Проект "Миссури" - читать онлайн книгу. Автор: Яна Дубинянская cтр.№ 95

— Видел тебя в метро, на эскалаторе, — сказал Андрей.

Звенислава усмехнулась; надо же, не показалось.

— Ты ездишь на метро?

— Бывает. Ехал на важную встречу и попал в пробку. — Он улыбнулся в ответ: вспыхнувшая в темном зале цепочка огоньков рампы. — Если б не опаздывал, попробовал бы догнать. А потом подумал: вдруг ты не сменила телефон?

— Да, мы с мамой живем все там же.

Она давным-давно не была в таком дорогом ресторане. Последний раз — с одним депутатом, поклонником ее Творчества с большой буквы, на которого мама возлагала большие надежды, развеявшиеся после весьма недвусмысленного намека на сессийные каникулы и уютный охотничий домик. Прочие поклонники предлагали рестораны рангом ниже, а значит, на потенциальных меценатов не тянули.

Андрей тоже выглядел респектабельно и дорого, потрясающе вписываясь в интерьер: казалось, жемчужная обивка кресел специально подобрана под светло-серый тон его костюма. Сверкающе выбрит, стрижка явно из салона красоты. Ногти на хрустале ножки бокала были отшлифованы и чуть-чуть поблескивали бесцветным лаком. Звенислава в своем концертном платье, расшитом люрексом, с самодельной прической и макияжем чувствовала себя мишурной подделкой под драгоценность.

— Как твои дела?

Он отпил глоток белого вина и прищурил длинные глаза. Звенислава судорожно проглотила кусочек пармезана. Ей казалось, что все на нее смотрят. Впрочем, других посетителей здесь не было; но все равно — официанты, метрдотель, хостесса. Смотрят и определяют профессиональным взглядом как дешевенькую подружку делового человека, позволившего себе расслабиться на один вечер.

— Ничего. Записываю новый альбом. Потом поеду в концертный тур… и клип, может быть, снимем, если найдем спонсора.

Поперхнулась, лихорадочно запила вином подступивший кашель. Не собиралась она этого говорить! Ни за что не собиралась; и резко прервала вчера мамины стратегические рассуждения о старой студенческой дружбе и крупной компании с многомиллионными оборотами… «Перестань считать чужие деньги. ЧУЖИЕ, понимаешь?!.»

Поторопилась с вопросом:

— А ты?

Андрей усмехнулся:

— Замдиректора. Уже десятый год… и, похоже, это надолго. Мой старик так просто от дел не отойдет. А ведь большинство людей его возраста ломаются, не выдерживают конкуренции с комбинаторированным поколением.

— Да. — Она кивнула в поддержание светской беседы. — Мой отец недавно вышел на пенсию. Теперь вот не знает, чем себя занять. Покровительствует каким-то композиторшам-попсовичкам, даже пытается регулировать мой репертуар. Тоже, наверное, не от хорошей жизни… ну, передо мной-то ему нечего комплексовать.

И снова сболтнула совсем не то; прикусила язык. Сколько можно размахивать, как флагом, той торопливой, скомканной процедурой пятнадцатилетней давности— в компенсацию и оправдание всех этих бессмысленных лет? Электроды к вискам, абракадабра на компьютере, щелчок — «Рекомбинаторика завершена! Следующий». Кстати, кто был тот следующий, да и был ли вообще, она так и не узнала: из соображений конфиденциальности из лаборатории выпускали через другую дверь.

В галстуке Андрея мерцала булавка со скромной жемчужиной серо-лиловатого оттенка. Стоит, наверное, не дешевле производства средненького клипа… Резко оторвала взгляд — будто колючую шишку репейника от платья.

— У тебя очень хороший репертуар.

Звенислава изумленно подняла голову, напоролась на его глаза. Играем в светские комплименты? Андрей по определению не мог ничего знать о ее репертуаре.

