рукописи, доставленной на прошлой неделе из Пскова. Через какое-то время я почувствовал, что не один в комнате. Оторвав взгляд от книги, я увидел перед собой старика в светлых одеждах отшельника, похожего больше на сказочного лесного жителя, чем на обычного крестьянина. Не знаю, с чем это было связано, но с его появлением в комнате стало светлее.

— Позволь мне поблагодарить тебя, боярин, за доброту твою. Дал отдых ты костям старым, уставшим от бегства ради спасения. — Старик, не дожидаясь приглашения, сел на высокий табурет с резной спинкой и оперся на свою палку, весьма странного вида: внешне обычная лесовина при ближайшем рассмотрении напоминала искусно сделанный посох, украшенный замысловатым узором. Он долго молчал, сидя тихо с прикрытыми глазами, и только его едва шевелящиеся губы говорили о том, что он не спит. Судя по всему, старик молился. Я не хотел ему мешать, всецело пребывая в его власти. Эта встреча была необычной хотя бы потому, что негоже мне, наследственному князю, терпеть присутствие рядом с собой этого, хоть и благообразного, смерда. Я чувствовал какое-то оцепенение, но это не пугало, а наоборот, давало ощущение спокойствия и умиротворения. Постепенно я начал погружаться в дрему, а старик продолжал тихо напевать (именно напевать) какие-то молитвы. Всем своим обликом он напоминал мне колдунов-волхвов из старых сказаний и притч. Его присутствие действовало на меня самым чудесным образом. Я был удивительно спокоен, а потом вдруг почувствовал, что веду со старцем беседу, при этом мы обменивались не словами, а мыслями. Я почему-то открыл ему душу, рассказав о несчастиях нашего рода, претерпевшего за последнюю сотню лет царский произвол, преследования и казни, разорение и воровство.

— История твоя печальна, — не услышал, а почувствовал я голос старца. — Утешать тебя не стану, лучше расскажу, что со мной приключилось.

Сколько мне лет, сам не знаю. Родился я за тысячу верст от этих мест, в стороне иноземной, латинского корня. Учился много, сумев постичь то, что обычным смертным недоступно. Наставник же мой был человеком строгим и требовательным, владел тайными знаниями, позволявшими ему заглядывать в глубокое прошлое и прозревать будущее. По окончании учебы направил он меня в Царьград, который доживал тогда свои последние дни…

— Сколько же тебе лет, старик?! — изумился я, памятуя о том, что город сей пал двести лет тому назад.

— Не перебивай меня и слушай внимательно, — и я опять погрузился в полусон.

— Учитель знал, что вскорости турки захватят священный город. Я же должен был сохранить реликвию, дарующую силу. Нельзя было допустить, чтобы древний перстень страны Раш, дающий власть смертным, попал в руки к османам, — на какую-то минуту повествование прервалось.

— Похоже на сказку, — успел подумать я.

— Ты нетерпелив, — укорил меня старец и продолжил рассказ. — Этот перстень имеет очень древнюю историю. Его обладателем был персидский владыка Кир, потом наследник персидской славы и державы Александр, прозванный Македонским, затем он был переправлен в Рим, где со временем украсил перст Помпея Великого, а после его трагической гибели перешел к Цезарю. Почти пять столетий он принадлежал императорам Рима, а затем их правопреемникам — цареградским базилевсам. Но ничто не вечно под Луной. Тысячелетняя Византия должна была пасть, а реликвию следовало сохранить и передать третьему Риму, Москве. Вот я и был направлен в столицу восточного мира для этой цели. Придя в Царьград, я вскорости сумел войти в доверие к семье императора, который был человеком достойным, но несчастным. Чувствуя приближение гибели своего царства, он отправил своих близких в Рим, и с ними в обозе ушел и я, так как перстень был уже у Зои, племянницы императора. Ее судьба была предрешена — став женой московского князя и передав ему перстень, она выполнила свою миссию. Отныне новое царство должно было возникнуть здесь, в Московии. Оно и возникло.