Морские драмы Второй мировой - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 89

Специалисты-артиллеристы такого высокого уровня, каким был Рудаков, в армии ценились на вес золота. Уже спустя неделю после прибытия в штрафбат «ботик» Рудаков был назначен помощником командира минометного взвода той же штрафной роты, оставаясь, разумеется, юридически, как и раньше, штрафником. В одном из последующих боев он был ранен, но не оставил поле боя, а продолжал вести огонь по врагу. 4 июля 1943 года судимость с бывшего помощника «Сокрушительного» была снята и Рудакова направили в распоряжение кадров 19-й армии.

Затем Рудаков на том же Карельском фронте, имея звание рядового, воевал командиром противотанковой батареи. После еще одного осколочного ранения, в 1944 году, он был восстановлен в воинском звании и отправлен для дальнейшего прохождения службы на Северный флот.

Из характеристики на командира взвода истребительной батареи Рудакова: «За время пребывания в батарее показал себя, как один из лучших офицеров в руководстве управления своими подчиненными. Инициативный, находчивый, рассудительный офицер. Повседневно борется за насаждение воинской дисциплины, организованности и порядка среди личного состава взвода. Товарищ Рудаков вел огонь прямой наводкой по огневым точкам противника с дистанции 400–600 метров. В результате стрельбы было повреждено 7 амбразурных дзотов, 16 жилых землянок, подавлен огонь двух 75-мм орудий противника, стрелявших прямой наводкой по переднему краю нашей обороны. Огнем своего взвода тов. Рудаков три раза поддерживал действия наших разведгрупп».

В своей автобиографии О.И. Рудаков пишет следующее: «В декабре 1941 году приказом командующего СФ был назначен помощником эсминца “Сокрушительный”. В декабре 1942 года, в связи с катастрофой эсминца “Сокрушительный” был осужден военным трибуналам Северного флота по статье 193 пункт 23 У К РСФСР к 10 годам в исправительно-трудовых лагерях. В марте 1943 года решением президиума Верховного Совета СССР мера наказания заменена пребыванием в штрафной части на фронте… 5 мая 1943 года в бою получил несколько осколочных ранений… Решением трибунала дивизии судимость снята… После чего назначен командиром истребительного противотанкового взвода… В январе 1944 года приказом Верховного Главнокомандующего восстановлен в воинском звании “капитан-лейтенант” и откомандирован в распоряжение командующего Северным флотом».

Во всем этом много неясного. Вообще-то, Рудаков мог вполне остаться воевать на Карельском фронте, где уже успел зарекомендовать себя с лучшей стороны. Но он почему-то просится на Северный флот, где все его презирают, считая «трусом и шкурником». Почему? Может быть, для того, чтобы доказать всем, что они ошиблись в нем? А может быть, Рудаков знал, что истинное отношение к нему на флоте не столь уж плохое и его там ждут?

Вернувшись в Полярный, Рудаков сразу получает назначение помощником командира эсминца «Громкий». Это поразительно! Откуда такое доверие и расположение к человеку, показавшему себя трусом и шкурником именно на такой же должности! После штрафбата сразу же восстановление не только в звании! Напомню, что «Громкий» в то время — один из лучших эсминцев Северного флота! Служить на таком корабле — огромная честь для лучших из лучших, а тут на вторую по значимости должность назначают вчерашнего штрафника, да еще с таким постыдным прошлым! Неужели у Головко не нашлось на всем флоте для опального капитан-лейтенанта какой-нибудь другой, менее почетной должности!

Дальше — больше. К середине 1944 года Рудаков уже исполняет обязанности командира эсминца «Доблестный», а в октябре месяце и вовсе назначен его командиром. И это всего за год после возвращения из штрафбата! Разумеется, что на всех должностях Рудаков показал себя прекрасным моряком и храбрым командиром. Это видно из текстов его характеристик в данный период.

Стремительное восхождение Рудакова по служебной лестнице не может не вызывать удивления. Ведь Головко имел все основания отправить восстановленного в звании, но по-прежнему опозоренного Рудакова на любую из множества второстепенных должностей и тем самым навсегда поставить на его карьере крест. Но Головко почему-то поступает совершенно противоположным образом Он назначает обвиненного в трусости офицера на один из лучших эсминцев флота А когда тот показал себя с положительной стороны, без всяких раздумий ставит его на самостоятельную должность — командиром эсминца Со времени осуждения Рудакова за трусость минуло всего два года. Человечность адмирала Головко общеизвестна, но здесь все же совершенно иной, особый случай. Что же изменилось за время, прошедшее со времени катастрофы эсминца, у Головко по отношению и к Рудакову, а может быть, и к делу «Сокрушительного» в целом? Вполне возможно, что ему стали известны некоторые новые обстоятельства фактического поведения людей на гибнущем в штормовых волнах эсминце, те обстоятельства, на которые в спешке расправы в декабре 1942 года просто никто не обратил внимания. С этой авторской версией согласен сын адмирала Головко капитан 1-го ранга в запасе Михаил Головко. По его мнению, отец, скорее всего, старался исправить какую-то им допущенную ошибку. Но какую? Может быть, скоротечный и не очень-то справедливый суд над командованием «Сокрушительного»?

Из воспоминаний сына, капитана 1-го ранга запаса Юрия Олимпиевича Рудакова: «Отец был классный спортсмен, плавал не хуже чемпионов. Отменно танцевал, на балах ему равных не было. Пятибалльный был мужик. Талантливый во всем, отчаянно смелый, упорный! Что касается истории с “Сокрушительным”, то мне довелось тоже служить на Северном Флоте. Там я встречал очевидцев и участников этой катастрофы. Эсминец был старым (?!), а шторм жестоким. В катастрофе вины отца нет. Адмирал Михайлин, он на эсминце “Куйбышев” тогда спасал экипаж “Сокрушительного”, сказал, что Рудакова сняли с терпящего бедствие судна раненым и 138-м по списку. А потом флотское начальство выставило отца его крайним. Как всегда водится — чтобы самим за катастрофу не отвечать».

Мой хороший друг и старший товарищ ветеран флота контр-адмирал в отставке Михаил Павлович Бочкарев поделился своими воспоминаниями о Рудакове, которого помнил по учебе в академии в 50-е годы: «О событиях, связанных с “Сокрушительным” Рудаков вспоминать не любил. Но однажды мы его все таки разговорили, и он сказал так: “Когда у нас оторвало корму, Курилех впал в панику и самоустранился от командования. Все время аварии фактически командовал кораблем я”».

Как знать, может, именно в этом следует искать истоки расположения к Рудакову со стороны Головко?

Предельно ясно, что Рудакову, чтобы заслужить благосклонность командования, нужно было служить в десять раз лучше, чем любому другому офицеру. А потому следует признать, что Рудакова отличали не просто отличные командирские способности, а способности выдающиеся! Придет время, и Рудаков продемонстрирует это всему миру.

Любопытно, что в своих воспоминаниях о событиях вокруг «Сокрушительного» Головко ни разу не упоминает имени Рудакова. Критики скажут, что зато все время упоминается Курилех. На это можно вполне резонно возразить, что Курилех к этому времени был уже давно расстрелян, и сказать о нем хоть одно доброе слово, значило бы для адмирала поставить под сомнение свое личное участие в смерти этого офицера. Кроме этого, военный дневник адмирала Головко самим автором никогда для издания не предназначался и был опубликован только после его смерти.