Мертвая линия. Оно приближается... - читать онлайн книгу. Автор: Саймон Уокер, Джонатан Уокер cтр.№ 15

Помост, возведенный перед дворцом, занимали три человека, стоявшие на краю, так чтобы огромная толпа, собравшаяся здесь, могла их рассмотреть в подробностях. Глашатай метался среди выставленных напоказ, путаясь в пергаментах и писклявым голосом призывая к вниманию.

Рагнар стоял в середине, оглядывая двух соперников. По правилам сна он знал, что участвует в выборах на право занять местный престол. Претенденты уже прошли несколько испытаний, среди которых были и состязания в силе, и публичные выступления с подробным рассказом о том, как хорошо будет жителям страны, если они выберут именно того, кто держал перед ними слово. Викинг значительно превзошел остальных в ратных состязаниях, поставив одному сопернику красивый фингал, а другому порвав камзол, несмотря на то что дрались возможные короли на деревянных мечах. Однако в ораторском искусстве викинг сильно уступал, пообещав только победить всех врагов королевства, включая драконов и краманов, которые вообще не водились поблизости.

Теперь, когда от претендентов уже ничего не зависело, жители страны подходили к большим вазам, стоявшим напротив каждого участника, и бросали камешек в ту из них, владельца которой считали наиболее достойным короны. Глашатай и лучники внимательно следили за порядком, пресекая попытки отдельных избирателей бросить несколько камешков и разнимая стычки, случавшиеся на почве разнящихся взглядов на будущее королевства. Судя по движению людских масс, все трое имели пока примерно равное количество камней. Рагнар отчаянно кусал губы, не в силах побороть волнение.

Вдруг из толпы вынырнула взлохмаченная старуха и пронзила воздух клюкой в направлении викинга.

— Он ненастоящий! — завопила она. — Посмотрите, какой же из него король? Неотесанный варвар, от него проку, как от жабы изюма! Он вообще не из нашей страны!

Толпа всколыхнулась, оборачиваясь сначала на старуху, а потом на Рагнара. Над площадью вдруг повисла тишина.

— А ведь и правда! — подхватил кто-то. — Гляньте-ка на него! Он даже не человек! Как это мы раньше-то проморгали?

Рагнар изумленно посмотрел на собственные руки и увидел красные клешни. Четыре ноги вместо двух и хвост в панцире сзади. Меч на месте, нагрудник из черной кожи тоже, на голове шлем, но вместо человеческого тела — пластины в шипах и огромные усы перед носом. Викинг в ужасе замер, понимая, что все взоры собравшихся обращены на него и среди них нет ни одного обнадеживающего.

— Сварим его, да с пивом и сожрем! — пробасил кто-то.

— Точно! — подхватили другие, потрясая кулаками.

Первые смельчаки уже начали карабкаться на помост. Рагнар выхватил меч и попятился.

— Держи его! — выкрикнул бородач в белом колпаке. — Я сгоняю за лаврушечкой!

Кто-то уже тащил огромный медный котел, кто-то бочонки, некоторые достали невесть откуда взявшиеся кружки.

Рагнар сделал еще несколько шагов, повернулся и побежал. Пнув ближнего лучника в живот, он перепрыгнул еще через двоих и помчался к спасительным воротам. Толпа вокруг сгущалась, тянула руки и ругалась. Несколько стрел пронеслись мимо. Несмотря на всю плачевность ситуации, Рагнар обнаружил, что бежать на четырех ногах получалось гораздо быстрее и удобнее, чем на двух.

Ворота закрывались, отрезая неслучившимуся членистоногому королю путь к спасению. Рагнар отчаянно работал клешнями, распихивая людей, но явно не успевал проскочить между створками. Вдруг он заметил старика в красном колпаке, стоящего возле ворот.

— Помоги! — завопил викинг. — Ты же меня сюда привел! Задержи ворота!

Однако старик повернулся и исчез в толпе. Тут же кто-то поставил подножку, и Рагнар рухнул на мостовую, выронив меч. Множество рук схватило его за все имевшиеся в изобилии конечности и придавило к земле. Он быстро перевернулся на спину, но успел лишь увидеть, как громадный котел нависает над ним, закрывая солнечный свет и лишая надежды на спасение.

— Кому темненького? — закричал глухой голос из-за стенки опускавшейся посудины. — У меня как раз свежее!

