Бестолковая святая - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Жиро де л'Эн cтр.№ 25

— Боже мой, а ты даже позвонить мне не могла! Дорогая, твоя мать просто сумасшедшая! Я бы не пережила, случись с тобой что-нибудь фатальное…

— Не проклинайте себя, дорогая, я позаботилась о вашей дочери, — хищно улыбнулась Жермена.

Как это ни странно, моя мать и помощница умирающих сразу поладили. Прежняя ПОП, этакая хитрая гадючка, наверняка объяснила бы сие чудо очень просто: Жермена сама не жаловала Пьера, поэтому ей пришлись по вкусу шпильки Мари-Анник в адрес зятя. Новая же Полин отнесла неожиданную симпатию на счет естественного сродства душ двух разных, но замечательных женщин, хотя Жермена выглядела как мать Мари-Анник (а ведь была моложе!).

Голос Пьера вывел меня из задумчивости:

— Это история о хорошем парне, он возвращается домой с работы, он устал, но не ждет ничего плохого. И вот, переступив порог своей квартиры, он обнаруживает в гостиной Медельинский картель [34] — семейство колумбийских беженцев, которых не знает и знать не желает. На кухне его вечно недоступная по телефону — особенно когда в ней есть срочная нужда — теща сидит в обнимку с сумасшедшей старухой, которая вполне преуспела в превращении его молодой сексапильной жены в ходячий транспарант для припадочных религиозных активистов. Сюжет для классного водевиля. Но мне не до смеха, Полин! Я в бешенстве, понимаешь? Черт побери, да поставь же ты себя на мое место!

Я понимала. Конечно, я понимала. Но вина была не только на мне. Мамино возвращение в программу не входило. И насчет колумбийцев я все могла объяснить… Я рассказала Пьеру, как облажалась с эсэмэской, как решила отомстить ему за измену.

Сюрприз. Рот Пьера растянулся в улыбке до ушей:

— Дорогая, значит, ты решила мне подгадить из чувства мести? И использовала колумбийцев, потому что приревновала? Замечательно, будем надеяться, что прежняя ПОП возвращается.

Я была готова на все, лишь бы эта улыбка — первая за последние несколько недель — подольше не сходила с его лица, вот и не стала разубеждать, поддержав идею о «краткосрочном помрачении». Думаю, случившееся сильно меня потрясло, но постепенно все приходит в норму. Знаю, знаю — нехорошо так нагло врать, но я уверена, что на небесах сумеют понять и простить отчаянную попытку женщины сохранить семью.

Пьер решил отпраздновать хорошую новость еще одним круассаном. Я тут же вставила шпильку, напомнив, как это вредно, чем окончательно убедила его, что не все потеряно. Стремясь закрепить успех, я хриплым голосом сообщила Пьеру, что хочу его — прямо здесь и прямо сейчас.

Поставив ногу на унитаз и упираясь головой в сушку для рук, я наслаждалась вновь обретенными плотскими радостями, с восхищением думая о том, что клитор есть лучшее подтверждение существования Бога.

Каким сладким бывает порой наш супружеский долг, с благодарностью думала я, поправляя одежду на лестнице.

Когда мы вернулись за столик, нанести мужу последний удар оказалось плевым делом.

— Дорогой, проблема в том, что я теперь не знаю, куда деть всех этих людей. Если бы ты мог избавить нас…

«Нужно всегда действовать так, чтобы они были уверены, что принимают решение сами» — это золотое правило Мари-Анник Орман не раз выручало меня в трудных семейных переговорах.

— Знаешь что, — сказал Пьер, соображая на ходу, — я говорю по-испански, это облегчит общение с Пересами. Я скажу, что мы не сможем оставить их у себя надолго. Прикроемся твоей мамой. Договоримся о… десяти днях, максимум — о двух неделях, пусть начинают искать другое прибежище. А мы пока постараемся смотреть на вещи с положительной стороны. Мы ведь хотим, чтобы Поль и Адель научились понимать других людей, значит, правильно сделали, что приютили беженцев, это была гениальная идея.

Я расцвела улыбкой счастья.

Понятное дело, в ту минуту мы с мужем не имели ни малейшего представления о том, чем обернется воплощение этой гениальной идеи в жизнь и что переживут наши дети.

Новый день начинался под знаком супружеского примирения и обещал нам одни лишь радости.

Домой я вернулась с легким сердцем. Свершилось невероятное: самое трудное из двенадцати намеченных дел — привлечение мужа на свою сторону — было на мази, и мне даже не пришлось обратиться за помощью к небесным покровителям. Все произошло само собой, по наитию, значит, я шагаю к Добру и Красоте семимильными шагами.

Вот так, восстановив душевное равновесие, с верой в будущее, я с восьми утра до семи вечера пыталась подготовиться к интервью с Жозе Бове — под звуки саквебуты и с Прутом на коленях, чтобы держать пса подальше от юного Адольфо. Мальчик был слишком — чтобы не сказать патологически — живой.

Вера зиждется на знании, а не на благочестивом невежестве.

Жан Кальвин

Жозе Бове озадаченно погладил усы.

— Простите, но я не совсем понял смысл вашего вопроса.

— Я всего лишь хочу прояснить, осознаете ли вы христианское значение своей миссии во всех ее аспектах — как разрушительном и жертвенном, так и гуманистическом.

— Мадам, мы общаемся уже около часа, вы говорите о духовности, о религии, но я убежденный атеист, и всем это хорошо известно. Моя борьба носит по-ли-ти-че-ский характер, вам это понятно?

— Не верю. Ни единому вашему слову не верю. Черт побери, господин Бове! Как зовут вашего отца? Жозеф! Куда вас привели ваши взгляды? В тюрьму, как некоего Иисуса. Ваши отношения с ВТО — форменная битва Иисуса с римлянами. Он творил хлебы для голодающих, вы создали комитет «Рокфор» [35] . Война, которую вы объявили дрянной еде, аналогична стяжанию смысла жизни исстрадавшимися жителями планеты. Ваш духовный вклад неоспорим. Не-ос-по-рим.

— Вы заблуждаетесь, уверяю вас.

— А вот и нет! Кто написал: «Утопия есть матрица истории и родная сестра протеста»?

— О… кажется, я.

Ура, я одержала пусть скромную, но победу!

— Вот именно. Те же слова мог бы сказать Иисус, когда проповедовал на берегу Тивериадского озера. Если мои сведения верны, вы долго жили в загородном доме родителей на берегу озера в Лакано. Если и это для вас не доказательство — ну, тогда я не знаю!

Жозе Бове бросил затравленный взгляд на дверь:

— Мадам Орман, у вас репутация веселой чудачки, я готовился отвечать на вопросы о дресс-коде гражданского неповиновения, или о сексуальности овцеводов, или еще о чем-нибудь таком. Но вы меня совсем измочалили. Честное слово, легче выкосить гектар генетически измененной травы, чем выдержать ваше часовое интервью.