Гость из царства мертвых - читать онлайн книгу. Автор: Елена Усачева cтр.№ 8

– Я… книгу… – прошептала Анжи, роняя свою страшную ношу. – Там лежало… – Она ткнула пальцем сначала в одну сторону, но указала на плотину, потом в другую – но там оказался парк с усадьбой. И только потом она обернулась.

Полоска леса, отделяющая пруд от поля, была до того узкой, что даже просвечивалась. Ни заблудиться, ни потеряться там было нельзя. Видна была и одинокая елочка, невысокая, пушистая – как в ней можно было застрять, непонятно? Анжи схватилась за голову. Волосы были растрепаны, резиночка потерялась.

Что же это получается? Она сама себя испугала? Еще этот чертов волчий куст!

Ей вдруг стало неловко. Решат, что она психопатка припадочная, и больше к ней близко никто не подойдет.

– Может, тебе голову напекло? – с сочувствием спросила женщина.

– Ага, болит, – буркнула Анжи, ощупывая голову. – Место какое-то здесь… не очень. Еще рассказы эти…

– Извини, если я тебя напугала, – растерянно пробормотала писательница, и только сейчас Анжи поняла, насколько эта женщина не похожа на Глеба. Ну, совершенно не похожа! Глеб в такой ситуации сказал бы какую-нибудь гадость.

– Идем, – дернул ее за руку Лентяй. – До свидания, – кивнул он женщине. – Извините. – И потащил несопротивлявшуюся Анжи вокруг пруда, через парк, к центральным воротам. – Ну, ты совсем головой стукнулась, – ворчал он по дороге. – Это же известная писательница! Я ее по телевизору видел. Ее Светланой зовут, а псевдоним – Агния Веселая.

Они уже ступили на петляющую дорожку, похожую на длинную змейку, когда Анжи обернулась.

Писательница Светлана Качева стояла на прежнем месте и внимательно смотрела им вслед.

Очень внимательно.

Чересчур внимательно.

Сумрачно было на душе у Анжи. Сумрачно и как-то стыло. Словно вынули из нее солнце и веселый плеск воды, а вложили тухлое болото. Что-то тревожное поселилось внутри. Ощущение грядущей опасности, что ли?

Хотя какая опасность? Солнце, пруд, пестрохвостые петухи, которых так весело гонять по дороге, велосипед, бесконечные тропинки и дорожки, прохлада оврагов.

Нет, не радовало все это Анжи, не радовало. Она сидела дома за столом, подперев голову руками, и наблюдала, как трудолюбивый муравей тащит по белой скатерти крошечную сахаринку. Давно тащит, уже полстола прошел. Вот только куда тащит, непонятно. Стол кончится, и ухнет этот муравей вместе со своей добычей на пол. В лучшем случае его растопчут, в худшем – помрет сам в страшных мучениях, потому что не залезть ему по обоям на подоконник, не залезть.

Анжи уже подумывала было пожалеть страдальца и раздавить его стаканом с недопитым молоком, когда в окне показалась насупленная физиономия Воробья.

Джеку невероятно шла его кличка. Воробьем он и был – невысокий, с маленьким остреньким личиком, узенькими губками, треугольным подбородком, маленьким тонким носом, серыми быстрыми глазами. И повадки у него были воробьиные – он много суетился, все норовил сразу дел двадцать замутить, а чуть что, нырял «в кусты». Но, с другой стороны, он был искренне предан Анжи. В прошлом году потратил уйму сил, чтобы завоевать ее расположение – дарил конфеты, катал на велосипеде, нырял в холодную воду за кувшинками, ловил лягушек, кормил комаров у нее под забором, ожидая, когда неторопливая Анжи выйдет из дома, и даже научился разводить костры – надо же было как-то проводить романтические вечера.

Анжи старательно капризничала. Вместо конфет «Мишка косолапый» требовала барбариски, браковала кувшинки, заставляя Джека снова и снова погружаться в противную илистую воду, часами мариновала его около забора. Однажды заставила его выпить два литра молока, и несчастный Воробей весь следующий день промучился животом.

Любой другой, не по-настоящему влюбленный, давно бы бросил Анжи, но Джек терпел и в конце концов был вознагражден осторожным поцелуем в щеку. Анжи настолько привыкла к своему поклоннику, что обрадовалась, увидев его кислый портрет в обрамлении белой рамы окна. И даже успела улыбнуться. Но потом она вспомнила, что этот самый Воробей помешал ей произвести впечатление на Глеба, и нахмурилась.

– Чего тебе? – сурово спросила она, смахивая муравья со стола.

– Купаться пойдем? – тихо спросил он и положил на подоконник руку. Рука была сильно исцарапана, локоть сбит, пленочка свежезакрытой ранки притягивала взгляд.

– И что же вы там делали, на плотине? – ехидно спросила Анжи.

– Ничего, – шмыгнул носом Воробей, пряча глаза. – Глеб в пруд свалился, я ему вылезть помогал. А потом ты заорала, я сунулся туда, но никого уже не было.

– Никого? – насторожилась Анжи. – А книгу вы зачем в кусты бросили? Не нравится, отдал бы хозяйке.

– Не трогал я книгу. – Джек еще больше помрачнел. – У меня фонарик утонул.

– Ой, подумаешь, фонарик, – дернула плечом Анжи. – А мы с Серегой привидение видели.

– Нет там никакого привидения, – Воробей сполз с подоконника и, казалось, был готов уже провалиться сквозь землю. – Сторож это. Он нас с Глебом засек, а потом к вам пошел. Дед с бородой. Глеб тоже решил, что это призрак, и чуть обратно в пруд не свалился, мы его еле поймали.

– Как нет привидений? – выпрямилась Анжи. – Я его видела еще сегодня.

– Ну, иди на хозяйственный двор, увидишь там свое привидение. Иваном Ивановичем его зовут. Он за лошадьми следит и вообще по хозяйству. Говорит, завтра праздник на лугу будет. Пойдем? Я с ним договорился, он обещал меня на лошади прокатить.

– Что это за праздник посреди лета? День Конституции?

– Да нет, что-то местное. Ночь на Ивана Купала.

Анжи застыла. А что, если весь этот бред ей привиделся с недосыпу? Зачем она тогда наказывает себя сидением дома? Все же интересное там, на улице! Конечно, следовало бы еще посердиться на Воробья за Глеба. Но сил бояться, злиться и сидеть взаперти больше не было. Ноги требовали движения.

– Ты на велике? – лениво спросила она, изо всех сил сдерживаясь, чтобы тут же не сорваться с места и не броситься вон из комнаты. Воробей кивнул. Он тоже пытался сохранить на лице трагическое выражение, но в его глазах уже скакали веселые искринки.

– Здрасте, тетя Дуся! – крикнул Джек, вылетая за калитку.

– Далеко? – только успела обернуться Анжина мама, как мимо нее пронеслась сама Анжи, звонко чмокнула маму в щеку и взгромоздилась на багажник воробьевского драндулета.

Вообще-то ее маму звали красиво, Дульсинея – вот такая причуда возникла у ее бабушки и дедушки, больших ученых-лингвистов, поклонников творчества Сервантеса. Плебеи, типа Воробья, сокращали это красивое имя до примитивного состояния. Ну ничего, придется ему за это лишний раз в магазин за мороженым сгонять.

На пруду обнаружились остатки их честной компании – Лентяй, штудирующий очередной опус Тургенева, и Глеб, в больших темных очках.