* * *

Когда облаченный в походный костюм Зигмунд спустился в Зал Летающих Балконов, Невроз уже сидел на одном из парапетов. Конечно, содержание алкоголя в организме короля было близким к катастрофическому, однако Владыка Мурляндии сумел взять себя в руки, встряхнуться и сменить языки магического пламени на холодный расчет. Несколькими отработанными движениями он пристегнул ремни, висевшие на железном ограждении балкона, к специальным кольцам на ошейнике дракона, разомкнул замки на стене башни и издал низкий гортанный крик. Невроз, только того и ждавший, ответил Хозяину похожим возгласом, расправил пластинчатые крылья и, зависнув в воздухе, плавно потянул за собой балкон вместе с Зигмундом. Пара каменных крошек сорвалась во двор, балки вышли из пазов, и дракон плавно двинулся к Черным Дебрям. Летающая «колесница», набирая скорость, устремилась в погоню за гнусным стариком, который нанес Зигмунду тяжелейшее оскорбление своим цирком с дамами и собачками.

Много лет назад, когда король был простым принцем, одним из двух, надо сказать, в его жизни появилась рыжеволосая девочка, пленившая его своими зелеными глазами. Кроме того, она обладала дерзкой белоснежной улыбкой, изящной шейкой и умопомрачительным грудным отделом — словом, была как раз такой, какая может лишить впечатлительного подростка тех зачатков головного мозга, которые к этому моменту уже имелись. Принцесса Кирозия прибыла в Мурляндию со своим батюшкой, Инклюдиусом Степенным, почтенным правителем знойной Карпатии. Цель визита была вполне заурядная, но его последствия оказались весьма плачевными. Несколько месяцев Зигмунд витал в саду вместе с ароматами роз, сочинял стихи и переполнялся всеми компонентами юношеской страсти. Однако сладостные мучения быстро сменились настоящими, когда в один из томных вечеров влюбленный принц обнаружил прекрасную деву в объятиях своего собственного брата Зигфрида. Сказать, что горе Зигмунда было безграничным — значит не сказать ничего. Оно плескалось в нем, штормило, крутилось в урагане. Принц буквально раздувался от гигантских волн испепеляющей ненависти к старшему братцу и его новой подружке. Впрочем, на публике буря была отлично задрапирована внешней невозмутимостью, так как Зигфрид, в отличие от своего бледного и субтильного родственника, был статным юношей, отлично владел мечом и презирал всех колдунов, считая их слабаками. Поэтому Зигмунд, выросший хлипким и ядовитым в тени крепко сбитого брата-весельчака, не мог пойти на открытый конфликт, которого хоть и желал всей душой, но понимал его полную бесперспективность. Вскоре Кирозия отбыла восвояси. Зигфрид стал писать ей пламенные письма, потом они встречались еще пару раз на приемах в Гариноне и Крополе, поползли слухи о помолвке, но… Так часто бывает в жизни: неловко выбившийся из земли корень, падение с лошади лицом в логово цианистых муравьев — и Зигфрид превратился из прекрасного принца в калеку-уродца. Он отказался от престола и ушел из дома. Кто-то где-то что-то о нем слышал пару лет спустя, потом еще раз, много позже, но видеть никто не видел. Через несколько месяцев после исчезновения наследного принца корабль, на котором Кирозия совершала паломничество на Стеклянный Остров к развалинам древнего храма янков, попал в шторм. Ходили слухи про гигантского морского конька, якобы кем-то виденного накануне в этом районе, про черное облако, явно магического происхождения, про далекий плач, доносившийся сквозь бурю. Однако никто не удосужился выбраться из той переделки живым, чтобы рассказать истинную версию. Король Мурляндии и непосредственный зигфридов папа Клементий так горевал о потере сына, на которого возлагал множество надежд, что выпрыгнул из окна Тронной Башни в годовщину расставания со своим не единственным наследником. Самоубийство произошло на глазах Зигмунда. Хоть тело короля так и не нашли, а других свидетелей трагедии не было, младший вскоре взошел по мраморным ступеням к вожделенному мебельному символу власти и прочно на нем осел. Местные таверны и постоялые дворы лопались от количества версий «как это все было на самом деле», но пара десятков арестов быстро положили конец пересудам, и Мурляндия успокоилась под новой королевской дланью. С тех пор Зигмунд всячески избегал дамского общества, заменил всю женскую дворцовую прислугу на мужчин, а в тех редких случаях, когда сталкивался-таки с противоположным полом, становился мрачным и молчаливым сверх обычного.