Обезьяны - читать онлайн книгу. Автор: Уилл Селф cтр.№ 77

Буснер заглянул в гостиную и нашел, что ее население — прыгающее, бегающее, болтающееся на турниках и, кроме всего прочего, в большинстве своем принадлежащее к виду «шимпанзе» — являет собой слишком наглядную картину того, как выглядит нормальная жизнь, и что по этой причине Саймону Дайксу видеть ее рановато.

— «ХууууГрааа», — пропыхтел-проухал вожак и забарабанил по пластиковой крышке попавшегося под лапу мусорного ведра. Мгновенно воцарилась тишина. — Итак, вы, гоп-компания «гррууннн»! Я вам уже показывал, что у нас поселился мой очередной пациент, но я хотел бы вбить сей факт в ваши головы поглубже… — Буснер еще громче побарабанил по крышке. — Беднягу обозначают Саймон Дайкс, у него тяжелое заболевание и галлюцинации: он думает, что он человек… — Парочка совсем юных Буснеров захихикала и зацокала зубами. — «Рррряяяв!» Эй, вы, а ну заткните свои поганые пасти, не то в ваши милые мордочки вопьются мои точеные клыки. «Ууаааа!» — Хихиканье тотчас затихло. — Стало быть, я хочу, чтобы здесь у нас все было тихо и прилично, в разумных пределах. Мы с Саймоном отправимся первозавтракать в летнюю беседку — полагаю, общество карликовых пони подчетверенькает ему больше, чем ваше. «ХуууууГраааа!»

Буснер выпрыгнул из комнаты и кубарем вкатился вверх по лестнице. На пороге гнездальни старших подростков он замер, несколько раз осведомляющимся тоном поурчал и только потом открыл дверь. Саймон как раз просыпался, протирая заспанные глаза. От проницательного взгляда Буснера не ускользнуло, что пациент выбрал себе нижнее из двух гнезд — несомненно, еще один симптом его человекомании. Как все люди, Саймон везде, где мог, искал убежище, крышу над головой.

— «ХуууГрааа» доброе утро, Саймон, как спалось «хуууу»?

Саймону стоило большого труда сосредоточиться на пальцах сожестикулятника. Художник помассировал себе кожу на голове. Несколько секунд он пребывал в следующем состоянии: понимал, где он, понимал, кто машет ему лапами, но не мог решить, к какому виду живых существ принадлежит. Затем сонное марево рассеялось, и бывший художник встретил новый день в мире обезьян.

— «ХууГраа», — тихонько проухал он, а затем показал: — Доброе утро, доктор Буснер. Прошу прощения, ваше лучезарное анальнопервосходительство, я спал, мне снилось, что я… мне снилось, что я человек…

— Отлично, теперь вы проснулись, и кто же вы? Все еще человек «хуууу»?

— Да, да, конечно.

— У вас нет шерсти «хууу»? Вы ходите на прямых задних лапах, которые длиннее передних «хуууу»?

— Да, «хуууууу» да! Конечно…

— И ваши ягодицы круглые и толстые, словно у вас вместо задницы две салатные миски «хуууу»?

— «Клак-клак-клак» ну да, да, если угодно! Хотя я бы описал это несколько иначе!

Продемонстрировав врачу свое однозначно хорошее настроение, обезьяночеловек схватился передними лапами за дно верхнего гнезда, раскачался и выпрыгнул на пол из нижнего. На задних лапах он прошелся по комнате, не обращая на Буснера ни малейшего внимания и подбирая разбросанную по гнездальне одежду, натянул на себя футболку, извлеченную из пакета, участливо собранного Тони Фиджисом, и джинсовую куртку, а затем отказался спускаться вниз по внешней стене дома, так что диссидентствующему специалисту по нейролептикам пришлось свести подопечного по лестнице и выйти во двор через заднюю дверь. Саймон упрямо передвигался на задних лапах, выпрямив спину и гордо игнорируя турники и ручки.

