Диктатор - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Снегов cтр.№ 108

— А то, что вы перешли к кортезам, ударили в спину нашей армии? Не забывайте, что я командовал корпусом, который по вашей вине оказался во вражеском окружении и потом с тяжёлыми боями прорывался к своим.

— Гамов! Давайте рассуждать честно. Я изменил тем, с кем подписал договор о союзе, — президенту Латании Артуру Маруцзяну и маршалу Антону Комлину. Изменил потому, что они оказались в военном смысле бездарностями, вели к гибели и мою родину, и свою страну. Сохранять союз с такими типами было больше чем глупостью! Именно потому, что я не изменник, я изменил союзу с Маруцзяном. И в этом качестве оказался не один. Нашлись у меня умные и бесстрашные последователи, они повторили моё решение.

— Кто они, эти ваши последователи?

— Вы, диктатор! Вы и ваши друзья. Именно вы изменили Маруцзяну. И не только изменили своему правительству, но и посадили его в тюрьму.

Впервые в этой дискуссии Гамов сразу не подыскал ответа. Торба спокойно продолжал:

— Вот вы и сами видите, диктатор, что мы с вами едины в наших действиях, только вы пошли дальше, чем я, и оказались счастливей. Как же теперь не назвать ваше поведение глупостью? Не объявлять розыск преступника и предавать в руки врагов, а пригласить меня вернуться, снова вручить мне власть, снова восстановить наш разорванный союз — вот единственно умная линия… Дружба патинов и латанов — историческая необходимость, это понимает каждый патин. Я мог разорвать с Маруцзяном и Комлиным, потому что они катились в пропасть, но зачем мне рвать с вами, победителями? Только с вами я могу исполнить нашу мечту — объединить всех патинов. Это понимаю я, этого не понимаете вы. Поэтому вы повесите меня или утопите в навозе. Чем не глупость?

Гамов уже справился с минутным замешательством.

— Вы так уверены, что вас повесят или утопят, Торба?

— Был бы рад, если бы этого не случилось. Но одно то, что вы пригласили с почётом за свой стол моих врагов, а меня, не дав переодеться и умыться…

— Вы тоже сидите за одним столом со мной и с ними. Хотя и довольно грязный, не отрицаю…

Понсий Марквард не вынес урагана в душе и вскочил. Он органически не мог говорить сидя — видимо, не хватало воздуха на крик. И сейчас он заорал во всю мощь своего гигантского рта:

— Хватит, диктатор! Мало того, что насильно за один стол… Ещё выслушивать клеветнические бредни! Прекратите недостойный спектакль! Под стражу этого человека и немедленно передать его нам. На меньшее мы не согласимся. Ясно?

Гамов уже достаточно «нагрелся», этого вспыльчивый Понсий решительно не понимал. Мы с Прищепой переглянулись. У Гамова было точно такое лицо, как в конце разговора с Данилой Мордасовым. И ситуация складывалась похожая. Но Гамов запроектировал другой финал. Он властно скомандовал:

— Марквард! В последний раз предупреждаю — не сметь подниматься без моего разрешения! Ненавижу, когда передо мной торчат чурбанами!

Но Марквард не сел. Он готовился ещё что-то прокричать, но его остановила Милошевская. Бледная, разъярённая, она тоже вскочила, низкий её голос звучал на самых низких нотах.

— Стыдитесь, диктатор! Мы надеялись на сотрудничество, а вы организовали комедию дружеской встречи с изменником! Объявляю, что, если вы отвергнете наши требования, мы немедленно удалимся.

— И обратимся к народу с сообщением, что вы отвергаете сотрудничество с нами — и потому мы отвергаем сотрудничество с вами, — вызывающе добавил Марквард.

— Это ультиматум? — холодно уточнил Гамов.

— Ультиматум! — бросил ему в лицо вождь оптиматов.

Взрыва ярости, так обычного у Гамова в трудных спорах, всё же не произошло. Ярость не была запланирована в программе беседы Гамова с вождями патинов. И хотя приступ бешенства уже подкатывал к горлу, Гамов не дал ему выхода. Он обратился ко мне и Прищепе:

— Помогите, не понимают меня! Говорим как бы на разных языках.

Павел, наверно, был заранее посвящён в сценарий беседы.

— Ваш язык им непонятен, диктатор. Надо найти человека, язык которого был бы уважаемым оптиматам более доступен.

— Отличная мысль! — Гамов повернулся к своей охране. — Старшина Варелла, переведите на свой язык мою просьбу лидеру оптиматов Понсию Маркварду не вскакивать и спокойно участвовать в общей беседе.

Варелла чётким шагом, как на параде, пошёл на Маркварда и встал перед ним. Тощий Марквард был выше солдата, но от Вареллы, плотного, массивного, шло излучение почти звериной силы. Руки Вареллы сжались в кулаки.

— Садись, не то усажу! — грозно произнёс Варелла, и его рука стала медленно подниматься. И в такт вздымающемуся кулаку Понсий Марквард столь же медленно опускался на стул. Несколько секунд Варелла постоял над поникшим лидером оптиматов, потом обернулся к Гамову и доложил: — Всё понимает! Каждое слово доходит.

Всё это совершалось в мёртвом оцепенении зала. Понсий Марквард сидел, морально уничтоженный, Вилькомир Торба изобразил на лице удовлетворение. Людмила Милошевская, гневная, непреклонная, не отрывала пылающих глаз от Гамова. Женщин, я замечал часто, ярость уродует, но эту, ведьминской породы, женщину бешенство украшало. Самая лучшая поза для неё, подумал я с уважением. Взвиться бы сейчас в ступе и дворницкой метлой смести нас всех. Вместо этого естественного поступка она только сказала:

— Диктатор, я стою, как видите. Почему не разговариваете со мной на своём солдатском языке?

Гамов сделал знак Варелле, чтобы тот воротился на своё место.

— Можете стоять, если хотите. Только поза эта смешная, подумайте об этом. И ещё вам скажу. Политика доныне область бесполая. И поэтому я спокойно мог бы, как противника в политике, принудить вас к повиновению и на солдатском языке. Но я хочу в бесполую политику ввести женское начало. И начну с того, что не на политическом языке, тем более — не на солдатском, а просто как мужчина женщину попрошу: сядьте, пожалуйста, Людмила Милошевская, и примите участие в дальнейшей беседе — будем решать очень важные вопросы.

Милошевская, не проговорив больше ни слова, уселась на своё место. Торба, ни к кому не обращаясь, но достаточно внятно сказал:

— Что посадили их — хорошо. Но лучше бы выгнали вон.

Гамов гневно повернулся к нему.

— Вилькомир Торба, ещё одно выражение в таком духе, и вам придётся разговаривать с солдатом, а не со мной.

— Понял. Слушаюсь! — бодро отозвался Торба.

Гамов обвёл глазами зал, вглядываясь в каждого.

— В вашей стране смута, — начал он. — Смуты в вашей истории были нередки, но сейчас особенно сильна и особенно опасна. Пока продолжается война, ваши партийные раздоры для наших армий представляют ненужные трудности. Есть много способов обеспечить для нас безопасность в Патине. Самый простой — арестовать всех видных оптиматов и максималистов и ввести комендантское правление. Способ надёжный, но не идеальный, можно ждать партизанских нападений. Второй — передать власть в ваши собственные руки — конечно, дружественные нам, а не враждебные. Но вас две партии, и каждая уверяет, что дружественна. Значит, надо сконструировать правительство из двух партий.