Дэмономания - читать онлайн книгу. Автор: Джон Краули cтр.№ 123

Сэм выковыряла из зубов белые крошки и спросила:

— Ты любишь Бога?

— М-м, да, конечно, — сказал Пирс.

— Я люблю Бога. Он может что хочешь вылечить. Даже эпса-лепсию.

— А, — откликнулся Пирс. — Скажи мне вот что. Тебя укладывают спать после обеда?

— Обычно да, — ответила она. — Но. Сначала рассказывают истории.

— А. Ладно.

— У тебя есть истории?

— Ну, я знаю несколько.

— Нужна настоящая, — заявила она. — Из книжки.

— Хм. Ты знаешь, у меня детей нет, и у меня книжки… понимаешь, не такие.

— Ну-ка, посмотрим, — сказала она.

Она слезла со стула, который был высоковат для нее (почему мы не помним свою жизнь в мире, где все ненормально огромно — столы, стулья и ложки, — а дверные ручки слишком высоко и браться за них неудобно?), и пошла смотреть.

Наверное, Сэм выбрала то, до чего смогла дотянуться и что сумела ухватить: вытянула из стопки потрепанную книженцию в мягкой обложке, убедилась, что картинки там, во всяком случае, есть, и вручила ее Пирсу.

— Эту? — спросил Пирс.

Сэм попался сборник популярных некогда комиксов — «Малютка Енос: Затерянный среди миров» {422} за 1952 год. Пирс получал такие на дни рождения; отец присылал их в Кентукки из Бруклина, по крайней мере так в то время думал Пирс; на самом деле покупала их мама и заворачивала в посылочную бумагу. В первые годы его жизни, в Бруклине, Аксель каждый день читал ему про Еноса в «Нью-Йорк уорлд» {423}. Взяв сборник из рук Сэм, Пирс тут же вспомнил его содержание и те времена, когда он еще читал комиксы (Пирс сохранил перехваченные резинками стопки — книги со сломанными корешками): вот она, отрада, перешедшая чрез годы.

— Тебе понравится, — сказал он; Сэм не стала бы с ходу такое утверждать, поэтому промолчала. Они уселись рядом, и Пирс раскрыл книгу на середине.

— Начни с начала, — сказала она.

— Да тут все равно, где начинать, — пояснил он. — Это бесконечная история.

Так, вот Малютка Енос в своем чечевицеобразном звездолете, как обычно, несется над неровной поверхностью планеты; у него за спиной садится местное сонное солнце. Енос немного испуган (глаза навыкате и скошены влево — вдруг оттуда грозит опасность, может быть, звездолеты утров ощетинились оружием). Он приземляется. «Куда это меня забросило?» — удивляется он, как всегда, хотя каждый раз оказывается в такой же пустыне среди редких звезд, из-за горизонта выбирается полумесяц, полуприкрыв всеведущие глаза, а вдалеке еле виднеются грибовидные города и деревни, куда Енос так никогда и не попадет; над круглой головой в круглом прозрачном шлеме парит извечный вопросительный знак, который порой пускается в собственные приключения.

Пирс показал Сэм, как, читая о приключениях Еноса, отслеживать разных персонажей. Маленькие существа (которых никто не замечает, а уж Енос и подавно) вылазят из-под земли, проявляются из камней, и у каждого — свое лицо и характер; они меняются, исчезают или появляются в другой части рисунка, звезды, планеты. А вот луна, которая комментирует события главным образом усталыми зевками и хитроватыми сонными улыбками; к рассвету она исчезает за горизонтом, прихватив полотенце и зубную щетку (пока-пока!), оставляя Еноса самого разбираться с затруднениями. Или вот, например, слова и идеи: тени, отражения, затруднения, мысли («мышли», на странно-исковерканном детском языке Еноса), — раз появившись, начинают жить независимой жизнью.

— Смотри. — Пирс указывал Сэм, как некогда Аксель — ему. — Видишь, Енос пытается вызволить Любопытную Софииз Гостиницы Миров, где ее держат. Он зовет ее Пытливая Детка. Ха-ха.

— Ха-ха.

Софи открывает все двери подряд, заглядывает в окна, видит в них больших пузатых человечков: толстопалых мужчин и женщин, что едва помещаются в объемистых юбках, — те, в свою очередь, ошарашенно смотрят на Софи. Лишь много лет спустя Пирс понял, что Пристанище Миров — это дом разврата, а Софи интересуется сексом (или ее любопытство и есть секс). Обувка Софи вот-вот слетит, сандалики вечно держатся чуть ли не на больших пальцах, тщательно прорисованные ремешки всегда расстегнуты.

— А это кто?

— Утры, — зловеще пробасил Пирс, и Сэм засмеялась. — Плохие парни.

Злые утры опоили Еноса, всучив ему чашку с пенным настоем; пузырьки поднимаются выше его головы, превращаясь иногда в мордашки. Он засыпает, опять засыпает. Прикрасный день ПАРАХОДит, — размышляет он, подперев голову рукой, которую поставил прямо в лужу спиртного, — и ты с Мышлями наИДИне. {424} А на соседнем рисунке — его Мышль, зеркальный образ Еноса: она сидит напротив и тоже засыпает.

— Он должен проснуться.

— Точно. Он получит письмо от мамы. И письмо его разбудит.

— Разбудит?

— Оно так и скажет: «Пробудись».

Сэм опять засмеялась.

— Правда?

— А вот, видишь?

Пирс уже забыл, сколько же кусков истории пропускалось по ходу дела: вместо действий — намерения и заявления, которые в следующих выпусках уже выполнены или забыты. Вот Енос проснулся и спускается по винтовой лестнице Пристанища Миров в глубокую Темницу, спускается долго, несколько рисунков (маленькие ножки-булочки не касаются пола, на сту-пеньках отчетливо видны тени его ступней; самое трогательное в Еносе то, что он может страдать и геройствовать, оставаясь на самом деле неприкосновенным; Пирс впервые подумал об этом только сейчас, сидя рядом с Сэм).

— Почему он грустный?

— А видишь, он смотрит в камеру, где сидит Софи. Видишь, она в темнице.

Безжалостная Рута, царица утров, заковала Любопытную Софи в темном подземелье Пристанища Миров, и в высоком зарешеченном окне видна лишь одна звездочка, подобная слезинке на щеке Софи. Рута довольна, что поймала девчонку, потому что знает: за ней явится Енос, а за Малюткой — его мать и защитница Аманда Д'Хайе, которая всякий раз спускается из Царств Света, чтобы разыскать и спасти его («Уже в 4 на 102 раз», — признается Енос). А когда всех троих пленят и обездвижат (гадкие утры хохочут и провозглашают тосты), звезды погаснут и ужасному Шефу Руты (который всегда остается за кадром) больше не придется слышать слово «Свет». План сработает; он всякий раз срабатывает.

— Они похожие, — сказала Сэм, показывая на Любопытную Софи и Аманду Д'Хайе. Те же струящиеся локоны и подвижный носик, та же марионеточная артикуляция.

— Ага, — ответил Пирс. — Вот и Енос тоже так думает. Но только он не знает, никак не догадается, что она его сестра. Давно потерянная.

— А почему мама ему не скажет?

— Она вроде как забыла. А кроме того, если она ему скажет, то история закончится.