Лучший из миров - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Колпакова cтр.№ 20

Дан потрясенно молчал. Они, чудовища из мира хаоса, называли демонами их! Стереотипы, будь они неладны. Свой, чужой… Он уже переварил первый шок от контакта с кошмарной иномирской сущностью, оказавшейся не таким уж исчадием ада, и все равно едва не вздрагивал всякий раз, как Тейю начинала доверчиво делиться с ним своими открытиями. Как если бы привидение вдруг уперло руки в боки и принялось объяснять человеку, что он, человек, как раз и есть самый настоящий монстр, что хватит ему шляться по замку, гремя башмаками, отражаясь в зеркалах и повсюду оставляя следы, и вообще – науке так и не удалось доказать его существование.

Тейю выволокла из холодильника гроздь бананов и полюбившиеся сосиски, ловко покрошила то и другое в одну миску, залила водой из-под крана (на сей раз и воды не было, сразу потекло молоко) и – Дан грозно нахмурился – со вздохом полезла в стол за ложкой.

– А пыль лучше все-таки убрать, – улыбнулась она, усаживаясь напротив Дана за стол, и…

Дан видел – и не верил. Толстое серое «одеяло», укутавшее подоконник и загромоздивший его хлам, вдруг шевельнулось, как живое, поползло, распалось на отдельные дорожки-ручейки. Несколько секунд целеустремленного движения, и повсюду на окне заизвивались толстенькие, прихотливо раскрашенные гусенички. Все это мерзопакостное население сосредоточенно шевелилось, занимаясь каким-то своим страшно важным гусеничьим делом.

– Эй, это что еще… – начал Дан, преодолевая гадливость.

Одно из существ, все в растопыренных щетинках, уцепившись за край шторы, приподнялось прямо перед носом Дана, уставив на него трехрогий лоб, чуть помедлило и вдруг, будто решившись, ринулось вниз. Ринулось – и повисло на едва приметной ниточке, тут же начав отчаянно раскачиваться, изгибаясь. Дан сидел с открытым ртом. Тейю как ни в чем не бывало прихлебывала свою окрошку – судя по звукам, прямо из миски, но ему сейчас было не до педагогики. Потому что возня на подоконнике разом утихла, и все его новые обитатели исчезли под плотной беловатой намоткой.

– Да это же коконы! – обалдело выдохнул Дан, переводя взгляд на Тейю.

Она торопливо втянула за щеку непомерно удлинившийся язык вместе с прилипшим к кончику ломтиком банана и потупилась, будто ни при чем. А на подоконнике тем временем началась едва слышная канонада. Там дружно лопались вызревшие живые почки и из тесных чехольчиков самоотверженно выколупывались на волю влажные, мятые существа, на глазах обсыхая и распускаясь сказочными цветами крылышек. Окно было девственно чисто и помаргивало, как знойными очами, десятками крупных тропических бабочек. В десяти сантиметрах от Дана, точно на уровне глаз, мерцал перламутрово-лазоревый красавец, цепляясь за вылинявшую ткань. Далеко не сентиментальный бывший ловчий, повинуясь наитию, бережно протянул к существу палец, неуместно жесткий и грубый. И когда бабочка отважно перебралась ему на руку, Дан почувствовал, что готов зареветь. А на деле яростно зашипел на Тейю, отпрянувшую от неожиданного натиска.

– Ты что, сдурела? Убери немедленно!

Бабочка ринулась прочь от Дана, словно испуганная его хамством, и его обожгло острое чувство утраты. Отпрянула – и вылетела в приоткрытую форточку, и, прежде чем пристыженный Дан сумел хоть что-нибудь поделать, весь переливающийся, перепархивающий, вспыхивающий красками народец снялся с места и утянулся вон, словно подхваченный сквозняком. В следующую минуту Дан беспомощно смотрел, как бабочки роятся прямо за их карнизом вокруг полуголых по сентябрьской поре веток какого-то дерева.

– Так лучше? – сдержанно осведомилась Тейю.

– Нет! – рявкнул он (бесчинствовать так бесчинствовать). – Если ты хотела не привлекать внимания к нашему убежищу, тебе это отлично удалось, поздравляю.

И, с некрасивым злорадством глядя на вытянувшуюся мордочку демоницы, припечатал:

– Экзотические бабочки в этой стране отродясь не водились.

– Ладно, – легко согласилась она.

Хлопотливое движение вокруг дерева тут же остановилось, а множество реявших бабочек упало на ветки пышными, пламенеющими в грязно-сером пейзаже цветами.