Пересекая террасу, Саймон немного отстал от Буснера и, заглянув в гостиную сквозь окна, громко расхохотался. Он впервые видел столько шимпанзе разных возрастов в домашней обстановке, и представшая перед его глазами картина была донельзя смешной — этакая пародия на мультики, которые он смотрел в детстве, где обезьяны, например, пьют чай в зоопарке. Все набивали пасти хлебом и фруктами под завязку, то и дело выхватывая еду из соседних пастей. Все бегали и прыгали по комнате, используя совершенно обычную мебель — сосновые стулья и стол, буфет и барную стойку с покрытием из огнеупорного пластика — в качестве спортивного оборудования и полосы препятствий. Увидев веселье Саймона, Буснер быстро замахал нечто вроде:

— Знаете, семья, много народу, слишком шумно, вам пока рано, в первый-то день. У дочери до сих пор течка… — и увел Саймона в восьмиугольную беседку в дальнем углу сада, купленную некогда по каталогу в порыве буколической страсти.

Там Саймон уселся за стол и сжевал миску терновых ягод — не преминув пожаловаться, что они слишком кислые, — и чашку черимойи — не преминув пожаловаться, что она слишком сладкая. Буснер попытался было заинтересовать его ломтиком дуриана, щелкнув пальцами:

— Лучшее, что есть на рынке. Моя третья самка специально ходит за ним в магазин тайских деликатесов в Белсайз-Парк.

Но уже один запах экзотического фрукта заставил Саймона отмахнуть Буснеру нет.

Лучшим успокоительным для Саймона оказались Буснеровы карликовые пони — они надолго отвлекли внимание бывшего художника от разного рода проблемных черт его нового дома. Как обычно, три-четыре зверька прогуливались по саду, звонко ржали и осыпали розовые кусты мелкими, покрытыми сеном экскрементами. Саймон глаз не мог от них оторвать.

— Какие маленькие, — удивленно застучал он по загривку Буснеру, который с головой погрузился в «Гардиан». — Почему они такие маленькие «хуууу»?

— Маленькие «хуууу»? Да, они такие. Разумеется, дикая лошадь, от которой они происходят, куда крупнее, но за тысячелетия совместной жизни с шимпанзе их разводили с целью получить особи как можно меньшего размера, пока современная домашняя лошадь не приобрела свой нынешний удобный размер — в самый раз, удобряют сады, не разрушая их копытами «чапп-чапп». — Буснер схватил одну из обсуждаемых особей за ошейник и потрепал ее карамельную гриву.

— А что же собаки? Что стало с собаками «хуууу»? Боюсь «клак-клак-клак», вы мне покажете, что они стали куда крупнее!

— Совершенно верно, Саймон, они стали крупнее. Дикая собака в холке всего десять ладоней. Последние исследования показывают, что предок всех нынешних видов собачьих по размеру походил на современного волка. Разумеется, такое маленькое животное никак не могло использоваться как тягловая скотина. Так что век за веком шимпанзе разводили собак, отбирая крупных особей. Если вам интересно мы можем посетить какую-нибудь местную псарню и там вы увидите собак ростом тридцать две ладони в холке.

Саймон не нашелся, что отзначить. Эта мена мест домашних животных стала для него сюрреалистической насмешкой, еще одним стеклышком в калейдоскопе накладывалась на перевернутую вверх дном картину мира, мира, в котором он вынужден теперь жить. Он снова подумал о Саре — о ком же еще! — вспомнил, как она в экстазе обнажила клыки, когда он нырнул в нее в тот последний раз, вспомнил Грейси, ее ретривера, вспомнил, как собака в то последнее утро тревожно рычала и скулила под дверью спальни, требуя, чтобы ее впустили. Затем он вспомнил миниатюрную лошадь, которая бегала по той комнате-не-до-смеха, где он проснулся, в дивном новом мире волосатых мучителей. Сколько еще таких перевертышей он обнаружит здесь? Что тут еще есть — летающие ролики, живородящие рыбы? Он обхватил себя передними лапами и начал раскачиваться на стуле, как обезьяна в клетке или как ребенок, страдающий аутизмом.