Колесо сансары - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Контровский cтр.№ 24

Получив сообщение о бое, Макаров приказал "Баяну" немедленно следовать на помощь "Страшному". Красавец крейсер быстро проскочил узкость прохода из внутренней гавани на внешний рейд и, набирая ход и вздымая форштевнем белый бурун, понёсся в море. Густой дым из четырёх его труб свивался в одну клубящуюся гриву и низко стелился над водой. Наблюдая за удалявшимся кораблем в бинокль, адмирал пожалел, что он сам не находится сейчас на борту "Баяна". Но сожаление было каким-то мимолётным и быстро исчезло, раздавленное всё тем же непонятным ощущением бессилия перед чем-то неумолимо надвигавшимся.

Макаров встряхнулся, с силой проведя ладонью по лицу - не хватало ещё, чтобы его состояние заметили стоящие на мостике "Петропавловска" офицеры. Что за чушь, он никогда не был суеверным. И сейчас всё правильно, он на флагманском броненосце, здесь его штаб, в составе которого находится великий князь Кирилл Владимирович, да и другие высокопоставленные персоны. Всё идёт именно так, как и должно идти. Военный механизм пришёл в движение, остаётся только правильно им управлять. Бой же от него никуда не денется - эскадра уже развела пары и вытягивается на внешний рейд. В море выходят все боеспособные корабли: броненосцы "Петропавловск", "Полтава", "Севастополь", "Победа", "Пересвет" и крейсера "Аскольд", "Диана" и "Новик" с миноносцами.

Вставало солнце 31 марта 1904 года.

* * *

Когда "Баян" подоспел к месту боя, всё было уже кончено - изрешеченный снарядами "Страшный" пошёл ко дну. Русский крейсер отогнал беглым огнём японские миноносцы и подобрал с воды нескольких уцелевших членов экипажа "Страшного". И это всё, что удалось сделать, - из утреннего тумана, хищно поводя стволами многочисленных пушек, появились четыре японских крейсера: "Йосино", "Такасаго", "Кассаги" и "Читосе". "Баян", отстреливаясь и лавируя, чтобы затруднить врагу пристрелку, начал отходить к Порт-Артуру, навстречу выходящей в море эскадре.

Русские корабли вытянулись кильватерной колонной, задирая вверх жерла башенных орудий. Крейсера шли второй колонной, и "Баян" занял свое место во главе крейсерского отряда. Броненосцы выдохнули дружный бортовой залп, прозрачный утренний воздух дрогнул, разрываемый десятками урчащих стальных заострённых цилиндров, и у бортов японских кораблей вода взметнулась вверх десятками высоченных кипящих гейзеров. Недолёт. Среди вздымавшихся белопенных водяных столбов японцы с похвальной резвостью развернулись и отступили, и тут же справа показался другой их отряд.

Это были старые броненосные крейсера, ветераны войны с Китаем: "Мацусима", "Итцукусима" (под флагом контр-адмирала Катаока) и "Хасидате" с бывшим китайским (а ныне трофейным) броненосцем "Чин-Иен". Ход "старики" имели незначительный, по огневой мощи они ни в коей мере не могли соперничать с русской эскадрой, и Макаров ощутил настоящий охотничий азарт. Ночной рейд не принёс успеха, более того, погиб "Страшный", так что если сейчас удастся на глазах у всей эскадры отправить на дно хотя бы один японский корабль (пусть даже далеко не из лучших), то с противником они будут квиты.

Расстояние до кораблей адмирала Катаока медленно, но верно сокращалось. Двенадцатидюймовые башни русских броненосцев натужно выхаркивали плевки тяжёлых снарядов. Стальные туши со скрежещущим воем ввинчивались в воздух и неслись к цели с тем, чтобы разодрать вражеский борт и лопнуть в корабельных внутренностях огненной смертью. Над палубой "Хасидате" взметнулся широкий пламенный язык и потёк чёрный дым.

