Морские драмы Второй мировой - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 65

Непонятно почему, но вскоре Негоду снова понижают в должности, и он командует дивизионом эсминцев на Балтике, а затем трофейным броненосцем береговой обороны «Вайнемяйнен».

Только после этого удается назначить Негоду на адмиральскую должность — командиром дивизии строящихся и ремонтирующихся кораблей. На этой должности Негода становится в 1951 году контр-адмиралом. Впоследствии он служил военно-морским советником в Польше, являлся начальником управления вспомогательных судов ВМФ, в 1961 году был уволен в запас, имея на груди шесть боевых орденов. Умер Григорий Пудович Негода в Ленинграде в 1973 году.

К сожалению, и Негода не удержался от мемуарного зуда. В 1966 году он написал и издал книгу своих воспоминаний «Беспощадный». Судя даже по названию, книга повествует о подвигах офицеров и матросов эсминца «Беспощадный». Но напрасно вы будете искать в ней ответы на вопрос: что же вспомнилось бывшему комдиву о событиях 6 октября 1943 года? Как и следовало ожидать, контр-адмиралу Негоде не вспомнилось абсолютно ничего! Книга воспоминаний завершается описанием боевого похода «Беспощадного», который предшествовал походу 5–6 октября и завершился для корабля сравнительно благополучно. Трагедия, которая произошла с кораблем и его экипажем спустя буквально пару недель после описываемых Негодой событий, в книгу почему-то не вошла Последняя глава книги «Беспощадный» озаглавлена Негодой весьма претенциозно — «Хозяева моря». Увы, когда знаешь, что произошло с «Беспощадным» и с теми, кто служил на нем, на самом деле, то столь пафосное название главы выглядит уже как настоящая издевка Какие уж «хозяева», когда всех перетопили…

Из книги Г.П. Негоды «Беспощадный»: «Наши набеги на побережье сеяли панику в стане врага Пленные немцы на допросах говорили, что гитлеровские офицеры с большой неохотой шли служить в портовые города и засыпали свое командование рапортами с просьбой перевести на службу в гарнизоны, расположенные в глубине Крымского полуострова, подальше от берега.

Советские моряки были хозяевами моря. Наши надводные корабли и подводные лодки проникали в любой его район — грозные, могучие, неуловимые. И в числе этих кораблей почти всегда оказывался Краснознаменный “Беспощадный”. Команда его значительно обновилась, но молодежь быстро перенимала опыт ветеранов, стремилась не отставать от них…

Деятельность “Беспощадного” проходила у меня глазах. В походах чаще всего мой штаб находился этом корабле. Я знал, что Пархоменко и его подчиненные быстрее и точнее других поймут и осуществят мой замысел, а, равняясь по флагманскому кораблю, и другие миноносцы будут действовать четко: в море, в бою сила примера необычайна, об этом знает каждый командир…

…Цветет советская земля, которую народ наш отстоял в смертельных боях, выходил, украсил трудом. На месте недавних развалин и пепелищ выросли города еще более прекрасные, чем прежде…

…Над Родиной нашей царит мир, добытый в битвах, освященный кровью героев. Дорогой ценой завоеван он, и народ бережет его как зеницу ока. Вот почему на земле, в воздухе, на морских просторах продолжают нести неусыпную вахту советские воины, верные сыновья своего великого народа.

Много перемен произошло за эти годы на наших флотах. Новое поколение военных моряков водит в походы боевые корабли. Изменилась техника флота. Теперь в руках моряков такое оружие, о котором мы, участники минувшей войны, не могли и мечтать…»

Концовка книги бывшего комдива — словно цитаты агитпропа… О судьбе же «Беспощадного» сказано весьма кратко, туманно и пафосно: «Напрасно мы стали бы искать в гаванях корабли, которые когда-то входили в наш дивизион. Нет в составе флота и Краснознаменного эсминца “Беспощадный”. Он отслужил свою службу, до конца был воином и героем, ни разу не дрогнувшим перед врагом. Не сможем мы встретиться и со многими моряками этого корабля, которые отдали свои жизни в боях за родную землю…»

Что касается судеб оставшихся в живых офицеров погибших кораблей, то часть из них (в том числе и старший лейтенант Сысоев) остались служить на Черном море. Другая часть была переведена для продолжения службы на Северный флот.

Ну а что стало с оставшимися в живых матросами? Раненых (а их было большинство) отправили в госпиталь, здоровых же — во флотский экипаж в Поти.

Корабли эскадры, разумеется, нуждались в опытных моряках. Однако начальники не без оснований полагали, что чудом оставшиеся в живых, потрясенные происшедшим и озлобленные за смерть своих товарищей, матросы с погибших кораблей могут стать источником нездоровых разговоров. Вспомним, что в то время у личного состава эскадры и так было подавленное состояние. А тут еще на корабли придут оставшиеся в живых непосредственные участники событий, которые, конечно же, не будут сидеть молча. Поэтому что делать дальше с матросами, было для начальников не ясно. Очевидным было лишь то, что на корабли эскадры их распределять нельзя. Но куда же их девать?

Это сейчас у нас много говорят о необходимости психологической реабилитации после пережитых ужасов боя. В то время над этим никто особо не Задумывался. Единственным способом снятия стресса была, как правило, бутылка водки. А уцелевшие матросы действительно находились в состоянии самого настоящего нервного срыва. И этот срыв нашел себе выход!

Дело в общем-то, не стоило и ломаного гроша — подвыпившие матросы надавали по зубам наглым грузинам-торговцам, которые, прикрываясь липовыми справками, вместо фронта «ударно вкалывали» на местных рынках. И хотя в результате этого инцидента никто особенно не пострадал, расправа с матросами погибших кораблей была поистине чудовищна — их всех без разбора сразу же отправили в штрафбат, то есть почти на верную смерть.

Штрафники, как известно, искупали свои преступления в боях кровью. Какие же преступления совершили матросы с «Харькова», «Беспощадного» и «Способного»? Только то, что не погибли вместе со своими товарищами, а умудрились остаться в живых! На самом деле преступление — бездарное уничтожение трех собственных кораблей — совершили сами начальники, но смывать преступление кровью они почему-то определили других. Вот кому по-настоящему было место в штрафбате, так это убийце Горшенину, с которого, однако, даже не сорвали погон!

Поразительно, но именно таким чудовищным способом начальники одним махом избавились от свидетелей своего преступления. Как говорится: есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы… На этом, казалось бы, можно было поставить точку, потому что шансов выжить у матросов в штрафбате было немного.

Однако на этот раз все обернулось совсем не так, как надеялись флотские начальники.

Из воспоминаний ветерана войны полковника в отставке Ивана Илларионовича Рощина, служившем в 1943 году агитатором штрафной роты 47-й армии, сражавшейся под Новороссийском: «Однажды в штрафную роту привезли необычное пополнение. Это были моряки из Поти, человек тридцать. Командир роты говорит:

— Иди, Иван, разберись, что там за публика!

На этот раз “публика” действительно была неординарная. Боевая — в самом прямом и конкретном смысле этого слова. Вернувшись из очередного похода, где погибли их корабля, пошли в увольнение на берег. Помянули погибших товарищей, и очень не понравились морякам рыночные торговцы — здоровые мужики, место которых в трудный для Родины час, конечно, не за прилавком, а на фронте. Ну, моряки и объяснили им это на деле, за что угодили под трибунал — с подачи местных властей.