– Так что вы теперь собираетесь делать? – спросил мистер Уэллс, расправляясь со своей порцией.
Уилл вытер губы салфеткой.
– Буду продолжать поиски. Надо найти убийцу Рюна. Я поклялся это сделать и сдержу слово.
– А как насчет остального?
– Если это связано с убийством – а я не отрицаю, что такое возможно, – я сделаю, что смогу. У вас оказался мой компьютер-наладонник, который каким-то образом прибыл из двадцатого века. Отсюда вывод: я должен был там оказаться – или окажусь, или не знаю, как это сказать. Я знаю только одно: в конечном итоге все разъяснится. Но… Можно вас спросить: я могу рассчитывать на вашу помощь в случае необходимости?
– Теперь вы поняли, что можете мне доверять?
– У меня нет причин для недоверия. Правда, я еще некоторое время буду страдать от последствий вашего теплого приема. Зато ваш портвейн исцелил меня от похмелья.
– Я решил, что вы хотите меня убить, – признался Уэллс. – Войдите в мое положение.
– Я понимаю, – Уилл поднялся с кресла. – Но мне пора. С вами все будет в порядке – с вашей лодыжкой и всем прочим?
– Я позвоню своему хорошему другу, доктору Ватсону.
– Тому самому Ватсону?
– Тому самому.
– Вам придется вызвать кого-то другого, – сказал Уилл. – Доктор Ватсон уехал с мистером Холмсом расследовать дело о собаке Баскервилей. Кстати, загадку поможет разгадать дворецкий.
– У меня нет слов, – признался мистер Уэллс.
– Приятно было познакомиться, – сказал Уилл. – Прощайте.
– Так куда мы теперь, шеф? – спросил Барри, как только Уилл вышел на улицу. – В Чизвик, не так ли?
– Нет, – ответил Уилл. – Я так не думаю.
– Но, шеф, я же все рассказал. Мы на одной стороне, у нас одна цель. Ну и все такое.
– Барри, – Уилл прикрыл рот рукой, чтобы не привлекать внимания прохожих, – мы будем делать так, как решу я, и никак иначе. Ты волен меня покинуть, когда пожелаешь.
– Без меня тебе не вернуться в будущее, шеф.
– Представь себе, это меня не беспокоит. Можешь считать, что мне здесь нравится. Я привык. И, откровенно говоря, это время куда лучше того, откуда я прибыл. Здесь куда интереснее.
– Да брось, шеф. Быть не может.
– Может. А если и не может – все равно, хватит меня стращать. С тех пор как я ввязался в эту историю, мне уже много удалось раскопать. И я собираюсь и дальше действовать по своему усмотрению.
– Значит, все мы обречены, – вздохнул Барри.
– Что такое?
– Я сказал: «Значит, все мы обречены». Потому что так оно и есть.
– Посмотрим, – отозвался Уилл. – Поживем – увидим.
Вскоре пролетка доставила Уилла обратно в Дорчестер. Здесь можно было наконец-то принять ванну. Затем Уилл облачился в один из своих многочисленных костюмов, добытых благодаря усердию Барри, взяв трость мистера Рюна, покрутил ее в руке и оглядел свое отражение в высоком зеркале на ножках.
– Просто блеск, шеф. Ты настоящий денди. Так каковы твои дальнейшие планы?
– Для начала – загляну в Уайтчейплский полицейский участок. Может быть, у них появились какие-нибудь улики.
– Пустая трата времени, шеф. Ты знаешь, что у них ничего нет.
– Я не могу больше доверять историческим сведениям, Барри. Я буду сам расследовать дело. Эти женщины убиты не просто так. Должна быть какая-то причина. А если – если – мистера Рюна убил тот же человек…
– Но нам надо спешить, шеф! Ведьмы, то есть силы тьмы… Конец Времен близок, и гибель Бога…
– Я буду действовать по своему усмотрению, Барри. Только так и никак иначе. Если это дело можно раскрыть, я его раскрою.
– Как, шеф? Как ты его раскроешь?
– Методом дедукции, Барри. Научной дедукции. Я прочел все книги о Шерлоке Холмсе и хорошо знаком с его методами.
– Так ты теперь частный детектив?
Уилл взял конверт с материалами по делу Потрошителя.
– Я Уилл Старлинг. Коллега мистера Шерлока Холмса с Бейкер-стрит. Я собираюсь вписать свое имя в историю. Стать человеком, который предал в руки правосудия…
– Ужас!
– Чтобы я этого больше не слышал.
– Прости, шеф.
– Так-то лучше.
Уайтчейплский полицейский участок выглядел уныло. Он был сложен из тех особым образом изготовленных красноватых кирпичей, что и добрая половина Лондона. Правда, каждый квадратный дюйм поверхности стен участка ныне покрывал многолетний слой копоти, и они напоминали цветом антрацит. Большая синяя лампа, висящая снаружи над входом, не оживляла картину. Зрелище было тоскливым – более того, печальным.
Уилл вошел. Интерьер полицейского участка оказался столь же мрачным, но на этот раз с претензией на строгость: стены, обитые дубовыми панелями, давно устаревшие газовые светильники, убогий стол, преграждавший путь к столь же убогим дверям кабинетов, и за ним еще более убогий стул, на котором спал полисмен. На обшарпанной столешнице скорбно поблескивал латунный настольный звонок.
Уилл нажал кнопку этого скорбно поблескивающего звонка.
И спящий полицейский проснулся.
– Попался! – заорал бывший спящий полицейский. – Ах ты проныра! Руки вверх! Сопротивление бесполезно!
– Добрый день, – ответил Уилл.
– О… – взгляд полицейского слегка сфокусировался. – Добрый день, сэр.
Он оторвал зад от своего жалкого сиденья. И Уилл изумленно уставился на него.
– Я вас знаю, – сказал он. – Я вас откуда-то знаю.
– Констебль Тэнпоул Тюдор, – представился полицейский. – У меня очень хорошая память на лица. Но вас я почему-то не знаю.
– Старлинг, – представился Уилл. – Лорд Уильям Старлинг, сын покойного сэра Эрнеста Старлинга, капитана, героя Британской империи. Я помощник мистера Шерлока Холмса с Бейкер-стрит.
– Никогда о таком не слышал, – признался констебль Тенпоул Тюдор.
– Ваше руководство слышало. Оно передало ему эту подборку материалов, с которыми я теперь работаю.
Уилл положил конверт на обшарпанную столешницу. Констебль извлек бумаги и проглядел их.
– Потрошитель, – пробормотал он и внезапно расхохотался.
– Почему вы смеетесь? – спросил Уилл. – Здесь нет ничего смешного.
– Есть, – ответил констебль. – Потому что мы уже поймали преступника. Часа не прошло. Он до сих пор сидит у нас камере. Вот почему я и смеюсь.
– Вы поймали Джека-Потрошителя?!