Хранитель ключа - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Марченко cтр.№ 105

Самоубийца делал это серьезно, безаппеляционно. Не для бравады, не для того, чтоб испугать кого-то. Ушел в лес, чтоб не быть спасенным, чтоб никто не вытащил его из петли. И дерево он выбрал покрепче, и веревку в хозяйстве нашел, наверное, лучшую — гулять так гулять, все равно больше не пригодиться! Такая веревка сама не оборвется, и сотлеет хорошо если к весне.

Возле покойника делать было абсолютно нечего.

Что оставалось путникам? Пошарить в его карманах, найти, возможно, предсмертную записку.

Но покойник не походил на человека, который бы писал письма совершенно постороннему человеку.

Все по тем же следам пошли в сторону противоположную.

И действительно: пройдя версты полторы, вышли на задний двор небольшого хозяйства: пустой хлев, сарай, дом. Двери их хоть и были прикрыты, замков не имели.

Дом за несколько дней остыл, но возле печи были аккуратно сложены дрова.

Аристархов занялся печкой, вырвал из записной книжки листок, скомкал его, засунул в печку. Поверх него положил щепки, кору, затем уже дрова покрупнее. Но когда дошло время разжигать огонь.

— Спички? У кого-то есть спички?

Геддо обернулся, шепнул пару слогов, сделал жест. Меж его пальцев загорелся маленький огонек, полетел в печь. Через мгновение в ней уже плясал огонь.

— Здорово! — заметил Клим. — а меня так научите?

— Давай попробуем.

Евгений же остался у печи, глядел, как огонь корежит куски коры.

Рядом подсела Ольга.

— Как ты думаешь, отчего он повесился.

— Я не думаю, я знаю. От тоски, от одиночества. У монахов чуть не самый главный подвиг — отшельничество.

За оконном начинался вечер и снегопад. Последний сначала шел тихо, на мягких лапах. Но по мере того, как темнело, набирал силы, стучал в окна, будто просился войти, ветер волком выл в печной трубе. Потом и вовсе разошелся, бил в окно залпами снега.

Раз ударил так сильно, что стекло задрожало.

Евгений смотрел на окно лишь одно мгновение, потом вернулся к созерцанию огня. Ольга тяжело вздохнула. Аристархов сделал вид, что не заметил.

Тогда Ольга вздохнула еще раз и заговорила:

— Знаете, кого вы мне напоминаете?

— Кого же?

— Керенского… Была на него карикатура: сидит он печальный у огня и смотрит, как горят какие-то бумаги. А бумаги те — его идеи, его время…

— Все может быть… — пожал плечами Евгений. — у меня тоже впечатление, что время уходит куда-то не туда.

— Отчего?

— Оттого, что драконов не бывает…

— До чего, вы, Евгений, скучный и нудный тип! Скажите, Женя… Вот вы читали в детстве сказки… Или сразу сели зубрить уставы?

— Ну, читал…

— И немцев Гримм, я так понимаю, читали… И француза Пьеро?..

— Не припомню драконов у Андерсена и Пьеро. А вот с братьев Гримм могло статься, чего уж тут…

Но Ольга отмахнулась от этого как от несущественного:

— Вот смотрите — у нас главный персонаж кто? Иван-дурак, Емеля, который не намного умней. У них — храбрый портняжка, Кот в Сапогах. У нас избушка на куриных лапках — у них бобовый росток в небеса. Зато у всех в сказках имеются драконы. У индейцев из Америки — пернатый змей. У нас — Змей Горыныч. У китайцев — змей морской или речной… Ну оно понятно почему — моря у них вполне достаточно, зато на земле такой твари спрятаться тяжеловато. Я уж не говорю про европейских драконов. Там быть рыцарем и не убить дракона — просто неприлично. Как вы это объясните?

— Как ни странно объясню…

— Валяйте…

— Значится, давным-давно в мире жили огромные твари — жуткие ящеры, именуемые денозаурусами. Отчего-то они все передохли. Я об этом в "Вокруг света" читал… А кости их остались, разбросанные по всему свету. И когда люди их находили, то воображали огромных, сказочных тварей, огнедышащих, плотоядных… Во-первых, потому что у страха глаза велики. Во-вторых, оттого, что за большую тварь и платят больше. Мы найдем там огромного ящера. А еще вероятней — найдем кучу костей, если поторопимся — то гору падали, и пару протухших яиц… Хотя нет… Вероятней всего мы просто ничего не найдем.

Их беседу прервал Клим:

— Смотрите, смотрите, что у меня получилось.

За час возни с Геддо у Чугункина получилось выколдовать маленький огонек, от которого зажглась свеча.

— Мда… — прокомментировал Евгений. — Весь диалектический материализм — на фиг!

Клим же был доволен, как ребенок. От слов Аристархова отмахнулся: на фиг так нафиг. Магия казалась гораздо увлекательнее «Антидюринга».

— Пора бы спать. — зевнул Геддо. — я что-то за день устал…

И действительно — легли. Ольге досталась единственная в доме кровать, мужчины заснули на лавках…

Собака легла под столом.

-//-

Четыре черных всадника влетели в город вместе с ночью. Разгоряченные, черные как сажа, кони выдыхали туман, искры сыпались из-под копыт.

Неслись по темным улочкам так, что прохожие шарахались в стороны: эка летят, словно на пожар. Так ведь точно кого-то зашибут.

Но нет, никто не пострадал.

И хотя, в городе этих всадников доселе не видели, по путаным улочкам они проехали быстро, так, словно великолепно знали дорогу.

У двухэтажного дома остановились.

Все четверо спрыгнули с коней. При этом лязг случился такой, словно всадники обуты были в сапоги из стали.

Вчетвером же вбежали в дом. Лошадей оставили без присмотра, что по тем временам казалось немыслимым. Ведь конокрадов и цыган развелось на каждом углу. Уведут и клячу, и жеребца-сосунка.

Но нет — такая мысль могла возникнуть лишь у тех, кто не видел этих лошадей. Ясно — эти никого кроме своих хозяев не подпустят. Никому кроме этих черных всадников с конями не совладать.

Кони, как водиться, пряли ушами, рыли копытами мостовую. То и дело какой-то камень вылетал из своего места, словно выпущенный из пращи.

А от дыхания коней скоро вся улица оказалась затянута не то дымом, не то туманом.

Меж тем четверо поднялись по лестнице.

От удара рукой в перчатке слабенькая щеколда вылетела вместе с гвоздями.

Четверо, звеня ржавыми шпорами, вошли в маленькую комнату. В ней сразу стало тесно.

До появления четверых, в комнате уже находился человек. Он как раз что-то азартно писал на листе бумаге. Перо царапало лист, чернила летели во все стороны.

Нет, он не писал, он творил. Делал это талантливо и с выдумкой.