Черный скоморох - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Шведов cтр.№ 81

– В круг вставайте, чтобы со спины не лезли,– крикнул Птах.

Мысль принца Арлиндского оказалась удачной. Как только искатели несравненных встали спина к спине, всем сразу стало легче. Расторопный Феликс тут же завалил хрюкающего монстра, и уродливая голова подкатилась Гигу под ноги. Редкостной гадостности была та голова, обросшая жесткой негустой щетиной по розоватому темени. Гиг уложил в течение последующих пяти минут еще двух уродов, не менее свирепых и клыкастых. Правда, и сам при этом едва не угодил под меч, что было совсем не по сюжету его замечательной поэмы, где герой расправился с противниками в одной строфе. А четырем братьям потребовалось чуть ли не полчаса усердных трудов, чтобы двадцать свирепых существ полегли бесформенной грудой к их ногам.

– Начало положено,– сказал Птах.– Надеюсь, что после этого подвига несравненные забросают нас цветами.

– Держи карман шире,– засмеялся Феликс.– Подвиги только начинаются.

Разочарованный Птах в ответ на слова барона плюнул и поддел ногой свинячью голову.

– А что там дальше по сюжету? – спросил Андрей, поворачиваясь лицом к гостеприимно распахнутым воротам.

– Вряд ли события будут развиваться по-написанному,– усомнился Феликс.– Судя по этим монстрам, замок уже отстоялся и зажил своей жизнью, независимой от воображения Гига.

Птах Арлиндский первым направился в замок. И угораздило же его связаться с мессонцами. И планета какая-то дурацкая. То ли Релан, то ли не Релан. Да какое, в сущности, Птаху Арлиндскому до всего этого дело. Изволь теперь освобождать несравненную червонную даму. А что с ней, освобожденной, делать, позвольте вас спросить?

Птах и сам не заметил, как остался один. Только что, минуту назад, за его спиной звучали голоса веселых братьев, и вдруг все смолкло и наступила зловещая тишина. И случилось это в ту секунду, когда принц Арлиндский ступил на первую ступеньку каменной лестницы, с виду ничем не примечательной. Самым разумным было бы вернуться назад. Но все дело в том, что на планетах Темного круга действия в согласии с разумом всегда почему-то оборачиваются абсурдом. Здесь возносится только безумие, которое нечистая сила, оседлавшая эти планеты, приветствует безудержным ржанием, доводя невинные наши заскоки до размеров маразма. Ну что, казалось бы, плохого в тихом помешательстве Гига на поэзии? Кропал себе человек стишки и радовался. На Либии он мог бы их писать до глубокой старости, вызывая неискреннее восхищение придворных, а вот на планете Темного круга поэтические занятия оборачиваются кошмарной явью.

Непонятное существо взмахнуло крыльями над головой Птаха. Он отшатнулся к стене, выставив вперед меч. Скорее всего, это была сова. Во всяком случае, потревоженная ею паутина еще долго отвратительными белесыми нитями сыпалась червонному кавалеру на плечи. И что за мрачные фантазии у Мессонского принца? Мог ведь создать что-нибудь веселенькое с песенками и плясками миловидных поселянок на лугу!

Взору Птаха открылся мрачный зал, почти пустой, если не считать длинного стола, заставленного серебряной и золотой посудой, меж которой резвились крысы. Их писк действовал принцу на нервы. Внезапно на каменные плиты рядом с Птахом упала тень, кажется человеческая. Звука шагов арлиндец не слышал, и это его настораживало.

– Эй, кто здесь? – спросил он громко.

Крысы с писком бросились врассыпную. Над головой замахали перепончатыми крыльями летучие мыши, а из угла выкатился маленький человечек, до смешного похожий на Пигала Сиринского. В сущности, это была карикатура на просвещеннейшего магистра. Ибо настоящий Пигал при небольшом росте обладал фигурой безупречных пропорций. А у этого карлика все было не по размеру – и руки, и ноги, и голова, и даже нос, торчащий острым клювом. Счастье Гига Мессонского, что просвещеннейший не видит этого существа, иначе он никогда бы не простил незадачливому поэту издевательства над своим благообразным обликом. Карлик смотрел на Птаха острыми глазками, и на лице его страх мешался с любопытством.

– Я несчастный принц Лафар, что, прельстившись слухами...– затянул он было Гигову, судя по всему, песню, но Птах его оборвал:

– Будет тебе чушь молоть. Покажи-ка лучше, где красавица томится.

Проводник был ненадежный, но другого все равно не найти. Карлик пошел вперед без споров, принц двинулся за ним следом, внимательно оглядываясь по сторонам. Проведя арлиндца через зал, мимо разоренного крысами стола, он стал спускаться по лестнице, точно такой же, какой принц воспользовался только что, поднимаясь наверх. Шел карлик молча, быстро семеня коротковатыми кривыми ножками по скользким ступенькам. И завел он Птаха в совершенно немыслимое подземелье, гадкое до отвращения и на палец заросшее плесенью. В довершение ко всему под сапогами принца захлюпала зловонная жидкость.

Жабовидных пщаков Птах не видел никогда, зато много о них слышал, не слишком, однако, веря в их существование. Но здесь, в подземелье, они были во плоти и крови и очень быстро доказали червонному кавалеру, что шутить с ними опасно. Во всяком случае, замешательство в начале схватки едва не стоило ему головы. Уклонившись от летящего навстречу меча, Птах успел смахнуть голову чужую, а затем, оттолкнувшись спиной от стены, насквозь пропорол грудь второго пщака. С третьим особых хлопот не было, он оказался самым неуклюжим из всех. Арлиндец не был знаком с анатомией пщаков, но кровь убитых им существ сходна была с человеческой.

Карлик вынырнул из темноты и сделал знак червонному кавалеру следовать за собой. Блуждание по закоулкам не доставляло принцу удовольствия. Его смущали груды человеческих костей и черепов, которые валялись повсюду. А несравненную, прилегшую отдохнуть буквально в воздухе, он увидел немного погодя и не слишком удивился этому зрелищу. Похоже, воображение Гига Мессонского сильно захромало под конец поэмы, коли он не смог выдумать ничего менее тривиального. Все слышанные Птахом от матери сказки заканчивались именно так. Гроб хрустальный разлетался на части, а влюбленные обретали свое счастье.

– Это классический игирийский четырехгранник,– проскрипел карлик,– но недаром же меня считают лучшим из магистров...

Птах Арлиндский уже склонился над несравненной, чтобы подхватить ее на лету, но, увы, поймал он только воздух. Все исчезло в одно мгновение – девушка, карлик и даже замок. А в двух шагах от Птаха сидел Феликс Садерлендский и ругался последними словами.

– Да что же это такое, ведь, можно сказать, в руках держал. Опять ибсянин мне свинью подложил.

– Ты карлика видел? – спросил Птах у барона.

– Я видел Летучего Зена, который вместе с подружкой устраивали мне встречу с несравненной.

– Она была в хрустальном гробу?

– Какой гроб! Она была обольстительно живая. Я уже ощущал ее дыхание на своих губах, и все исчезло.

Ибсянин объявился буквально через минуту, причем возник он буквально из ничего, а следом за ним вывалился Гиг Мессонский с печатью разочарования на лице. Феликсовы обвинения в колдовстве трефовый кавалер отверг с порога, заявив, что не имеет никакого отношения к исчезновению замка.