Герои русского парусного флота - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 77

— Каковы наши потери? — поинтересовался вице-адмирал у своего флаг-офицера.

— Двадцать четыре убитых и семь десятков раненых! — доложился тот. — Из них черногорцев…

— Не надо! — остановил офицера Сенявин. — Мы все славяне и сражаемся за единое дело!

Для Сенявина приятным сюрпризом стал обнаруженный на Курцало большой арсенал боеприпасов и склады военного имущества.

— Спасибо Мармону, — смеялись офицеры. — Заботлив о нас, что отец родной!

— Эти хранцузы — дюже добрые робяты! — шутили матросы, припасы по судам растаскивая. — Сколь добра нам понадарили. У нас-то уж ничего не пропадёт даром!

А затем последовала очередь острова Брацо. На линейном корабле «Москва» туда была доставлена сотня черногорцев. Сыны гор были поражены морской стихией, впервые попав на палубу корабля. Вначале они несколько робели и даже боялись подходить к борту, но потом освоились. Об этом плавании его участники будут потом рассказывать своим детям и внукам, а в горах о нём будут петь героические песни. Храбрых горцев подкрепили четырьмя сотнями егерей капитана Романовича и приморцами мичмана Фаддея Тизенгаузена. На Брацо всё закончилось гораздо раньше, чем предполагалось. Зная, что Курцало уже пал и понимая, что долго теперь не выстоять, гарнизон после небольшой перестрелки сложил оружие.

«Вице-адмирал Сенявин, узнав, что французов у прикрытия батарей не более 100 человек, ссадил своих регулярных и нерегулярных, всего 400 человек; войска наши первым приступом, без малейшего с своей стороны урона, принудили французов, по коротком сопротивлении, сдаться…»

На обоих островах были учреждены гарнизоны, пополнены запасы ядер и пороха.

Мармон был вне себя от известия о потере Курцало и Брацо. Дело в том, что генерал недавно получил известия из Парижа, что в самом скором времени следует ожидать обострения русско-турецких отношений, а значит, вполне возможного ухода Сенявина к берегам Греции и Дарданеллам. Теперь же диверсия адмирала говорила о том, что ни о каком уходе он и не помышлял. Всю злость за утерю Курцало Мармон выместил на контуженном Орфанго. Сорвав с него эполеты, Мармон объявил бывшего полковника военным преступником и отправил на четыре года в тюрьму.

В Париж же он, однако, отписал, что на курцальскую скалу был жестокий приступ десанта и русские смогли захватить остров лишь ценой огромных потерь.

Верный своему человеколюбию, сразу же после взятия обоих островов, Сенявин распорядился отправить всех раненых и убитых французов в расположение их войск. Для этой миссии был определён корвет «Днепр» лейтенанта Бальзама. Прибыв на рейд рагузского порта Спалато, Бальзам сгрузил погибших и передал раненых. Считая свою миссию выполненной, он попросил французов позволить ему налиться водой. Ему не отказали, но и не пообещали. Самого же лейтенанта вызвал к себе Мармон.

— Ваш флот совершает нападение на мои гарнизоны, а потому вы будете моим пленником! — без обиняков заявил генерал Бальзаму. — Впрочем, я готов буду вас отпустить, если Сенявин вернёт мне обратно захваченные на Брацо пушки! Пишите об этом письмо своему адмиралу.

— Кто же возвращает во время войны захваченные в бою трофеи? — поразился логике Мармона Бальзам. — Я такого письма писать не буду!

— Тогда шлите письмо старшему после вас офицеру, чтобы он немедленно ввёл ваш бриг в гавань!

— Это ещё зачем?

— Будете разоружаться!

— Хорошо! — примирительно ответил Бальзам и тут же написал письмо своему старшему офицеру мичману Кованько, что он задержан французами и приказывая как можно скорее уходить в море.

Тем временем «Днепр» уже окружили со всех сторон лодки с вооружёнными солдатами. Взошедший на палубу капитан Спалатийского порта требовал от мичмана немедленно войти в гавань и начать разоружение. Кованько это сделать отказывался наотрез, ссылаясь то на противный ветер, то вообще на безветрие. На бриге зарядили пушки и приготовились к бою.

— Если не отпустят нашего командира, будем сами нападать на французские гребные суда! — объявил Кованько матросам. — Пальбу услышат с наших судов и непременно придут к нам на помощь! Готовы ли вы помочь мне в том?

— И не сумлевайтесь, господин мичман! — отвечали матросы дружно. — Так влепим ядрами, что мало этим поганым мармонтам не покажется!

Одновременно Кованько отправил французскому командующему ультиматум: «Если вы, господин генерал, неуважением к переговорному флагу нарушаете народные права, и если начальник мой не будет освобождён, то я задержу суда ваши и могу сжечь стоящие в порте. Только полчаса буду ожидать вашего ответа».

Получив письмо с «Днепра», Мармон не на шутку разъярился, поняв, что Бальзам написал в своём послании совсем обратное, чем он велел. В ответ Бальзам лишь развёл руками:

— Господин генерал! При всём моём к вам уважении вы не можете давать приказаний русскому офицеру, ибо я подчинён не вам, а своему государю!

Поняв, что переборщил, Мармон пригласил Бальзама к себе на обед. Сидя за столом, он расспрашивал лейтенанта о числе и силе сенявинского флота, удивляясь, что Сенявин держится в море в столь ненастное время осенних бурь. Насчёт бурь Бальзам говорил много, что же касается состава своего флота, больше помалкивал. Расстались внешне почти дружески. Мармон отпустил Бальзама к себе на корвет, пригласив завтра посетить его к завтраку.

— Постараюсь! — ответил лейтенант неопределённо.

Едва Бальзам добрался до «Днепра», как сразу же распорядился к снятию с якоря.

— Завтра я приглашён в гости! — сообщил он мичману Кованько. — Однако боюсь, что этот завтрак грозит мне новым пленением, а потому не станем ещё раз испытывать судьбу!

Едва стемнело, корвет поднял паруса и поспешил в открытое море. Спустя несколько часов он уже встретился с линейными силами у Курцало. Сенявин, выслушав доклад Бальзама, только хмыкнул:

— Ну и шутник этот Мармон, таких ещё поискать надо!

На душе Сенявина было тяжело. Только что он получил известие о том, в каких нечеловеческих условиях содержат французы взятых в плен русских солдат. Мало того, что их всех раздели, морили голодом, но и насильно принуждали вступать во французскую армию. Чтобы показать рагузинцам, что дела на фронте идут хорошо, захваченных пленников, а их насчитывалось шестьдесят человек, ежедневно водили через город, выдавая за вновь захваченных. И всё это тогда, когда у нас французские пленники получали нормальное солдатское довольствие и имели возможность даже заработать! Но и это ещё не всё! Мармон в очередной раз показал полное отсутствие порядочности. Дело в том, что после окончания активных боёв Сенявин предложил Мармону разменять пленных, а так как у нас в плену имелось куда больше французов, чем у французов наших, то Сенявин согласился отпустить всех излишних под расписку, с тем, что такое же число будет отпущено домой из находящихся наших пленных во Франции. Это предложение было принято, но никогда не исполнено. Хуже того, Мармон отказался вернуть даже часть пленных, находившихся у него самого, заявив, что это не русские, а поляки. События с Бальзамом и пленными заставили Сенявина взяться за перо.