Повелительница снов - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Дедюхова cтр.№ 17

— Да не снимал он штанов! Мы только лозунги писали!

— Вспомни лучше сейчас! Потом поздно будет!

— Клара Семеновна, у меня дырка на штанах! Я ее зашиваю, а она опять расходится за день. Мне к фельдшерице-то нашей живот от чесотки ходить показывать стыдно, а не то что перед Виктором Павловичем их снимать!

— Ты мне сейчас все расскажешь! Я тебя ссучиться заставлю! Говори сейчас же! — вдруг страшно зашипела на нее Клара Семеновна, — Ты с ним спала?

Испуганная, уже ни в чем не уверенная Варя пожала плечами и сказала: "Нет, не спали мы с ним, вроде… Не помню я уже!" Клара Семеновна отпустила ее, хохотнув: "Иди, дура! Видать, не врешь! Если бы с таким мужиком спала бы — вспомнила!".

Вечером, выполняя уроки, Варя услышала свист и тихий удар камешка в ее окно. Она выглянула и под фонарем во дворе увидела Виктора. На цыпочках она выскользнула из квартиры, ее ухода никто не заметил, потому что у Вальки собрались сокурсники и очень громко смеялись чему-то. Мама увлеченно читала новый детектив, принесенный ей продавщицей книжного магазина, протезировавшейся у нее, папа еще не пришел с работы, а Сережка был где-то у соседей. Только она завернула за угол дома, как оказалась в объятиях Виктора. Лицо у него было влажное и соленое. Они ушли к соседнему дому и сели на заметенную снегом скамейку.

— Варюша! Девочка моя! Тебя в школе не мучили?

— Да не! Клара только вызывала, ссучиться просила. А ты мне ириски принес?

— Принес. Слушай, если ты столько будешь есть ирисок, испортишь свою обалденную фигуру.

Варе было наплевать на фигуру, она твердо решила, что когда она станет, наконец, взрослой, то будет питаться исключительно ирисками. Супы там, каши пусть другие едят!

— Варя, уезжаю я, меня из института выгнали. Если бы ты только знала, как тяжело уезжать от тебя!

— Вить, а куда же ты поедешь? Ну, все, теперь мне ирисок не видать, мне их не дают, у меня от них дырки в зубьях, — обречено проговорила Варя.

— Бедная, бедная Варвара! — грустно смеясь сказал Виктор, — В зубьях у нее дырки, ирисок ей не дают, да еще и ссучиться просят!

— Вить, а ты меня с собой возьмешь? — спросила Варька, радуясь неожиданно пришедшей ей в голову мысли. Она была готова поехать куда угодно, лишь бы не ходить больше в школу. А родителям можно потом написать, у них есть Сережка, она им уже не нужна. Виктор застонал и обхватил руками свою кудлатую без шапки голову, потер лицо руками и посмотрел на нее повлажневшими глазами.

— Нет, Варя, не возьму. Я сам еще не знаю, где устроюсь. Я потом тебе письмо напишу с адресом, если не забудешь меня, ответишь. Ну, ладно, беги домой, а то мне для полного счастья не хватало еще с твоими родителями объясняться.

Варя отложила ириски на скамейку и в последний раз обняла и поцеловала Виктора так, как он учил ее всю осень. Она не могла себе представить, как она теперь будет ходить в школу, зная, что он уже не будет ее ждать под лесенкой между швабрами и ведрами. Зайдя в подъезд, Варя сообразила, что если она сейчас явится домой с пакетом ирисок, то у нее опять начнутся всякие неприятности. После телефонного звонка Клары мама сбегала в школу и провела затем с Варькой беседу о половом воспитании, больно побив веником. Потом она заплакала и взяла с Вари честное слово немедленно сообщать ей, если кто-то еще будет ее целовать.

