Исход - читать онлайн книгу. Автор: Олег Маловичко cтр.№ 100

— Может, и нам стоит? — вступил Антон. — Нет, серьезно! Мне самому страшновато при его прогонах, но с точки зрения выживания он делает толковые шаги. Сегодня за час так толпу сплотил, баб можно было с голыми руками на Головина пускать, порвали бы.

— Т-тебе п-понравилось? — иронично и зло поинтересовался Погодин.

— Оставлять его нельзя, — густой хрипловатый голос принадлежал здоровому хохлу с усами, как его, Бугриму. — Такие разговоры всегда плохо кончаются.

— Может, договориться? — Алишер узнал Игната.

— Нет! — снова Винер. — Нельзя. Вы видели, как его толпа любит? Вы видели, во что он нас ставит? Убить, сейчас, немедленно. Вопрос как оформить. Нас подозревать не должны.

— Он к реке молиться ходит, — сказал Карлович, — я видел. Садится к березе и глаза закрывает. Подойти, и в шею.

— Ты, что ли, резать будешь, умник? — пробасил Бугрим.

Все знали, что убивать будут они с Антоном, у других не получится.

— Надо будет, я убью, — спокойно и с достоинством сказал Карлович.

В комнате воцарилось молчание, а потом все разом засмеялись неожиданной храбрости Карловича.

— Карлыч, от ты, оказывается, вояка, — подзуживал Бугрим.

— То, что Сергей пытается строить, пахнет фашизмом, — продолжил Карлович, не обращая внимания на смех. — А фашизм — политический принцип дьявола. Мы не можем быть спокойными нигде, пока его не остановим.

— Антон, что с оружием?

— В охране сейчас пятьдесят два человека. Мы с Бугримом пробивали, не в лоб, конечно. Они нас поддержат.

— Стволов?

— Тридцать пять.

— Почему так мало? Остальные где?

— У кадетов.

— Как с ними?

— Главное — Гостюхина хлопнуть, — Антон прокашлялся. — С ним не договориться, он пес крайневский. Его нужно сразу, с Сергеем…

— Кто? Игнат?

— Та не могу я! Когда Олю убило… В ту ночь он там же дрался. За нас.

— Я сэ-сэ-делаю.

— Да закройте форточку уже, не май месяц! — сказал Винер.

Форточка противно скрипнула, когда ее затворяли.

Получасом позже, уходя от Сергея, Алишер повторял себе: ты спас святого. Ты отдал долг. Ты спас святого. Ты отдал долг. Ты спас…

Нет, дорогой, говорил второй Али, сидевший глубже первого, — ты ударил в ответ. В спину, правда, гордись! До этого упивался благородством — вот, мол, уйду в печали. Но ты просто отступался от своей женщины, которую трахает другой мужик. А сейчас все переиграл. Браво! Готовься к переезду.

* * *

Одного вырубил, но другие навалились, повисли на руках, одолели скопом. Разозлившись его сопротивлением, стали бить, вытащили на улицу, а Светка орала и прыгала на них, и ей засветили пощечину, и ее голова мотнулась, и тогда Антон прекратил драться, поднял руки.

В волосах Бугрима было спекшееся кровавое пятно: не могли сладить, пока не вырубили обрезком трубы по башке. Его руки были связаны проволокой, а вокруг шеи был обмотан провод, конец которого держал в руках один из крайневских псов, кадетов.

Распоряжался Гостюхин. Хотел поставить пленников на колени, но не решился при Сергее, и они стояли в ряд, со связанными за спиной руками, все пятеро, за гаражами, при свете всего пары факелов, чтобы не разбудить лагерь. Сашке Погодину сильно разбили лицо, он шатался и упал бы, если б его сзади не поддерживали двое кадетов. С разорванной губы вниз тянулась тонкая нитка крови, левый глаз заплыл в синяк. Его брал сам Гостюхин, Сашка исхитрился пару раз хорошенько стукнуть его, и потом Сева отыгрался, прыгая на нем, ударяя ногой лежачего в лицо, как футболист. Убил бы, если б Сергей не приказал: всех брать живыми.

— Что ж вы наделали? — спросил Сергей с тяжелой болью в голосе. — Что мне теперь делать с вами? Не было печали… Вас казнить надо, перед всем народом, завтра! Идиоты, господи, какие идиоты… Вы ж не против меня, вы против Замысла пошли. Понимаете, кому служите, кто вас направляет?

Они молчали. Спорить было бесполезно.

— Я вас изгоняю. Скажите, что из домов брать, что с собой возьмете, ребята вынесут.

— Ты не можешь, это моя земля, — сказал Миша.

— Уже нет, Миша. Давно.

Гостюхин не скрывал недовольства, но Сергей не обращал внимания.

— Миша, Антон, у вас жены. Им лучше остаться здесь. Безопаснее. Но если вы хотите и они согласны…

К главному выходу, через весь лагерь, не повели. Сергей боялся не того, что их попытаются освободить, а того, что толпа, узнав о намерениях заговорщиков, разорвет их.

Пока их брали, Сергей молился. Просил Господа укрепить и дать силы. Как же тяжело идти путем Твоим, Господи! Это потому, что ты первый, отвечал кто-то. Ты прокладываешь путь, и по твоим следам будет легче.

— Вы — нашего рода, — сказал Сергей семерым уходящим. — Вернетесь — примем.

А Гостюхин, когда вел к воротам, говорил шепотом, чтобы Сергей не слышал:

— Бойцов ваших разоружили и поговорили. Все за нас. Кто сунется обратно — убью. В лесу перехвачу.

Если бы не он, Сергея бы убили. Он защитил хозяина, это была его миссия.

Алишер схватил Свету в злые сильные объятия, не давая ей идти; Антон крикнул, чтобы оставалась, но она, непонятно где взяв силы, оттолкнула Али, плюнула ему в лицо и побежала к Антону.

— Я пойду с тобой, и не говори ничего!

Она пошла с Антоном, а Аревик — с Мишей. Обе были заплаканы, веки набухли, глаза красные. И Сергей тоже плакал, когда молился.

Из оружия им дали ножи. В мешки и рюкзаки торопливо насовали продуктов. Вывели к задним воротам.

— Ближние деревни заняты, — сказал Гостюхин, — идите дальше, в сторону Яшина.

Они готовы были идти.

— Погодите! — сказал Сергей. Он опустился на колени и поклонился, коснувшись лбом земли. — Простите меня.

* * *

Они шли всю ночь и все утро, и потом весь день. Крайневский пояс безопасности охватил круг в двадцать километров, с лагерем в центре. С Мишей идти было трудно, никак не могли приспособиться к его шагу. Наконец Бугрим сказал:

— Та ну тя, Миша… — и забросил его на плечо.

Миша возмущенно забарабанил его по спине, прося отпустить, и Бугрим согласился с одним условием: если понесет Мишу на закорках. На том и порешили. Двигаться стали быстрее.

— Надо носилки сделать, — предложил Антон.

— Та, носилки… Он килограмм сорок весит. Молчал бы, я б его вообще не замечал.

Проходили деревни, заселенные волоколамскими. Кошелев, учивший посельчан из деревень пояса военному быту, не мог сдержать довольной ухмылки. За ними наблюдали, но наблюдавших не было видно, и только когда их, узнав, окликали, они замечали дозоры.