Собачий бог - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Арбенин cтр.№ 39

— Я должен убить его?

— Нет. — Голос внезапно потемнел, и потемнели лучистые глаза собаки. — Ты должен найти деву. Это все, что от тебя требуется. Остальное боги сделают сами.

Лавров, кряхтя, поднялся на ноги. Теперь он видел тысячи, десятки тысяч могил, с протоптанными вокруг них дорожками, с крестами и каменными памятниками, увешанными и обложенными бумажными венками, побитыми ветрами и морозами.

— Некрополь, — кивнула Белая. — Там, где закончится Битва.

Лавров перевел взгляд на неё.

— Кто ты?

— Я — Хентиаменти. Священная собака древних, Страж некрополей. Божество, если хочешь.

Лавров подумал, кивнул.

— Куда мне идти? Где искать эту женщину?

— Где искать — я не знаю. Но знаю, что к ней бежит одинокий старый тощий пес. Ищи одинокого бегущего пса. Он бежит прямо к ней. Пойдешь за ним — найдешь и ее. А найдешь, — убей. И помни: только тогда Анубис совершит над тобой магический обряд и ты обретешь свою Ах, потерянную сущность.

И собака внезапно исчезла. Нет, это просто снег повалил так густо, что некрополь мгновенно потонул во мгле и даже ближних могил уже нельзя было различить. Словно с неба упал белый занавес.

Лавров потоптался, вздохнул. Перешагнул через оградку, хотя рядом была маленькая калитка, и направился к трехступенчатому монументу.

Собаки не было. Не осталось даже следа: там, где она лежала, камень был ровно засыпан снегом.

Лавров постоял, нагнув голову набок. А потом повернулся и двинулся через оградки, могилы, кресты, словно не замечая ничего вокруг.

Он и не замечал, погруженный в мысли о потерянной сущности Ах, и о проклятой людьми и богами деве.

Соседка пощупала Аленке пульс, покачала головой. Аленка лежала без движения, глядя невидящими глазами в потолок, и даже на расстоянии чувствовалась, какая она горячая.

— Надо «скорую» вызывать, — сказала соседка.

— Ой, ой… Может, как-нибудь обойдется, — сказала баба. — Я вот ей травку заварила, лед в тряпке на лоб кладу.

Валька махнула рукой. Еще раз поглядела на Аленку, поманила бабу в кухню. Сказала шепотом:

— В городе бешеные собаки объявились. У нас в больнице койки готовят. Уже есть покусанные.

— У неё что — бешенство? — испуганно спросила баба.

— Не знаю. Она с собаками возилась?

— Возилась. А как же. Всю зиму со своим женихом, Андреем.

— Ну-у, во-от, — протянула Валька. — Я могу, конечно, сыворотку принести, укол сделать. Но лучше вызвать «скорую». Они сразу определят, что за болезнь, и всё, что нужно, сделают.

— Баба! — послышался слабый голос.

Обе склонились над Алёнкой.

— Не вызывай «скорую», баба. Она меня в больницу увезёт.

— Да ну, «увезёт»! Может, еще не увезёт. Может, укол сделают, и всё. Да я бы и не вызывала, да как не вызывать, когда не знаешь, чем тебя лечить!

— Пусть тетя Валя сыворотку принесет.

Губы у Алёнки потрескавшиеся, сухие. Ей трудно было говорить, она шептала, с трудом разлепляя запекшиеся губы.

— Принесу, детка, — сказала Валька. — Но болезнь эта опасная. Врачи лучше знают, что за болезнь, и чем её лечить. А я же не врач. Принесу сыворотку от одной болезни, а у тебя окажется просто грипп.

Алёнка прикрыла глаза.

Валька, нашушукавшись с бабой на кухне всласть, — рассказывала, как её мужик, пьяный, чуть в бане не угорел, — ушла. Баба принялась жарить картошку. Масло горело, и глаза слезились от чада: она промокала слезы краем фартука.

— Баба! — вдруг сказала Алёнка. — Вытащи из порога иголки.

Баба выронила ложку, повернулась, как ужаленная.

— Каки-таки иголки? А? Ты что выдумываешь?