Ящик для газет у них открывался и гвоздиком, газеты Валька вынимала только вечером. Поэтому утром, по дороге в школу, Варя могла бы тайком захватить пакет. Она спрятала ириски в ящик, и мысль, что ей их хватит теперь надолго, немного утешила ее. А утром она ирисок в ящике для газет не обнаружила, кто-то вынул их до нее. Она не подумала о том, что в дырочках внизу дверки видно, что ящик не пустой. По этой причине Варя пришла в школу вся зареванная. Но размышления об обещанном Виктором письме позволили ей примириться с трагедией. Девочки у них в классе получали настоящие письма от мальчиков, с которыми познакомились в пионерском лагере. Кроме того, им часто писали и одноклассники. Варе никто еще ничего такого не писал. Только однажды ей пришло письмо без подписи с просьбой прислать по десяти перечисленным ниже адресам по рублю. После этого ей должно было прийти целых сто рублей. Десяти рублей для переписки у Варьки, конечно, не было, но она долго еще мечтала, что же она купит на такую огромную сумму — сто рублей! Варя ждала писем от Виктора, даже начала сочинять ему ответ. Писать ей, правда, было особо нечего, в школе у них было все как обычно, просто ее отсадили от мальчиков, и она теперь сидела одна у окна. Лозунги ей теперь тоже писать не доверяли, а пришедшая после Виктора учительница рисования презрительно морщилась на ее рисунки и ставила четверки. Но поставленных Виктором пятерок было так много, что за четверть у нее все равно вышла пятерка. Писем все не было, и Варя начала потихоньку забывать своего морского художника.

Весной от ее родителей съезжала Валька. Она закончила институт, и папа сделал две теплотрассы, чтобы только Вальке дали маленькую комнатку гостиничного типа. Он говорил, что уже не может терпеть эту прошмандовку у себя в доме, иначе Варвара вырастет такой же. Валька радостно перетаскивала вещи, которых, за годы ее учебы, у них накопилось очень много, перебирала и выкидывала старые конспекты, записи. Варя выносила к мусорной машине наполненные Валькиной писаниной ведра. Варя любила ходить к мусорке. Шофер машины, мрачный неразговорчивый мужчина с совковой лопатой, утрамбовывал мусор и нажимал какой-то рычаг. Весь выкинутый их домом отброс начинал шевелиться, ползти вверх и смешно сплющиваться.

И как-то, глазея на это захватывающее зрелище, Варя увидела, что среди выкинутых ею бумажек наверху лежит исписанный явно рукой Виктора листочек. Она уже не могла его достать и, только подпрыгнув, успела прочесть: "…евочка моя сладка…". Она пришла домой и попыталась порыться у мамы и Вальки в бумагах. Но конверта с адресом не нашла. Спрашивать у них было без толку, Валька бы еще и побила. Она весь день проревела, сообразив, наконец, что даже не знает фамилии человека, с которым целовалась и была готова пойти к нему в общежитие. А в школе — только заикнись о нем, сразу к Кларе ссучиваться потянут. Виктор навсегда растворился где-то в дальних краях. Но после него на Варьку всегда, когда она слышала партийные лозунги, накатывало устойчивое желание целоваться.

Летом Варьку с братом опять отправили на хутор. Варя топала на подушке из утиного пуха и чувствовала, что наконец-то добралась до дома. Сережка уже давно сопел рядом. Бабушка и мама тихо говорили у керосинки о ней. Мама давала Настасье Федоровне последние наставления насчет нее, а бабушка, вырастившая и выдавшая замуж троих дочерей, снисходительно им внимала.

— Потом, представляете, мне их завуч говорит, что она с этим мужиком целуется взасос под лесенкой в школе.

— Ленка, у нас ведь девку не по метрике замуж отдают, а по статям. Ты хоть видела, какой у нее стан? — одобрительно шептала бабушка.

— Настасья Федоровна, так ведь не с мальчишкой целовалась-то, мужику-то тому под тридцать!