– Самое оно! – воскликнул Дан, уже почти в отчаянии. – Цветы посреди столичного двора, в сентябре! Почему бы тебе сразу не написать над нашими окнами «Здесь скрываются бывший ловчий и демон»?

Пленница беззвучно поставила на стол миску, уставила на Дана глазищи, потемневшие до густой чернильной лиловости. Они были залиты слезами, всклень, как колодцы с ледяной вязкой водой, пролились через край, и слезы медленно потекли одна за другой.

– Я не могу надолго менять сущность вещей, – глухо проговорила Тейю. – Цветы, бабочки – это по-прежнему пыль, и скоро вернет себе прежний облик. Я просто не знала, что вам она приятнее в виде пыли. Прости, я не знала. Иногда я все еще надеюсь.

Она говорила, и пестрые головки цветов за стеклом на глазах жухли, чернели, обугливались, рассыпались… Невозвратимо, как вода утекает сквозь пальцы. Порыв ветра сорвал с веток пепельные хлопья, прихватив заодно несколько пожелтевших листьев, и все кончилось.

И Дану вспомнилось вдруг, совсем не к месту… Он сам, маленький еще, судя по тому, как мощно бугрятся, как круто забирают вверх стволы самых обычных деревьев. Крона – где-то там, высоко, в мире облаков. А тут, в Дановом личном мире, пророс кто-то. И цветет. Мохнатый, как зверушка, нахохленный, пялится сразу восемью глазами. Дан долго пытался сообразить, как назвать их цвет – праздничный, чисто выстиранный. Наконец откуда ни возьмись явилось нужное слово – лазоревый. Сельское слово, простое совсем. Пока Дан любовался, приблизился учитель, и вспышка его необъяснимого раздражения буквально сгустила воздух вокруг него и воспитанника.

– Откуда он здесь?

Короткое, как плевок, заклинание, и цветок, полыхнув, мгновенно обуглился. А маленький Дан заплакал.

– Сделай обратно!

– Нет.

– Сделай, он красивый.

– Не могу.

Дан, помнится, до того поразился, что слезы просохли. До сих пор он жил в убеждении, что учителю подвластно все. То есть совершенно. И понимание обожгло, как бадья ледяной воды.

– Ты не можешь сделать цветок?

– А зачем? Вон их сколько вокруг. Сами растут, без всякой магии.

– Этот был один. Он нездешний?

Учитель угрюмо отмолчался, и Дан продолжил допытываться:

– Неужели не можешь? Пять лепестков, желтая середка… Так просто!

– Просто. Из металла могу. Из бумаги, из дерева. Из любого материала…

– А живой?

Под обжигающим взглядом ребенка лицо мага словно обветрилось, став еще более жестким и непроницаемым. И Дан, с разъедающим чувством утраты, опустил глаза, вновь набухшие слезами. Кучка пепла у его ног слабо шевелилась на сквозняке.

– Ясно. Только мертвый…

Все это было там и тогда. А здесь и сейчас немолодая, очень тучная дама, начисто забывшая, куда и зачем идет, еще долго стояла под обнищавшим деревом, перегородив узкую дорожку. Стояла, задрав голову, пока кто-то не пихнул ее, заодно и обругав. Тут она очнулась, помотала головой, поправила съехавшую с плеча сумку и заколыхалась прочь. И так уж припозднилась, пора открывать магазин, а ей еще идти и идти. Свет не ближний – три квартала! На месте, пыхтя, как паровой каток, она первым делом отперла решетчатую дверь в пристройке, скатилась по лестнице в подвал, отомкнула и распахнула настежь вход в магазин. Включила свет, привычно окинула все хозяйским взглядом. Тут же ввалилась стайка девчонок – принесла нелегкая! Не знаешь никогда, то ли купят что, то ли нет, а уж перетрогают все, перемеряют, переворошат! Да и следи за ними в оба, ручки-то молодые, жадные, как бы что не прилипло. Сейчас хозяйке особенно не хотелось тратить уйму времени на сомнительных клиенток, невероятная новость так и рвалась на волю, но мобильный в подвале не брал ни в какую. А посетители именно сегодня будто сговорились. То, бывало, полдня сидишь сиднем, ни одного лица не увидишь, а тут повалили один за другим. Редкий успех предприятия впервые не радовал, торговка вся извелась, дожидаясь свободной минутки. Наконец, дело уж было к обеду, одолела крутые ступеньки в обратном направлении. На воле, встав прямо под вывеской «Одежда из Европы», дама потыкала пальцем в кнопочки, прижала телефон ко рту и заорала на весь двор: