Волкодлаки Сталина. Операция "Вервольф" - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Тараторин cтр.№ 15

— Зря ты это, командир, — тихо сказал Петрович, не поднимая глаз на Кузнецова. — Я вор, вором и умру. Что братва постановила — то закон.

Петрович, известный среди воров под погонялом Контрабас, достал из-за пазухи телогрейки заточку и приставил ее острие к левой стороне груди. Один сильный удар кулака, и она, с хрустом пробив решетку ребер, войдет в сердце.

— Погоди-ка, мил человек, — тихий, но властный голос остановил вора. Высокий седобородый старик возник словно бы из ниоткуда.

— Старец Нил, — пронеслось по бараку. Он взял Петровича за плечи и заглянул ему в глаза.

— Ты над своей смертью не властен, не тебе решать, когда в дорогу отправляться. Она дальняя, трудная, не готов ты к ней. А ты и вовсе хотел сразу в пропасть.

Петрович выронил заточку и упал перед старцем на колени.

Бункер в Подмосковье. 201… год

«И что ж он так обосрался-то, что на мутацию решился, — размышлял Лаврентий Палыч. — Может, еще и не стал бы я его вервольфам скармливать, все же ученый, штучный экземпляр, не то что демонологи». В глубине души Берия, конечно, понимал, что сам серьезно прокололся. Он должен был предвидеть возможность вмешательства в судьбу Волка потусторонних сил. Теперь идиотская выходка академика всерьез угрожала полигону засветкой. А ведь он был узловым пунктом широкой сети подземных убежищ и коммуникаций, позволявшей ему многие годы тайно контролировать ход событий.

Более чем полувековая борьба с армейским орденом близилась к победному концу. Армия достигла при активном соучастии агентуры Берии крайней степени деградации. С недавних пор и прямое руководство ею осуществлялось выходцем из спецслужбы.

«Жуков, падла, в гробу небось вертится», — временами радостно похохатывал Лаврентий Палыч. Близился срок выхода на поверхность.

Нет, он, конечно, не сидел все эти годы как крот, в нору зарывшись. Бывал он и на Лубянке, и на черноморских курортах, но все тайно, скрытно. Это его, конечно, угнетало. Вместе с ним должна была явиться народу и занять соответствующие посты гвардия бессмертных, прошедших через все этапы многотрудной и опасной войны с сильным и кровожадным врагом.

Конечно, в высших армейских кругах всегда существовали люди, которые подозревали, что тогда, в далеком уже 53-м, уничтожены были не Берия и ближайшие его соратники, но их двойники. Однако доказательств этого добыть не удавалось. Была смутная тревога, подкреплявшаяся ощущением того, что все идет как-то не так, не само по себе, что кто-то вырождению тайно, но активно способствует. «Обломали аналитики ГРУ зубы свои об этот орешек, обломали», — по праву злорадствовал Берия. Он сумел выстроить настолько запутанную, лабиринтоподобную, но в то же время высокоэффективную систему субординации между подземными и надземными структурами, что по самой природе своей прямолинейное солдатское мышление не способно было совладать с такой головоломкой.

Разумеется, люди, официально возглавлявшие КГБ, ФСК, ФСБ, даже не догадывались, чья именно рука чертит ту генеральную линию, которой они обречены следовать. Но знали, что шаг влево, шаг вправо от нее чреват такими катастрофами, что лучше уж не экспериментировать. И партхозэлита, и «демократы» понимали — лучше не дергаться. И последние годы подземный центр не раз и не два демонстрировал грызущимся властным кланам свое леденящее душу могущество.

Беспредельные по своей абсурдной жестокости трагедии взорванных московских домов, Дубровки, Беслана были, конечно, организованы оттуда — из глубин. Хотя кое-кто из обладателей мягких кресел, осененных портретами Дзержинского, непосредственно соучаствовали в этих преступных деяниях. Они призваны были продемонстрировать политикам-марионеткам всю их тряпично-бессильную сущность, подготовить великое возвращение того единственного, кто только и способен вернуть державе могущество, а народу — утрачиваемую раз от раза все больше веру во власть.

«Вот ведь какая херня приключилась», — снова вернулся к невеселым мыслям Лаврентий Палыч. Он категорически не верил в «случайные стечения обстоятельств». Тем не менее некоторые из них невозможно было отнести на счет действий каких-то заговорщиков. Например, обстрел армейской батареей группы вервольфов, уничтоживших банду Мусаева (эта операция призвана была поднять авторитет некоторых нужных представителей наземных спецслужб в глазах общественности), был явным примером типичного головотяпства. «Не иначе кармические последствия, — скрипнул зубами Берия. — Придется наказать того гондона, что чисткой кармы занимается».

Лагерь неподалеку от Салехарда. 1954 год

Зэки как раз построились на вечернюю поверку когда где-то далеко на севере, на самом краю, возникло подозрительное свечение. Оно росло на глазах, превращаясь в кровавый столб, который вскоре уперся вершиной в небо. Он угрожающе пульсировал набухшей багровой веной, создавая вокруг себя волновые потоки ужаса. Сам воздух, казалось, начал тонко звенеть и вибрировать.

Полярное сияние полыхало вторые сутки, но этот феномен ни на что, доселе ими виденное, похож не был. Внутри проявилось и начало, убыстряя обороты, вращаться огненное колесо свастики. Через несколько секунд столб рассыпался миллионами пламенеющих брызг, а вот свастика осталась.

Кузнецову, наблюдавшему это аномальное явление, вдруг стало весело. Его всегда радовало, когда плотное казенное сукно бытия вспарывало что-то немыслимое. Оцепенение ужаснувшихся зрелищем солагерников и солдат только добавляло комичности всей этой фантасмагории.

Первыми очухались вертухаи, принявшиеся истерически носиться по плацу, вроде как изготавливаясь к отпору. А пулеметчик на вышке, не дожидаясь команды, принялся лупить очередями в этот зловещий, преступный знак. Свастика медленно повернулась вокруг своей оси и, завывая, понеслась к лагерю. Вышка была срезана ее огненными серпами, бараки запылали. Все смешалось: крики, стрельба, рев мечущегося над лагерем неопознанного объекта.

«Вот они как дисколеты-то свои модифицировали», — подумал Кузнецов на бегу, вслед за прочими зэками ломанувшись к пролому в заборе.

В мэрии города Муравьенко. 201… год

— Ты че мне дуру гонишь про оленьи тропы, козлина?! Колись быстро, падла, кто тебе забашлял за то, что ты в сортире вторую неделю сидишь. Люди из-за тебя, урода, посрать нормально не могут!

Слова свои Палач подкрепил мощным ударом в солнечное сплетение и с трудом удержался от того, чтобы не пробить локтем сверху по хребтине сложившемуся пополам краеведу.

Гниду эту местные власти сильно уважали в основном потому, что Иван Иваныч Перельман работал на соросовский грант. И хотя в Средней полосе России подобное обстоятельство было с некоторых пор скорее отягчающим вину обстоятельством, здесь, вдали от суровых кремлевских башен, народ был прост и доверчив. Сам мэр смиренно ходил в женский туалет, но трогать краеведа во избежание международного скандала опасался. Однако, когда Палач, сообщив ему об исчезновении Мартиросова, объяснил, что теперь дела пошли серьезные и лучше нефтяникам не мешать, мэр умыл руки. В день проведения операции по изъятию Перельмана из нужника он просто не вышел на работу, взяв больничный в связи с обострившимся геморроем.