Там, где горит земля - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Николаев, Александр Поволоцкий cтр.№ 14

Огромный сводчатый зал без окон уходил вдаль, подавляя человека площадью и тридцатиметровой высотой, превращая в муравья, застывшего пред величайшим творением человеческого гения. За счет архитектурных ухищрений и особой подсветки скрытыми светильниками Зал казался раза в полтора больше своих истинных размеров. Белый, с черными прожилками мрамор, холодно блестел в лучах электрического света. Мраморные плиты сочетались со вставками из черного гранита, которые в свою очередь складывались в десятиметровые буквы — Изречение великого Астера:

ЖИЗНЬ ЕСТЬ ЭВОЛЮЦИЯ, ЭВОЛЮЦИЯ ЕСТЬ БОРЬБА – на левой стороне

ОТРИЦАЮЩИЙ БОРЬБУ — ОТРИЦАЕТ ЖИЗНЬ – на правой

Число слов на противоположных стенах не совпадало, но дизайнеры столь искусно подобрали форму и размер отдельных букв, что обе надписи казались совершенно одинаковыми по размеру.

Томас сжал челюсти, поправил фуражку, провел кончиками пальцев по платиновому, с бриллиантами, значку трикселя на лацкане – награде, приравнивающей его к генералу армии. И сделал первый шаг в сторону почти незаметной арки с двустворчатыми дверьми на другой стороне зала. Полированный мрамор под ногами отозвался гулким эхом.

Зал Собраний все тянулся, тянулся и тянулся… Томасу уже начинало казаться, что глухой стук от его подошв вибрирует, нарастает, превращаясь в оглушительный гул, словно целая дивизия маршировала за мраморными стенами. И неожиданно двери оказались совсем рядом. Фрикке потянулся к золотой ручке в виде оскаленной головы горгульи, но, едва коснувшись её, отдернул пальцы, как будто металл был раскален. Он внезапно поймал себя на том, что чувствует собственное ничтожество, слабость, какую‑то «мелкость» и собирается робко протиснуться в полуоткрытый проход.

Нет! Пусть его вина огромна и не подлежит искуплению, он – нобиль ягеров. Сжав губы в тонкую линию, Томас ухватился за обе ручки и открыл двери, похожие на маленькие крепостные ворота – обе створки сразу. Это оказалось неожиданно легко – тщательно сбалансированный механизм сработал идеально и без шума. Пройдя по короткому коридору, ослепительно белому, с укрытыми за полупрозрачными узорчатыми панелями светильниками, Томас ступил в святая святых – место, где проходила ось мира, точка равновесия цивилизации.

В рабочий кабинет Координатора.

Кабинет бы огромен – Координатор, начинавший службу на подводных лодках, любил простор, обширные пространства, где взор мог разгуляться вдоволь, без препятствий. Зал, площадью почти шестьсот квадратных метров, незаметно сужался к тому концу, где располагался стол повелителя, так, чтобы у посетителя не возникало ощущения ничтожности Координатора в сравнении с его обителью. Вся стена, обращенная к посетителю, за спиной вождя Нации, представляла собой один сплошной книжный шкаф – своды законодательства, евгенические кодексы и справочники – строгие черные и коричневые тома, переплетенные в тончайшую кожу, с золотым тиснением и тончайшими, каллиграфическими нитями букв. На стене справа, строго по центру, висела картина известного живописца, имя которого Фрикке, к собственному стыду, запамятовал. Выдержанная в песочно–жёлтых тонах, она изображала подростка, воспитанника третьей ступени «Фабрики жизни», запускающего планер. Переданные филигранными мазками плавный изгиб крыльев модели, порыв мальчика, небо с редкими тающими облачками, как всегда, заставили сердце Томаса забиться чуть чаще. Слишком красиво, слишком выразительно кисть мастера отразила метафорический взлёт Нации, очищенной от вериг, столетиями сковывавших стремительное течение мыслей, чувств, возможностей.

Над картиной расположилась несколько меньшая по размерам черно–белая фотография, старая, но очень тщательно отреставрированная. Шестеро молодых людей, стоящих в два ряда, в шахматном порядке, строго и сдержанно смотрели в камеру. Одинаково светловолосые, подтянутые, спортивные, в строгих галстуках, с чеканными бляхами на широких ремнях. Рубеж двадцатых–тридцатых годов – молодёжная секция Евгенической Гвардии. Одним из юношей был нынешний повелитель Евгеники – крайний справа, во втором ряду.

— Во имя борьбы! – рявкнул Фрикке, выбрасывая вперёд правую руку и только по окончании заученного, сотни тысяч раз повторенного приветствия, понял, что приветствовал пустое кресло.

— Приветствую вас, Томас, — произнес глубокий, серьезный голос слева и словно чуть сзади.

Рефлексы опытного бойца, оказались сильнее протокольной привычки, Четким движением Фрикке развернулся в пол–оборота, чуть ссутулившись в готовности отразить нападение.

У каждого Координатора когда то были и имя, и собственная история. Но получив легендарные Регалии, он терял и то, и другое, отдавая себя беззаветному и безвозмездному служению. Даже внешне вожди традиционно стремились повторить облик Основателя, отращивая бородку и короткие бакенбарды. В первое мгновение Томасу показалось, что сам Юрген Астер восстал из Пантеона в Берлине, чтобы явиться во плоти своим верным и достойным последователям.

Координатор, стоявший слева от входа, на фоне огромного, во всю стену, окна, усмехнулся, оценив секундное замешательство гостя

— Приветствую вас, Томас, — повторил он все тем же глубоким, проникновенным голосом.

— Во имя борьбы! – вновь воскликнул Томас, охваченный благоговейным восторгом. Ведь Отец Нации крайне редко встречал кого‑либо лично, как правило, аудиенция проходила совершенно иначе – проситель стоял на порядочном отдалении от стола, излагая суть вопроса.

— Во имя, — полуответил, полусогласился хозяин кабинета. – Истинно так. Прошу вас, сюда.

Координатор указал на место рядом с собой, почти у самого окна – гигантской прозрачной пластины, единственной вещи, привезенной в Эсгарт из мира, пораженного грибком расовой скверны. «Водяные» были предсказуемо неразвиты технически, но все же некоторые вещи умели делать на удивление хорошо. В том числе большие листы сверхпрочного стекла, лишь немногим уступающего металлу. Впрочем, и сталь у них получалась гораздо качественнее, но это, конечно, являлось уже чистой случайностью, отрыжкой общего технологического упадка, не позволившего создать даже нормальный самолет.

— Я люблю смотреть на чистую, девственную природу этого святого места, — доброжелательно сообщил Координатор.

Томас добросовестно уставился в окно, но не увидел ничего чистого и природного – настоящая вьюга накрыла весь полуостров, за прозрачным стеклом бесновались серо–белые вихри, швыряющие пригоршни ледяной крошки. Нобиль мимолётно пожалел об этом, в ясную погоду отсюда действительно открывался великолепный вид. Но последующие слова Координатора вернули его обратно, из фантазий на землю.

— К сожалению, теперь это удовольствие выпадает все реже и реже, — строго заметил вождь, скрестив руки на груди. Бледные кисти рук с единственным перстнем в виде трикселя с бриллиантовой пылью четко выделялись на фоне угольно–черного костюма. – Вашими стараниями, Томас.

Фрикке стиснул зубы – до боли, до скрипа эмали – и вытянулся так, что, казалось, позвоночник стонет, как натянутая струна. Ему хотелось броситься на колени и молить вождя… нет, не о прощении, вина нобиля не могла быть прощена или искуплена.