Любовь и сон - читать онлайн книгу. Автор: Джон Краули cтр.№ 108

Пока Пирс занимался своими исследованиями, Робби упражнялся на флейте, снова и снова играя медленный отрывок из «Музыки на воде», [435] — впоследствии Пирс уже не мог слушать его, не думая о Робби и о лете, о высоком, пышном, миллионоруком клене за окном наконец-то не пустующей веранды.

(Взгляните-ка: согласно переплетенному в коленкор труду мисс Смит, в дневниках Джона Ди нет никаких сведений как раз об июне и июле 1583 года, [436] летних месяцах, когда он, согласно Крафту, встретился с Бруно, как раз о том периоде, когда ангел Мадими просила Ди не делать никаких записей, — то есть Мадими Крафта, так как подобного запрета, насколько знал Пирс, не было ни в одном из отчетов о разговорах с ангелами, а если бы и был, Ди тем более о нем бы не написал.)

Парнишка был просто музыкальным вундеркиндом, так во всяком случае казалось дилетанту Пирсу — для него-то музыка была тайной за семью печатями, как и те тайны, которые он изучал. Флейта, Пан побери. Не прятались ли маленькие рожки фавна в мягких кудрях? И какого же цвета были волосы? Золотистые, волнистые даже на руках и ногах.

(Так этот пропуск, лакуна в дневнике Ди значит только, что Крафт находил скрытое от прочих удовольствие в том, что он не противоречит фактам и если его версии и неправдоподобны, то по крайней мере возможны? Изучал ли Крафт даты так, как сейчас это делает Пирс, работал ли он с теми же книгами, не была ли дата воображаемой встречи выбрана из-за того, что об этом периоде нет никаких сведений? Да. Конечно. Любое другое объяснение или слишком сложно, или менее вероятно. И все же.)

Убираясь в доме, он насвистывал «Музыку на воде», он даже достал швабру и ведро, больше никакой грязи — это плохой пример для мальчика, и к тому же вредно для здоровья: так, приготовить обед и накрыть на стол, сэндвичи, большой стакан молока. (И все же: может, Крафт знал наверняка, что они встречались? Откуда, как, где узнал? Почему, раз высказанное, это предположение казалось столь вероятным? Почему Ди так внезапно уехал на континент в конце лета?)

После обеда Пирс заставил себя сесть за печатную машинку, пора закончить кое-какие дела. Бони Расмуссен через Роузи передал ему список вопросов, а Пирс еще не отослал ответы; он вовсе не был уверен, что может сообщить старику желаемое. Пирс считал, что ему очень повезло с Расмуссенами и с их Фондом и не осмеливался просить о слишком многом; он не хотел снова остаться один и рассчитывать лишь на себя: пока что нет.

Его ответы, или, по крайней мере, анализ, уже были вставлены в печатную машинку, большую, электрическую и голубую. Это устройство давным-давно приобрела в обмен на наркотики Сфинкс, и Пирсу оно досталось, можно сказать, совершенно бесплатно. Он прочитал свои заметки:

1. Нет.

2. Нет, насколько мне известно.

3. О Рудольфе II по-английски издано очень немного. Я плохо читаю по-немецки, но и эти книги можно найти лишь в университетской библиотеке. Не думаю, чтобы Крафт пользовался какими-нибудь редкими источниками; в его библиотеке мало книг не на английском или итальянском языках (есть несколько на латыни). Я полагаю, это он просто выдумал.

4. Возможно, это был порошок. А может быть, и жидкость, или камень, драгоценный либо совершенно обычный, или… все, что угодно. Естественно, никто не вдавался в детали.

Хорошо. Он быстро потер руки и взял другие вопросы Бони. Он печатал двумя пальцами: указательным одной руки и средним — другой, так было всегда, невесть почему.

5. Да. В начале лета 1588 года Ди отправил сообщение в Лондон Уолсингему о том, что действительно превратил обычное железо в золото, используя «порошок проекции», [437] которым давно владел Келли. Они послали Уолсингему крышку железного котелка с отбитым от нее кусочком, а также подходящий к этой щербинке кусочек, состоящий из цельного золота. Эти два предмета, вероятно, хранятся где-то в Британском музее.

6. Жидкость, которую нужно выпить, «для внутреннего употребления», как говорят теперь врачи, не была золотом — это «питьевое золото» (aurum potabile), [438] но что это такое, я не знаю; так же и «философская ртуть», возможно, была не тем, чем кажется.

И наконец, слова из дурной старой магической книги, которые Пирс когда-то провозгласил в присутствии Бони для того только, чтобы тот обернулся и с интересом — пожалуй, даже со слишком большим интересом — и спросил, может ли Пирс повторить, записать и найти первоисточник.

7. «О Арктические духи! О Антарктика, движимая божественной силой! Почему столь великая и благородная натура окружена минералами?» Так сказал или написал, предположительно, царь Соломон в магической книге «О тенях идей», ныне бесследно исчезнувшей. [440]

Он не смог вспомнить, где же прочитал эти слова. В книге о Бруно — ну, может быть; величайшая книга Бруно об искусстве памяти также называлась De umbris idearum, о тенях идей. Он подумал, что нужно сказать об этом Бони, хотя книгу Бруно, конечно же, с латыни не перевели.

Почему он боится Бони? Нет причин, чтобы не навестить его, посидеть в приятном кабинете его прекрасного дома, поделиться результатами исследований, выпить виски. Неужели Пирс не понимает, с какой стороны его кусок хлеба намазан маслом? Старик такой болезненный и медлительный… Неужели из-за этого? Вряд ли; возраст никогда не смущал и не отталкивал его, ему всегда до странности нравилось баловать словоохотливых стариков и поддерживать с ними притворно заинтересованные разговоры; он был не прочь выслушивать новые истории, а Бони на них был большой мастер.