Охота на лис - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Крускоп, Ирина Крускоп cтр.№ 5

— Ма, закрой окно, холодно.

— С удовольствием бы закрыла, деточка, — притворно ласково сказала я, — только вот тут с окнами туго. Как только найдем хоть одно, я его сразу закрою, не сумлевайся. И даже запру на оба шпингалета.

Нашка высунула из клубка голову и нехорошо уставилась на меня сонно сощуренными глазами:

— Грр… Рене… с каких пор ты по утрам так болезненно болтлива? Обычно ты в такое время суток издаешь фразы не больше чем из трех слов Включая междометия…

— Обычно я вообще не просыпаюсь в такое безбожное время, тем более посреди леса в компании с депрессивной рептилией.

— С депрессивной от голода рептилией, — удрученно отметила Нашка, похлопав себя по блестящему брюшку. — Впрочем, я себя просто накручиваю. Не было в моей жизни диетических подвигов, что ли?..

— Вот поскольку нам обеим сие переживание не в новинку, предлагаю направить наши стопы в произвольном направлении. Еду поищем, посмотрим местные достопримечательности.

— Ну конечно, — фыркнула Нашка. — Слабо надеюсь, что земля и здесь круглая, в крайнем случае вернемся на то же самое место. Впрочем, если тебе все равно, пошли под горку. Что-то неохота на пустой желудок альпинизмом заниматься.

Редкий лесок сменился некошеным лугом, потом березовой рощицей и снова лугом. К счастью, никаких видимых аномалий с окружающей природой, помимо второго солнышка, не наблюдалось. Полянка — лесок, лесок — полянка. Вполне благополучная с точки зрения экологии местность: ни малейших признаков человека. Хотя для нас это скорее был минус. Вдруг это вообще необитаемый континент. Или, еще хуже, тут обитают какие-нибудь злобные туземцы. А колдун-молдун, который нас сюда приволок, сидит себе спокойно дома в другом полушарии, пьет коньяк и в ус не дует.

Пока я размышляла над нашей незавидной долей, мы снова оказались в лесу, на сей раз состоящем из гигантских ясеней. Основательные пожилые деревья были столь педантично расположены в шахматном порядке, что возникало подозрение о воле какого-либо сапиенса.

— Эльфийское королевство, — пробормотала Нашка, все еще находящаяся под впечатлением от недавно прочитанного Толкиена.

— Что-то мне пока неохота встречаться с теми эльфами, — пробормотала я, с неудовольствием вспоминая, что этот волшебный народ ловко стреляет из луков и, кажется, страдает обостренной ксенофобией.

Впрочем, никаких иных признаков присутствия разумных организмов не наблюдалось. Дороги не было — мы прокладывали свою собственную. Упрямые плети колючего вьюнка норовили ухватиться за ботинки. Откормленные разноцветные пичуги, которых я не могла опознать, спускались почти к самому носу, чтобы изучить странных посетителей. Если бы не наше странное положение, я могла бы только радоваться такому отпуску. Впрочем, чем дальше мы шли, тем больше растворялись мои «бы», потому что вместо озабоченной состоянием собственного маникюра и Интернет-счета Рене тихой сапой образовалась какая-то новая личность. И у нее были совсем иные ценности, никак не связанные с пятном от машинного масла на джинсах. Кажется, даже слуховое и зрительное восприятие мира изменилось. Нет, не просто изменилось: как будто сравниваешь здорового человека и слепо глухого с нарушенным обонянием. Кто бы мог подумать, что человеческая природа настолько ущербна.

Я замерла. Нашка впереди неспешно двигалась, шурша палой листвой, кажется, даже навывая себе что-то такое лирическое. Значит, не показалось, действительно изменилась я. Сотни незнакомых запахов и звуков накинулись на меня как рой диких ос. Слабые и сильные, приятные и не очень, они, не считаясь с моими желаниями, заталкивали в меня информацию о ДНК чужого мира, которую я пока не взялась бы расшифровывать. Все предметы, ближние и дальние, приобрели небывалую четкость: можно было увидеть блестящую росой паутинку на папоротнике метрах в пятидесяти или затаившуюся под листом крошечную землеройку, почти неразличимую в тени, но вполне различимую для меня. «Похоже, именно это называется соколиным зрением», — отстраненно подумала я. Разумом я понимала, что это довольно странно, но удивиться по-настоящему так и не смогла и, как ни старалась, воспринимала все происходящее как должное. Я «должна» именно так чувствовать, а то, что было до того, — не более чем досадное недоразумение, в результате которого какой-то раздолбай-демиург не обеспечил мне нужной чувствительности. Но теперь-то эта ошибка исправлена.

Кроме обновленных трех чувств добавилось еще что-то, что, за неимением лучшего слова, можно было бы назвать усовершенствованной интуицией. Вот, например, Нашка, моя любимая одноклассница, полтора десятка лет знакомая, вызывала у меня чувство опасности. Причем не умозрительное, а вполне конкретное, сопровождаемое графично-неаппетитными подробностями того, что она может со мной сделать, буде я ее основательно разозлю. И если бы где-то на дне сознания не копошилась та Рене, которой я была меньше суток тому назад, я бы, не задумываясь, шмыгнула в кусты и только меня и видели.

Потом новая я вроде бы смирилась с наличием столь близкой опасности и обратила внимание на другое — на свой пустой желудок и… доступно скачущую по полянке метрах в двадцати ЕДУ! И вот это кошмарное несоответствие моя новая личность категорически не собиралась мне спускать.

Сумка почти бесшумно упала на землю, спина ссутулилась, в беззвучном рычании вздернулась верхняя губа, обнажая зубы. Словно судорогой свело пальцы на руках. Но все эти изменения происходили малозначительным фоном. Важно было только то, что я чувствовала. Голодный хищник + еда = довольный жизнью сытый хищник. Еда. Теплое живое мясо. Еще секунда, и я ее уже видела. Мышцы сжались пружинами. Прыжка я даже не почувствовала, услышала только, как легко хрустнуло что-то под моими пальцами. Мягкая тушка упала в траву. «Мало одного», — сообщил внутренний голос. Еда была очень глупой: отдельные ее представители только слегка переместились к лесу и продолжали щипать траву. Хорошо… Просто отлично… Лицо снова исказилось беззвучным рычаньем, и все слилось перед глазами. Впрочем, глаза вообще сейчас были не важны. Движение на уровне инстинктов: прыжок, острые когти входят в покрытую мехом плоть, и снова прыжок за новой жертвой. Комья дерна вылетают из-под моих ног при резком повороте. И снова мягкая шкурка и хрупкие кости под моими когтями. Чужие жизни, оборвавшиеся, чтобы продолжить мою.

В охотничьем угаре тело не чувствовало усталости и наверняка не стало бы останавливаться, если бы добыча вдруг не догадалась, что происходит нечто из ряда вон выходящее. Словно повинуясь пистолетному выстрелу на старте, животина брызнула в лес. Вслед ей понесся жуткий и торжествующий то ли вой, то ли лай. Такой пронзительный, что у меня заложило уши. И все же были большие подозрения, что родился этот кошмарный звук в моем горле.

Не знаю, сколько прошло времени. Я сидела, упираясь руками в землю и тупо глядя в пространство. Я все еще была голодна, но хищник отступил, видимо удовлетворившись самим фактом охоты. Руки были в чем-то липком, и мне не надо было опускать глаза, чтобы точно знать, в чем именно. Маленькие беззащитные зайчики. Или это кролики? Нет, я не «зеленая» и не вегетарианка, но как-то это уж слишком брутально. Способность добывать пищу таким образом — это не то, что я хотела о себе знать. Впрочем, моей новой личности виднее. «Приехали, — уныло отметила я, — здравствуйте, мисс Хайд! Очень приятно с вами познакомиться».