– Горит, ваше превосходительство! - голос флаг-офицера полнило торжество.

– Вижу, - коротко бросил Макаров, не отрываясь от бинокля. - Усилить огонь!

Шесть шестидюймовых бортовых орудий "Петропавловска" - четыре башенных и два казематных - присоединили свои голоса к рёву главного калибра. Целый лес всплесков окружал японские крейсера. Глаза наблюдателей отмечали попадания - одно, второе, третье… Ответные снаряды бессистемно падали на значительном удалении от русских броненосцев - чаша весов всё явственней клонилась в пользу Тихоокеанской эскадры. В рубке "Петропавловска" повисло напряжённое молчание, готовое взорваться ликующими криками. Никому из стоявших на мостике флагманского корабля людей в военной форме и в голову не могла придти мысль, что там, среди судовых конструкций, сокрушаемых яростной мощью горячих пироксилиновых газов и рвущих всё и вся зазубренных кусков металла, превращаются сейчас в кровавые ошмётки такие же точно существа, как и они сами. Юные Расы - это жестокие дети, зачастую не отдающие себе отчёта в том, что же они творят…

И в это время с другого борта прорисовались серые силуэты больших кораблей, тащивших за собой длинные космы дыма - верный признак полного, форсированного хода. На сцене (где артисты умирают по-настоящему) появились новые действующие лица - главные силы адмирала Того.

Шесть новейших броненосцев, рождённых на британских верфях (услуги английских повивальных бабок были оплачены золотом китайской контрибуции), шли наперерез, намереваясь отсечь русских от Порт-Артура и навязать им бой вдали от береговых батарей крепости. За ними торопились лёгкие крейсера - до десятка, и отряды миноносцев.

Макаров опустил бинокль. Да, это они. Адмирал Того сильнее раза в полтора, и бой в открытом море принимать невыгодно. Холодный расчёт военачальника брал верх над азартом охотника - стволы артурских батарей сводили на нет перевес японского флота, и пренебрегать такой поддержкой было нельзя. Уже впившиеся в добычу клыки приходится разжимать - иначе эти самые клыки тебе запросто могут выбить.

– Поднять сигнал "К повороту!". Возвращаемся, - приказал командующий флотом.

– Есть, ваше превосходительство!

Русская эскадра ложилась на обратный курс.

– Жаль, Степан Осипович, не получилось запечатлеть с натуры весьма эффектное полотно. Мне ещё не доводилось рисовать тонущие боевые суда…

Макаров обернулся на знакомый голос. Художник стоял рядом с ним на мостике "Петропавловска" с кипой листов бумаги, на которых он делал наброски. Адмирал заметил горящие глаза Верещагина - интеллигент сожалел об упущенной возможности лицезреть картину гибели людей (пусть даже врагов) и перенести её на бумагу. Всё мы, в сущности, первобытные дикари, и под тончайшим лаком цивилизованности дремлют кровожадные первобытные инстинкты… Макарову вспомнилась картина Верещагина "Апофеоз войны" - груда черепов на фоне выжженной пустыни. Было в этой картине нечто мистическое, отличавшее её от других творений живописца - от обычных батальных сцен с пороховым дымом и блеском штыков.

– Не стоит сожаления, Василий Васильевич, - успокоил он живописца, - полагаю, что подобных возможностей у вас ещё будет преизрядно. Война только начинается, и ещё очень многим кораблям суждено затонуть.

Очертания береговых сопок делались всё чётче - эскадра приближалась к внешнему рейду. Японцы сбавили ход и отставали - Того уже имел опыт общения с артиллерией Порт-Артура и отнюдь не горел желанием подставлять бронированную шкуру своих линейных кораблей под когти береговых орудий.

"Ничего, - подумал Макаров, - дай срок. Починим "Цесаревича" с "Ретвизаном", и тогда посмотрим, кто кому покажет хвост…"