— Очень хороший, но… как бы это сказать? — Прищелкнул пальцами, подыскивая слово; не нашел, махнул рукой. — В общем, не для концертов, не для клипов, даже не для записи. Чересчур личное, внутреннее. Настолько, что даже несколько чужих, случайных слушателей — уже профанация… Ты меня понимаешь?

— Нет! — Ее удивление перерастало в досаду: слова, общие, пустые слова!.. — Где тут логика? Я ведь чего только не пела: классику, романсы, рок-баллады, даже кое-что свое… Ты просто не знаешь.

— Знаю.

Он снова улыбался. Отсветы свечей на ослепительно белой скатерти тончайшего шелка.

— У меня есть все твои диски. Все четыре. Даже тот, который пустили под бульдозер за компанию с той пиратской студией… один оптовик успел закупить партию, а тебе, наверное, и не сказали. В общем, бывают в жизни ситуации, когда я слушаю Звениславу. Один. Пробовал по-другому, с друзьями, с женщинами, — не то. Нельзя.

Подошел официант, поменял сервировку, окинул подружку богатого человека профессионально равнодушным взглядом. Звенислава молчала. Про бульдозер — это уже не общее место. Значит, действительно разыскивал диски. Именно разыскивал, вылавливал; иначе не скажешь, если учесть их настоящие тиражи. Вряд ли сам — откуда у замдиректора крупной компании столько свободного времени? — наверное, поручил сбор коллекции специальному человеку. И слушал потом… со своими женщинами.

Зачем ему это было нужно? Самоутверждение? Весомый аргумент в пользу правильности принятого когда-то решения, единственно верного пути, избранного раз и навсегда? Дорогая и респектабельная жемчужина на фоне неизвестно куда рвущейся мишуры…

А раз он не выпускал ее из виду, то знал, конечно, что у нее не изменился телефон. Всегда знал. И мог позвонить — в любую минуту.

Пятнадцать лет.

— Так ты записываешь новый альбом? И что это будет?

Отрывисто, почти враждебно:

— Ничего не будет. Ты доволен?

Андрей смотрел со спокойным, доброжелательным удивлением. И в самом деле ее реакция по меньшей мере неуместна. Не гармонирует ни с интерьером, ни с собеседником. Раз уж ты ввязалась в это действо со случайной встречей и романтическим вечером, уважай партнера и декорации. Продолжай вести светскую беседу на правах старого друга. Или, если хотите, во всех смыслах старой и хорошо забытой любви…

— Я хотела сказать, у меня с ним не очень клеится. Очередной эксперимент с репертуаром: помнишь песни Геры Солнцева?.. Я была у него. Нашли древнюю-предревнюю кассету… Теперь-то он давно ничего не пишет.

На мгновение возникла и тут же расправилась морщинка между бровями: вспомнил. Почти сразу.

— Герка… да, что-то в нем было. Как он сейчас?

— Нормально. Занимается сельским хозяйством, дом строит… У него уже трое мальчишек, представляешь? Маленький, Никитка, такой забавный…

И беседа наконец легла в удобную колею: словно вставили в паз покосившийся ящик стола. Принялись вспоминать бывших однокашников, делиться новостями чьих-то жизней двух-трехдесятилетней свежести, одобрять чьи-то успехи, подсчитывать чьих-то жен, мужей, детей… Госпожу Президента обошли деликатным молчанием; впрочем, состоявшихся публичных личностей, вышедших из стен «Миссури», хватало и без нее.

Вспоминал главным образом Андрей. Звенислава слушала, кивала. У всех все хорошо; разумеется. Сложилось, вышло, реализовалось. Хотелось бы знать, так ли резво двигались бы все они к своим целям, если б не видели эти цели отчетливо, будто любезно установленные кем-то маяки, если б не притягивались к ним магнитом абсолютного тропизма?.. Победный марш комбинаторированного поколения, которому не нужно мучиться выбором.