Последнее звено - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Каплан cтр.№ 79

Проснулся я от стукнувшей меня прямо в глаз капли. И понял, что кончилась полоса везения, начинается полоса невезения. Уж фиг знает, сколько я продрых, но за это время переменилось все. Солнце скрылось за серой пеленой, все небо заволокли тучи, и, судя по их виду, намерения у природы были самые мрачные. Сверху сыпались крупные, тяжелые капли – еще не дождь, но очень скоро тут может начаться что угодно – шторм, торнадо, тайфун, цунами…

Посвежело, зной уже не донимал – но почему-то сейчас я этому нисколько не радовался. Ладно шторм, может, его и не случится. Куда хуже другое – потеря правильной ориентации. Ну и где, скажите, запад? Где мне искать тот каменный клык, от которого надо на юг поворачивать? И сколько это небесное безобразие продлится? Может, до ночи? А может, и всю ночь?

Ветер явно усилился. Нет, пока это еще не был ураган, это еще было терпимо – хотя высота волн неприятно поражала. Пожалуй, даже повезло, что пугливый Тимоха избавил меня от паруса. Сейчас бы крутило, мотало, а я как дурак дергал бы за веревки, даже не зная, что по-морскому они называются концы.

А ведь и впрямь реальный шанс отдать концы. Насчет шторма Душан мне никаких полезных советов не давал, и я сейчас попросту не знал, что делать. Грести? Куда? Где там запад, где скала, где берег? С равной вероятностью – где угодно. Может, я так до Эллады догребу, до какого-нибудь Босфорского пролива… Вернее, догребет мертвец.

Поэтому я решил проявить мудрость – ничего не делать. Ждать, чем еще побалуют судьба и природа.

В мозги потихоньку, осторожными шажками, уже забиралась паника. Я это чувствовал – и понимал, что нельзя ее впускать, надо хоть на что-нибудь переключиться. Ну вот хоть на это, на «Краткое изложение эллинской истории». Открываем где попало. И пытаемся читать, несмотря на капли сверху и болтанку снизу.

«В 1140 году от Учения верховный базилей Григорий, за склонность свою распространить как можно далее границы Эллинской Державы прозванный Телемахом, обеспокоился участившимися вторжениями диких словен. Как ранее северные варвары-норманны, словене, живущие в умственной тьме и не озаренные Учением, полагали особой доблестью совершать набеги на Державу. И хотя эллинские войска успешно отражали вторжение их боевых ладей, это ежегодно требовало от государства огромных усилий, ибо словенские разбойники были отважны в бою, не дорожили своей жизнью и полагали, что сраженные насмерть воины возносятся в некий заоблачный мир, где боги рассаживают их за столы и устраивают вечный пир, сами, точно слуги, поднося им кушанья и разливая напитки. Воин же Словении, умирающий по естественной причине, может оказаться в мрачной пещере, где и будет скитаться, страдая от укусов невидимых во тьме чудовищ, ибо таково ему наказание за малодушие.

Базилей Григорий, сочтя таковое положение дел угрожающим, принял великое, но всех тогда поразившее решение: присоединить словенские земли к Эллинской Державе, просветить диких словен Учением, дабы устроился на северо-восточных рубежах мир. Это, по его мысли, должно было занять, быть может, десятки лет, и плодами доведется насладиться лишь потомкам. Тем не менее он решился, и осенью 1140 года многотысячное войско, сопровождаемое учеными мудрецами и искусными магами, высадилось на южном берегу Крымского полуострова. Там издавна существовала малочисленная эллинская колония, называющаяся Херсонес. Земля сия, однако же, нередко переходила то под власть варваров-кырымчаков, то подвергалась словенским нападениям. Теперь отсюда предполагалось начать наступление на север.

Но дабы не возбудить жестокостями войны негодование местных племен, базилей Григорий дал приказ своим воинам не обижать мирное население, за взятые съестные припасы тут же расплачиваться серебром, на занятых территориях вместе с воинскими гарнизонами оставлять ученых, знающих местную речь и способных растолковать темному народу всю пользу Учения. Запрещено также было покушаться на словенские верования, насмехаться над идолами и притеснять их служителей-волхвов. Более того, те брались под базилейскую защиту и снабжались умеренным денежным довольствием. Григорий понимал, что новые взгляды укоренятся далеко не сразу. И тем не менее решающую роль в покорении словен сыграли не столько державные войска, сколько киевский князь Велимир, трезво оценивший положение дел и осознавший великую пользу от устроения жизни на основе благородных истин Учения».

Дальше читать оказалось невозможным – дождь, удовлетворившись, видимо, донесениями капель-разведчиц, хлынул в полную мощь. Какой там дождь – то, что происходило в небе, следовало назвать потопом. Ну, на крайняк – тропическим ливнем. Я мгновенно промок, учебник эллинской истории – тоже. Плюс еще волны. Если и не с трехэтажный дом, то уж с одноэтажный точно. Мне пришлось лечь на дно вниз лицом – так легче оказалось переносить качку.

Там, на дне, уже набралось воды сантиметров пять. Если так пойдет и дальше – придется вычерпывать. Только вот чем? Горстями? Ну что стоило уроду Тимохе сунуть в лодку хоть какой-нибудь черпачок? Даже на турбазе к каждой шлюпке помимо весел полагалось два спасательных пояса и пластиковый черпак.

Паника по-прежнему стояла где-то на подступах к моему сознанию, но ее острый запах уже ощущался. Еще немного – и я, наверное, начну выть, реветь, стучать кулаками в деревянные борта, проклинать каждую каплю этого моря и каждую секунду этого мира.

Или, наоборот, начну молиться – это я-то, ни в какую мистику не верящий! Даже здесь, видя всякие волхвовские штучки – свет-факелы, размыкание рабского кольца, лингвистический коктейль, я понимал, что на самом деле это просто использование сил природы, та же физика и биология, только взятые с какого-то другого, неизвестного нашей науке конца.

А вот так, чтобы поверить во всемогущего Бога, откуда-то из другого измерения управляющего всеми земными делами, – нет, ребята, это не ко мне. И не потому даже, что всякие там логические парадоксы, о которых вещал препод по культурологии, типа создать камень, который не может поднять, – а просто ну не чувствовал я ничего такого… «У тебя, Дрюня, – говорила мне Иришка, – просто нет такого органа, которым верят. Ты просто слепой и очень этому факту радуешься».

Сейчас, однако, я уже ни в чем не был уверен. Может, этот таинственный орган как раз в эти минуты и прорастал в моей душе. И, прорастая, больно кололся корнями.

Что было дальше, вспомнить не удалось. Сколько прошло времени? Что я делал? Валялся в отключке? Когда пришел в себя – все так же бесились подо мной волны, все так же лупил свирепый дождь, все так же темнело небо, и всей этой свистопляске не было ни конца ни края.

Я лежал вниз лицом, и только выставленные локти спасали меня от подступающей снизу воды. Паника ушла, но унесла с собой все остальное: мысли, чувства, надежды. Я понимал: время движется, время течет, его становится все меньше – но это уже меня нисколько не трогало. Колян, одно время увлекавшийся буддизмом, сказал бы, что на меня снизошло просветление, сатори. По-нашему – состояние полного пофигизма. Когда ты как бы есть – но тебя как бы и нет. И в этом состоянии пофигизма ты уже ничего не видишь и не воспринимаешь.