— Я не выдумываю. Я видела, как ты их втыкала.

— А может, тебе это приснилось! Я гвоздь кривой на пороге правила.

— Гвоздь… — повторила Алёнка и снова надолго замолчала.

Смеркалось. Картошка была готова. Баба, пригорюнившись, сидела за кухонным столом, глядела в окно, за которым были синие снега и черные заборы; вздыхала.

— Вытащи иголки, баба! — севшим, чуть слышным голосом сказала Алёнка. — А то я умру.

Присев на пороге, вооружившись клещами, плоскогубцами, молотком, баба, подслеповато щурясь, вытаскивала иголки. Некоторые ломались — она их вбивала поглубже.

Отдыхала, потирая спину. Тихонько откладывала инструменты, семенила в спальню, глядела на Алёнку. В комнату падал свет из кухни, и лицо Алёнки было спокойным: она спала.

Баба, вполголоса бормоча молитвы, похожие на ругательства, снова вернулась к порогу.

— Вот выдумает же, а? Иголки ей помешали!

Она загнала последнюю иглу в широкий деревянный порог, перевела дух. Собрала инструменты, открыла дверь и включила свет в маленьком закутке в сенях: там хранились все инструменты, стояло множество пустых стеклянных банок, на полках громоздились какие-то непонятные железяки — дедово хозяйство.

Сзади послышался шорох. Баба проворно обернулась: в сенях был полумрак, но ей показалось — чья-то огромная мохнатая тень метнулась в самый темный угол.

— Ох, — шепнула баба и перекрестилась, не выпуская молотка из рук.

Осторожно выглянула из-за перегородки. Еще раз перекрестилась, хотя уже увидела, что никого в сенях нет.

Вздохнула с облегчением:

— Тьфу ты, пропасть. Своей тени уже испугалась.

Поскорей забежала в избу, прихлопнула тугую дверь.

Подумала — и набросила крючок, чего раньше не делала: все равно дверь из сеней на улицу запиралась на замок.

Потом зашла в спальню, послушала, как мирно посапывает Алёнка. Потрогала лоб: жар, кажется, спадал.

Баба еще раз перевела дух, — на этот раз с облегчением, — вернулась в кухню, присела к столу. Дотянулась до висевшего на стенке старенького проводного радиоприемника. Прибавила звук.

— Я еще раз утверждаю, — донесся спокойный, уверенный голос, — что никаких оснований для общественных протестов нет. Отлов собак в районе Черемошников производился в соответствии с планом и по просьбам жителей. Есть, в конце концов, заявление почтальонки о нападении на неё бродячих собак…

— Еще один вопрос, который волнует наших радиослушателей, да и всех жителей города, — сказал неестественно душевный голос диктора. — Это слух об эпидемии бешенства…

— Да, я уже в курсе. Слухи дошли и до меня. Я ведь не на луне живу. Так вот. Скажу со всей ответственностью: ни о какой эпидемии бешенства речи нет. Есть некоторые факты: бродячие собаки в последнее время ведут себя все агрессивнее, нападают на одиноких прохожих, в особенности в старых, окраинных районах. В связи с этим Госсанэпиднадзором была начата проверка. Инкубационный период от укуса до возникновения у человека симптомов водобоязни, составляет несколько месяцев. До года, если мне не изменяет память. Так что, даже если и есть отдельные случаи заболевания, то проведенный массовый отлов не имеет к ним ровным счетом никакого отношения. Вот передо мной справка из санэпиднадзора: в городе в последние несколько лет случаев бешенства не зафиксировано. Единственно — были подозрения. Но они ни разу не подтвердились. Собаки, вызывавшие подозрения, отлавливались, за ними проводились наблюдения. Как, кстати, ведутся они и за теми, которые были отловлены на Черемошниках. Пока никаких признаков болезни нет. К тому же все радиослушатели знают, что после любого укуса — собаки ли, кошки, — человеку в обязательном порядке делается профилактическая инъекция. Возможно, все это и возбуждает нездоровые разговоры среди определенной части населения. Я имею в виду жителей частного сектора, а также людей с низким культурным уровнем…