Слово говорящего - читать онлайн книгу. Автор: Олег Котенко cтр.№ 50

Печально.

Воздух звенел. Не знаю от чего. Просто что-то такое особенное рвалось сквозь редкую пелену снега, все еще падающего с неба. Стало заметно меньше людей на улицах, многие разошлись по домам, ведь вот-вот должен был наступить Новый год.

Как бы ни медленно ползла стрелка часов…

Мы и сами брели к дому. Черт возьми… Меня переполняли такие эмоции, которые невозможно описать словами. Если кто-нибудь когда-нибудь приходил к мысли, что жить больше незачем, что жизнь бессмысленна, а потом вдруг впереди вспыхивала ярким светом Цель, ради которой можно и даже нужно рвать на себе шкуру, но идти… Вот, наверное, тот и испытывал нечто подобное.

Алена была уже дома — в окнах на кухне горел свет, а в зале сверкала елка. Мы поднялись, ввалились в квартиру, стряхивая снег с шапок и курток, побросали сапоги возле порога. А потом блаженно развалились на диване и креслах.

На столике среди скомканных конфетных бумажек, апельсиновых корок и обрывков фольги стояла целая, неоткрытая бутылка артемовского шампанского. Алена принесла с кухни всяких сладостей, среди которых были и те самые печеные штучки из двух видов теста, и много чего еще.

Настало время зажигать свечи.

Володя встал с поднятым бокалом в руке.

— Пожалуй, это был самый удивительный Новый год в моей жизни, — сказал он нарочито торжественно. А потом продолжил, уже с нормальными интонациями: — Два раза пить за него мне еще не доводилось!

…доводилось… не доводилось…

…год 1981… 1982… зима, снег, то тепло, то холодно…

…лето — солнце, река, море, сегодня теплое — завтра холодное…

…раньше или позже — оружие, горький отвар вместо воды, жара…

Комната качнулась у меня перед глазами. В одну секунду в памяти все перемешалось, что-то всплыло на поверхность, какие-то воспоминания не первой свежести вылезли на самую макушку сознания, какие-то наоборот спрятались поглубже. Но там же я обнаружил массу всяких новых картин. Чужих. Не моих.

Володя закончил говорить тост и протянул руку с бокалом вперед.

Бам-м! Первый удар часов.

Я почти увидел радужную дугу, повисшую под потолком.

Бам-м!

Свечи горели тихо, спокойно, без трепыханий, как это обычно бывает.

Бам-м!

Их свет отражался в елочных игрушках.

Бам-м!

Маленький человечек в желтой шапке улыбался мне из угла.

Бам-м!

Ведь я знаю, я чувствовал это все. Я отлично помню море, помню реку и все остальное. Помню все эти неприятности и радости.

Бам-м!

Пламя свечей взвилось чуть ли не до потолка и тут же опало.

Бам-м, бам-м, бам-м, бам-м, бам-м, бам-м…

Грянул гимн.

Мы выпили наше шампанское, сели. На душе стало спокойно очень, тихо как-то. Я видел по лицам моих друзей, что они чувствуют то же, что и я. У Гриши-Паши на какое-то мгновение мелькнул в глазах патриотический восторг — это мелодия гимна так на него действует.

И замелькали серебряные искры на экране телевизора. Начиналась новогодняя программа.

Я проснулся часов в десять утра. В квартире висела такая тишина, что слышно было, как тикают часы на кухне. Вылезать из-под одеяла не хотелось, но простые надобности заставили меня покинуть теплое гнездо, и я постарался сделать это тихо, чтобы не разбудить Алену.

В зале спали Игорь и Гриша-Паша. Они вчера так развеселились, что пришлось тащить Игоря из кухни в зал чуть ли не на руках. Гриша-Паша добрел сам.

Володи нигде не было. Только лежали в прихожей темные очки да валялись в углу его ботинки, почему-то очень пыльные и изорванные…

…да! Я даже остановился. И посмотрел на себя в зеркало, ожидая увидеть там… Нет, ничего. Лицо мое не изменилось, только память, только память… Моя память, на самом деле, просто разделенная на две половины и отданная разным людям… Хотя, разным ли?

Да, вот такое тоже случается в Новый год.

Гриша-Паша проснулся через час, растолкал Игоря. Они быстро позавтракали и убежали домой. Алена отправилась на кухню мыть посуду, а я сел на краешек дивана и почувствовал, как накатывает такое знакомое чувство ожидания праздника.

…и вечер медленно опустился на город, и был это самый хороший, самый светлый вечер, самый лучший…

Может, в запечатанном конверте меня ждет разгадка? Может, там прячется волшебное слово, которое вернет мне память, прошлое, воспоминания, себя, мое «я»… Но где оно, это зеркало? Пока его найдешь, умрешь от усталости, от голода, от изнеможения, от разрыва сердца!

Ян Вайсс. «Дом в тысячу этажей»

Мне снилось, что я говорю по-английски. Точнее, пытаюсь говорить, но слова путаются, застревают где-то между памятью и глоткой, никак не выговариваются. Ко мне обращаются на датском, я его не знаю и по-английски пытаюсь это объяснить — и ничего не выходит.

Становится страшно неловко — страшно и неловко, неловко оттого, что страшно, и вообще все перемешивается в однородную, равномерно пеструю кашу. Потом появился мотоклуб для подростков. Я сижу в коридоре, передо мной — инструктор с печальным лицом. Мальчишки проходят мимо него, напяливают шлемы, садятся на мотоциклы и уезжают по коридору, за поворот.

Но ведь там ничего нет!

Я заглядываю за угол, вижу темноту и глухую стену. Куда же они едут?..

Потом — короткий миг полета и пробуждение.

Перед лицом — серое мерцающее полотнище экрана. В комнате темно, только чуть-чуть рассеивает мрак слабый, непонятно откуда струящийся свет. Такое ощущение, что светом пропитан воздух, что свет просто присутствует здесь, являясь неотъемлемой частью самой атмосферы.

Экран дрогнул, покрылся темно-синими плывучими разводами и, наконец, родил выполненную яркими зелеными буквами надпись: «Доброе утро, господин Трувор». И то же было повторено в голос.

— И тебе того же… — проворчал я в ответ. Не люблю… По-моему, самое глупое — или одно из самых глупых — изобретение в истории человечества. Псевдоразумная техника, жалкая пародия на человека, больше похожая на издевательство над самой нашей сутью.

Не говоря уже о том, как она теперь используется. Говорящий экран — самое безобидное ее проявление…

— Желаете принять ванну, господин Трувор? — проворковал все тот же приторный голосок под потолком. Интересно, каким голосом говорят компьютеры, настроенные на пользователя-женщину?

— Сигарету и чаю! — потребовал я и вылез из постели.

Было раннее утро. Я убрал пленки-занавески с окон, и в комнату ворвался мощный, плотный поток солнечного света, заполнил собой пространство и, закрутившись напоследок призрачным смерчиком на журнальном столике, затих.