Тайна дочери пророка. Рука Фатимы - читать онлайн книгу. Автор: Франциска Вульф cтр.№ 79

Беатриче же, несмотря на усталость после долгой езды верхом, еще долго не могла уснуть. Немного подремав, то и дело просыпалась и подолгу лежала на спине – глаза открыты, колени согнуты, – не смея шевельнуться. Затаив дыхание, слушала, как ровно, глубоко дышит юноша; чувствовала – в животе шевелится ее ребенок… Старалась не замечать болей в пояснице, икрах. Мучила одышка: ребенок давил на диафрагму.

Лежа вот так, с открытыми глазами, под завывание ветра и свист снежной бури, хлеставшей по палатке, она терялась в догадках: почему Маффео послал именно ее в такую трудную дорогу. Разве не лучше бы Толую самому взять камень и привезти его в Тайту?.. Ведь ей, в ее положении, это небезопасно: вполне возможны роды прямо здесь, в заснеженной степи, в этой палатке, где ничего нет: ни воды, ни теплой одежды, да и акушер с неба не свалится.

Ей пришла в голову мысль дать Толую небольшой урок по основам акушерства. Это правильно, но она не решилась. Вероятно, сработал детский предрассудок: в детстве часто слышала, что, если вслух не произносить, чего боишься, – этого и не случится.

А не в свитке ли дело, который ей дала старуха? Положила его тогда в мешок и совсем о нем забыла. Осторожно развязав шнурок на свитке, она долго размышляла – не выбросить ли. Однако любопытство взяло верх.

На маленьком клочке бумаге, размером примерно пять на пять сантиметров, – два иероглифа. С китайской письменностью она не знакома. Однако ясно, что эти каракули начертаны наспех. Вечером показала листок Толую, но опять ничего не добилась – он только растерянно пожал плечами.

– Не могу разобрать… Первый знак напоминает «джи», это означает что-то вроде «гроза с раскатами грома и проливным дождем».

Он замолчал, подумал.

– Если старуха общалась с оракулом «И Джинг», знак указывает на какое-то насилие. А второй знак… кажется, «джи джи». Означает «бурный поток воды черпает жизненную силу огня» или «предстоит пересечь реку». Еще одно значение: «последняя ступенька лестницы находится в неизвестности».

За стенами палатки завывал ветер, и Беатриче вдруг зазнобило сильнее, чем прежде.

– Как ты думаешь, Толуй, оракул прав?

– Видишь ли, Беатриче, китайцы вообще странный народ. Слишком много болтают, их трудно понять. А гадалки, шаманы, маги… среди них шарлатанов много, ничего не понимающих в своем ремесле. Только деньги выманивают у простаков, неизвестно, на кого попадешь. И вообще… мне кажется, не стоит ломать голову над этим предсказанием. Очень может быть, старуха подшутила над тобой. – И улыбнулся, дружески прикоснувшись к ее плечу.

Однако ей почудилось, что он просто хочет утешить. Так часто делают врачи, уговаривая безнадежного больного: «Выше голову, дружок, все обойдется».

В эту ночь Беатриче совсем не спала, думая о смысле загадочных знаков на листке. Выходит, старуха напророчила ей скорую насильственную смерть… Нет, умирать совсем не хочется!

Вот уже десять дней, как продолжается их путешествие. Когда же завершится эта бесконечная дорога… По ее подсчетам, пошла сорок первая неделя беременности. Чем дальше удалялись они от Тайту, тем страшнее становилось: неужели придется рожать прямо здесь, в степи…

Странно вообще, что схватки до сих пор не начались. Остается уповать на Бога в надежде, что ребенок при таких нагрузках примет нужное положение – тогда роды пройдут без осложнений. А вдруг ее малыш пойдет не головкой, а наоборот?

В листке сказано что-то о насилии, о неизвестности… Может быть, подразумевается кесарево сечение без наркоза, в антисанитарных условиях, к тому же проводимое неопытным акушером?..

– Вот и добрались! – объявил Толуй, указывая на холм, высившийся метрах в пятистах. – Вон там могила моего прадеда, родоначальника нашей семьи, великого вождя Чингисхана.

Беатриче прищурилась, всматриваясь вдаль. Спускались сумерки, легкая снежная пелена застилала горизонт. Очень странно: там, куда указывал Толуй, не было ничего похожего на гробницу – лишь невысокий, поросший травой холм, такой же, как все, что попадались им на пути. Но, может быть, гробница за холмом?

– Быстрее, Беатриче! – Толуй пришпорил лошадь. – Мне так не терпится увидеть могилу предка!

Лошадь Беатриче тоже понеслась вскачь. Наконец-то они почти у цели! Совсем скоро камень Фатимы окажется у нее в руках. Вернутся в Тайту, найдут убийцу Джин-кима и освободят Маффео. Все встанет на свои места… Она родит, Ли Мубай с акушеркой – если таковая найдется при дворе – помогут принять роды, и тогда…

«Джи» и «джи джи»… что же это такое?.. Насильственная смерть – вот о чем надо думать. Не зарекаться – и, может быть, повезет…

Поглощенная мрачными предчувствиями, она чуть не проскочила мимо Толуя, который остановился у подножия холма, среди обломков скал.

– Это здесь! – объявил он торжественно, словно поймал жар-птицу.

– Здесь? – переспросила она, озадаченная.

Это и есть могила Чингисхана? Ни памятника, ни величественной гробницы, ни саркофага – ничего, лишь груды разбросанных камней… Беатриче иначе представляла место захоронения великого покорителя народов. Разочарование ее не осталось незамеченным – она это поняла. Конечно, для Толуя здесь святыня, пусть это и просто груда камней.

– Прекрасно… – Пришлось ей несколько сфальшивить. – Где сегодня разобьем палатку?

– Сегодня нам не нужна палатка – ночуем под защитой гробницы.

Ах вот как?! Вот уж о чем она не думала. Это что, монгольский обычай – оказывать почтение покойному вождю таким образом? Если так, нужно смириться. Но ночевать под открытым небом в такую пургу… У нее заныло под ложечкой – не так уж не права, как видно, старая гадалка, напророчившая незнакомке насильственную смерть. Значит, ей суждено замерзнуть на морозе?..

– Ты считаешь, нам не нужна палатка? Мы что же, ночуем среди камней?

Втайне она надеялась, что Толуй все-таки поставит палатку, хотя бы ради нее.

– Сегодня холодно… Боюсь, ночью наметет много снега.

Толуй взглянул на нее как-то странно – вроде как на сумасшедшую или как если бы она вдруг заговорила по-древнеегипетски.

– Не понимаю, что ты… – начал он и тут же умолк.

В глазах сверкнула улыбка, и он расхохотался – буквально корчился от смеха.

– Прости меня, Беатриче… – проговорил он, справившись с собой и утирая слезы.

– Конечно, откуда тебе знать… Ты приняла эту груду камней за гробницу моего прадеда? Нет-нет, она только маскирует вход в усыпальницу. И снова засмеялся. – Пожалуйста, не сердись на меня! Мне бы надо было рассказать все заранее, но так хотелось сделать сюрприз… – И протянул ей руку. – Бери под уздцы лошадь – пойдем внутрь!

Да, основательно она опростоволосилась… Толуй поднял потайной рычаг, и несколько крупных каменных глыб отвалились в сторону. Под ними начинался широкий пологий спуск – здесь пройдут даже лошади.