Мужские разговоры за жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Пучков cтр.№ 57

— У вас нет ощущения, что мусорная культура непобедима?

— Победима. Чтобы победить, не нужна атомная бомба. Нужны простые движения. Дирижировать. Водить смычком по струнам. У людей, которые падают в эти ямы мрака, у них есть что-то светлое внутри. Надо просто их вытащить, и для этого ничего сложного не нужно. Просто протянуть руку. У меня был сосед ужасный. И дети у него были ужасные. Когда они говорили, я краснел от стыда. Но однажды я позвал их на концерт. И им понравилось. Они смешно говорили, что им особенно понравилась та часть, где играли громко, и та часть, где играли тихо. Можно победить. Помните, как люди вешали белые ленточки на автомобили против мигалок? Вот так нужно договориться всем, чтобы одно воскресенье не смотреть криминальную хронику и порносериалы.

— У вас, что же, никогда не опускаются руки?

— Каждый раз опускаются. А потом поднимаются. Я дирижер. У меня работа такая: опускать и поднимать руки.

Интервью с Теодором Курентзисом,

Валерий Паюшкин

friday.vedomosti.ru

Молодец, дирижер.

Из общения в «Комментариях»:

— Однако не стоит путать шансон и блатняк. Первое — искусство, второе — разновидность кала.

— А как отличить одно от другого?

— Элементарно отличить. Если нравится быдлу — значит, кал. Если прет интеллигенцию — значит, искусство.

— Я так и знал!!! [Ставит «Человека в телогрейке».]

— Научно доказано, что быдлость передается по наследству. Воспитание, к сожалению, роли почти не играет.

— А вот Ломоносов — он как?

— У Ломоносова были прекрасные отец и мать.

— Надо же…

— Быдло не по образованию определяется, а по характеру типа Шарикова.

— Да ты, я вижу, ученый-быдловед.

— Но в России шансоном почему-то стали называть прилизанный в коммерческих целях блатняк.

— Цель была одна — пропихнуть в свободное вещание. Пропихнули.

— [Смотрит невинными глазами.] А «Человек в телогрейке» это таки кал, искусство или два в одном?

— Человек в телогрейке — это Иван Кучин.

— Не образованием определяется характер человека.

— Это заявка на открытие. Ну так если не образованием, то чем? Наследственностью?

— Прямо из «Википедии»: «Основные черты блатной музыки — сюжетность песен; тесная связь с конкретными жизненными ситуациями, позициями и переживаниями людей криминального мира; примитивный мелодизм; использование в стихах стилистики разговорной речи и жаргона».

— Вижу, эксперт писал. Поумнее никого нету, камрад?

— Дмитрий Юрьевич, нравится ли тебе песни Наговицына?

— Как-то мимо проехал.

— Вот что заметил. Кучин — как хит, сначала очень нравится, но потом как-то приедается.

— Неправда!!!

— «Цель была одна — пропихнуть в свободное вещание. Пропихнули». Поэтому и сравнение было таким: лежал кал на асфальте, а теперь его поместили в музей и назвали высоким искусством. И — чтобы уж наверняка отвести подозрения — переименовали в экспериментально-экскрементальную скульптуру. Ну да, некоторым действительно кажется, что сие — высокое искусство. Весь вопрос, правда, что от такого искусства в голове остается?

— Тут получается двояко. Блатняк — это сугубо народное творчество. Помимо песен конкретно блатных в нем полно песен, так сказать, про неволю, сугубо близких русским людям в целом. Блатные песни типа «ремеслом я выбрал кражу — из тюрьмы я не вылажу» большой популярностью не пользуются, потому что не каждый такое про себя скажет. А вот где «Сижу за решеткой, в темнице сырой» — каждый второй готов, ибо это про тоску и безысходность, столь близкие нам. Через это однозначности не получается. Уточняю: я не «в защиту», защищать нечего, я про то, почему такой бешеной популярностью пользуется.

25.03.2008

Пару лет назад общался с литературным критиком Виктором Топоровым. В круг общения тупого советского быдла не входят литературные критики, поэтому слушал с большим интересом. Потом без промедления закупил две книжки, которые порадовали ничуть не меньше, чем живое общение.

А тут Виктор Топоров пишет:

Быть фантастом («говнофантастом» — как, не церемонясь, выражаются в Сети) в нашей литературе считается не столько предосудительным, сколько позорным. Фантасты и их читатели (так называемый фэндом) обитают в отдельной резервации, имеющей ряд устойчивых признаков лепрозория.

Перед нами (вернее, в стороне от нас — и мы стараемся в эту сторону не смотреть) существует этакая Республика прокаженных. Точнее, Королевство прокаженных, на троне (буквально! У них имеется и трон) восседает Борис Натанович Стругацкий — слуга царю (покойному брату Аркадию) и отец (духовный) солдатам: тем самым — по самоопределению и по призванию — фантастам, которых нехорошим словом именуют в Сети.

Можно выразиться и резче: отношение к фантастам в литературной среде (отношение, разумеется, творческое, а не личное) целиком и полностью совпадает с отношением к «опущенным» в среде криминальной.

Человек, хоть раз напечатавшийся в одном из фантастических альманахов, или принявший участие в одном из фантастических конгрессов и съездов, или удостоенный одной из бесчисленных (и с презабавными названиями) фантастических литературных премий, моментально (однако раз и навсегда) превращается в «фантаста», — и это навсегда.

Вот почему большинство писателей, сочиняющих нечто антиутопическое, альтернативно-историческое, а то и просто волшебно-сказочное, бежит от творческого самоопределения «фантаст», как черт от ладана.

www.uz.ru

Смеялся.

Из общения в «Комментариях»:

— Лично я настоящими фантастами считаю только Никитина Юрия и Головачева Василия.

— Ты в людных местах такого старайся не говорить. Ибо после такого тебя иначе как мудаком называть не будут. Ничего личного, без обид.

— Топоров, как обычно, выдал бессмысленный и совершенно не информативный набор слов, попутно обгадив всех и вся. Откровенно говоря, меня его статьи поначалу даже веселили своим незамутненным бредом. Сейчас — вызывают тошноту. Из его опусов невозможно узнать ничего нового, невозможно почерпнуть никаких хоть чуточку оригинальных мыслей — идет обсасывание каких-то родившихся в больном воображении Топорова «фактов», причем тоном не то что ментора, а пророка. Идиотизм.