Хранитель ключа - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Марченко cтр.№ 22

И, сообщив тайну, вернулся на свое место.

К ним подошел усталый солдат в серой шинели и папахе с красной ленточкой и винтовкой. На штыке последней сквозняк трепал квитки:

— Предъявите ваши мандаты! — потребовал человек с ружьем. — Кто вы такие?

— Никто. — отвечал Евгений, уже знакомый с местными правилами.

— Как это? — удивился солдат.

— Нас здесь нет. Мы плод твоего воображения.

— А-а-а… — зевнул солдат и побрел далее.

Как ни странно, пиво хмелило… И Аристрахов выражался не то чтоб сдержано:

— Ну вот, положим, сделают большевики танк. Бронелохань то бишь… В него посадят механика-водителя, стрелка, командира и десять комиссаров. Ну и скажи, кто будет сторожить сторожей?

— Каких еще сторожей? — Удивился денщик.

— Комиссаров…

И запоздало Аристархов замолчал и прикусил язык. Его ординарец был самого востребованного ноне происхождения, а именно рабоче-крестьянского.

Самому Аристархову с происхождением повезло меньше. Вернее не повезло вовсе.

— А вообще… — ответно опьяневший денщик уже сам нависал над столом, желая сообщить нечто секретное. — Я б был бы вами — бежал бы. К Врангелю там, к Дутову, к Краснову. Там — жисть… Там она — Рассея старая, завоведная. А здесь что? Новодел какой-то…

— Ну и бежал бы… — ответил Евгений, отворачиваясь от его хмельного дыхания.

— Да куда мне с моим суконным рылом… — ординарец выглядел откровенно расстроенным. — А, в самом деле… Отчего бы вам не рвануть?

И тут Аристархов ответно навис над столом так, что ухо ординарца оказалось рядом с его устами. Прошептал:

— Потому, что у меня нет иной родины кроме армии. Я — еврей…

Затем вернулся на свое место, сообщил:

— Ладно, пойду я… Нет времени, дела…

Он врал: и дел у него не было, и время свободное он мерил днями. Но отчего-то хотелось быть одному, хотя и осточертело уже одиночество…

-//-

Для своих сослуживцев по армии царской, он был евреем. Для евреев же — предателем, выкрестом…

Вышло так: семья, где родился Михаил, отец Евгения, была бедной. Мало того, она была бедной еврейской семьей, и Михаил изначально звался Мойшей. Даже Мойше Левинзоном.

На еврейскую общину тогда налагалась повинность: сдать в рекруты столько-то детей. За мальчишку Мойше было некому заплатить выкуп, и он попал в армию. Без спроса был крещен, стал Михаилом, записан в кантонисты, то есть в число детей, закрепленных за ведомством военным. Крещение изменило не только имя. Евреи-кантонисты лишались и своих прежних фамилий. Новые же приобретали по месту крещения, по имени ныне здравствующего императора, по имени крестного отца. Левинзона переименовали по имени полкового священника — он стал Аристарховым…

Отец его служил, как водится, тяжело: начал рядовым, затем прошел всю унтерскую лесенку. И уже с седыми волосами получил чин подпоручика, затем поручика. То есть стал офицером, "его благородием". Мало того, последний чин давал право на потомственное дворянство.

Своего сына Михаил тоже крестил, и отдал в юнкерское училище. Ведь если задуматься, в армии не так уж и дурно. Во всяком случае, довольно недорого…

В старую веру, разумеется, не вернулся и сам: а что с нее проку, если бывшие единоверцы сдали Мойше-Михаила в рекруты…

Когда в революционном году с офицеров начали срывать погоны, иногда вместе с головами, Аристархова долго не трогали. В полку образовался совет, но на власть командира он не посягал. Затем солдатам стало будто совестно: выходило словно они несознательные.

И они пришли к офицеру, потупив глаза, но с винтовками.

Аристархов все понял, сказал, что погоны спорет сам. Но оружие не сдаст: великолепный американский «Кольт», купленный своим коштом и кортик с лентой Анны третьей степени. Впрочем Анненский бант, в простонародье именуемый «клюквой», был цвета вполне революционного, красного.

…Была у Его Благородия капитана Аристархова еще одна черта, возможно многократно спасшая ему жизнь. Уже не понять, досталась ли она Аристархову от отца, или же Евгений додумался до нее сам. Офицер очень любил солдатскую шинель. Нельзя сказать, что та была заговоренной или приносила ему счастье. Шинели Аристархов менял регулярно. Но шили ему форму под заказ из сукна польского. К слову сказать, польское сукно дерюга-дерюгой, куда ему до материи английской. Но все же надо признать — дерюга качественная.

Под пулями Евгений ходил в шинельке с виду солдатской.

Правда, его несколько раз останавливали патрули, приняв Аристархова за самовольщика-вольноопределяющегося. Но капитан просто расстегивал шинель…

Да и две революции на самом деле мало что в нем поменяли. Он не верил никому. В иные моменты переставал верить и себе. Перепроверял собственные расчеты.

Беда в том, что кто-то считал за него…

Достоверно неизвестно, какие слова произносят герои перед смертью.

Разумеется, саги и статьи корреспондентов расскажут нам, что герой произнес нечто патриотическое, патетическое.

Но общеизвестно, что скальды и журналисты следуют хорошо, если в обозе армии, и о подвиге узнают, как правило, со вторых уст. Со вторых, потому что первые уста, а именно сами герои, во время этого подвига часто погибают.

Уцелевшие же нередко врут. Делают это по многим причинам: во-первых, о мертвых, тем паче о героях, не принято говорить плохо. Ну и как объяснить журналисту, что герой перед гибелью не сказал ни одного слова, если не считать матерщины.

Во-вторых, как известно, подвиг одних — это ошибка других. И не было бы, скажем, нужды героическом в штыковом бое, если бы отделение получило положенное патронное питание.

Порой, случается и наоборот.

Положим, на реке Лагуни получился казус. В отряде речных мониторов, подчиненных не то монархистам не то Комучу случилась поломка на мониторе «Хрипящий». Командир приказал начать ремонт, и к клотикам, согласно новонаписанному уставу, подтянули маленькие красные флажки.

Означали они опасность, то, что на судне ведутся сварочные работы.

Но ранним утром на палубу вышел капитан другого монитора и заметил у соседа флаги, расцененные как большевицкие.

Комендоров разбудили и дали приказ: потопить бунтарский монитор. Те пытались всадить снаряды под ватерлинию, но закисшие ото сна глаза грешили, и два снаряда просто плюхнулись в воду.

Зато на «Хрипящем» большинство бодрствовало.

"Аврал! — пронеслось по отсекам. — Измена!".

Не в пример лучше обученные комендоры «Хрипящего» вывели из строя бомбардирующий их монитор, поставили дымовую завесу. Мощный, газолиновый, не паровой двигатель раскручивал винты и уводил монитор вниз по реке.