Вальсирующие со смертью - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Март cтр.№ 41

Нодия и долговязый вышли из отделения связи и остановились возле «мерседеса».

— Где ты взял бланк паспорта, Жорж?

— Дешевая подделка. Паспорт украден на пляже. Чистый бланк я портить не стал. Вы же меня предупредили, что он будет засвечен.

— Рано или поздно, но его засветят. Правильно сделал, но работа выполнена безукоризненно.

— Стараемся.

Они пожали друг другу руки. Жорж пошел пешком, а адвокат сел в машину.

— Как обошлось? — спросил Максим, включая двигатель.

Нодия протянул ему паспорт.

— Нормально. Теперь этот абонентный ящик принадлежит Рукомойникову Роману Филипповичу, а это его паспорт. Подбросишь его на даче. Положи в такое место, чтобы Добрушин не сразу на него напоролся. Он должен найти его случайно.

— Думаете, он им воспользуется?

— Его дело. Нам эта бумажка больше не нужна, а майора она может отвлечь. Парень он неординарный, и нет смысла гадать, что придет ему в голову, когда он наткнется на ксиву Калгана.

Дипломат с двадцатью тысячами долларов лежал на журнальном столике в углу комнаты. Горел камин и яркая люстра. Ирина любила свет, а за окном шел отвратительный дождь. Несколько дней подряд небо не проглядывало сквозь тяжесть темно-серых туч.

На белой скатерти стояли подсвечники, шампанское, фрукты и хрустальные фужеры.

— Даже в такую погоду тут уютней, чем в Москве, — сказала она, не сводя глаз со своего избранника в золотых погонах парадного мундира.

— Я люблю этот тихий уголок. Здесь отдыхаешь душой и телом. Много ли человеку надо? — тихо произнес он.

— Очень много. Кому-то нужна суета, бурлящая жизнь, бесполезная беготня. А кому-то тихий рай. Мне нравится все, что нравится тебе. Странно. Я уже потеряла надежду обрести счастье. Трудно в это поверить, когда тебе за сорок. Не знаю только, за что мне милость Божья преподнесена. Я самая обычная, заурядная женщина. Таких тысячи.

Он налил в бокалы шампанское.

— Ты одна из тысяч! Ты — та самая единственная, которую я нашел бы в любой толпе.

— Не вводи меня в краску. У меня без того щеки горят. Я никогда не слышала таких слов. Мой муж был слишком скуп на ласковые слова.

— Он тебя не любил?

— Любил, конечно, но принимал меня как данность. Есть и есть, так и должно быть. Зато у него хватало нежности к своим самолетам. Он говорил о них, как о любимых женщинах или о прекрасных любовницах, которых часто менял в поисках лучшей. Хвалил, ругал, придирался, возмущался, боготворил. А я что? Я всегда одна и та же. Мне нечем его удивить. Есть, и слава Богу.

— Примелькалась. Быт съедает остроту чувств. Если люди не находят в себе сил удивлять друг друга, все сводится к банальностям. Жизнь — океан. И если две песчинки нашли в нем друг друга, они должны научиться вместе жить и наслаждаться просторами и красотами.

Она смотрела на него с восхищением. «У этого человека какое-то невообразимое чутье. Он умеет из ничего лепить образы. Неужели такой мужчина не смог найти своего счастья? Странно».

Тост был сказан, шампанское выпито.

— Ты любишь танцевать? — спросил он.

— Мечтаю. Мне так хочется взяться за твои сильные плечи, почувствовать твои руки на талии и унестись в облака. Пусть даже черные и слезливые.

Он встал, подошел к комоду и, сдунув пыль с пластинки, поставил ее на проигрыватель. Комната залилась мягкой музыкой вальса.

В ту же секунду Максим сделал свой первый кадр. Он сидел под тем же окном и внимательно наблюдал за происходящим. Сегодня его задача усложнилась, и он немного нервничал. Кустарник, высаженный вокруг дома, позволял ему в нужный момент исчезать. Его в большей степени беспокоили редкие прохожие на улице, нежели беспечный майор в форме полковника. Тот так увлекся своей жертвой, что, кроме нее и чемоданчика на столике, ничего не видел.

Максим тем временем и сам оставался объектом пристального внимания, о чем он и не догадывался. Помимо случайных прохожих существовал еще один наблюдатель. Николай Григорьев облюбовал себе отличный ветвистый клен, что рос через дорогу от участка в узком пролеске. Сидя на высоком суку, он наблюдал за общей картиной через мощный полевой бинокль. Бывший муж исчезнувшей Леночки впервые попал на галерку театра трагедий и не мог предусмотреть хода событий, заранее не зная пьесы. Правда, никто из участников не мог предвидеть импровизаций по ходу действия, а они не исключаются, когда речь идет не о театральной сцене, а об арене жизни.

Вальс кончился. Ирина плыла по волнам блаженства, Семен так и не смог ничего сделать. Эта женщина гипнотизировала его. Она излучала то самое тепло, которого ему так не хватало. Только сейчас ему показалось, будто его жена, молодая красавица, не что иное, как изящная статуэтка изо льда. Вся ее страсть сводилась к примитивному удовлетворению плоти и нежным, пустым, ничего не значащим словам. Возможно ли такое? Нет. Просто он не сумел ее откупорить, как эту женщину. Женщина, которая для него ничего не значила, дарила ему теплоты во сто крат больше, чем та, которую он боготворил.

Они сели за стол, пили шампанское и говорили о какой-то ерунде. Она думала о нем, а он о своем. Если бы не этот проклятый чемоданчик из вишневой кожи, все могло бы получиться по-другому. «Как это глупо», — подумал он, но сделать ничего не мог.

Она вновь захотела танцевать. Семен с неохотой встал и поставил ту же пластинку.

Ирина обняла его за плечи.

— Может наступить момент, когда захочется сказать: «Я тебя люблю!» — прошептала она ему на ухо.

В эту секунду его взгляд напоролся на портфель с деньгами.

— Прости меня, милая!

Он дернул за кольцо, и безжалостное жало вонзилось под левое ребро хрупкого создания. Она успела сделать один круг, и руки ее соскользнули с его плеч, оголяя золотые погоны.

Максим сделал четыре кадра подряд, но шум мотора заставил его скрыться за кустами.

Возле калитки остановился милицейский мотоцикл с коляской. За рулем сидел пожилой майор, а сзади старший лейтенант, похожий на борца. Они слезли с мотоцикла, подошли к калитке и толкнули ее. Та скрипнула и открылась. Оба вошли на территорию и прямиком направились к дому.

Добрушин едва успел заметить, как на участке появились люди. Он бросился назад, подхватил труп женщины с ковра и, влетев с ним в кухню, бросил безвольное тело на пол. Кровь на рукаве заставила его вспомнить о мундире, и он сорвал с себя китель, швырнув его рядом с трупом.

Выскочив в гостиную, он услышал стук в дверь. Но тут снова все пошло кувырком. Оставшись в майке, он оголил руку, к которой был притянут ремнями кинжал. Дверь дома он не запирал и даже не подумал об этом. Им ничего не стоит повернуть ручку и войти. «Где же пиджак? Где, черт побери!»