Книга тьмы - читать онлайн книгу. Автор: Генри Лайон Олди, Андрей Дашков, Марина Наумова, и др. cтр.№ 137

Но что могло означать это молчание, эти новые смерти? Неужели где-то внизу оборона была прорвана, стены не выдержали натиска? Рудольф ощутил, как ускоряется биение сердца. Если сейчас из-за угла высунется констриктор…

«Спокойно. — Он сжал кулаки, до боли впившись ногтями в ладонь. — Надо проверить посты. Это в первую очередь. Значит, я должен вернуться к лестнице и таки спуститься на первый этаж. Так. И еще надо предупредить Эльвиру. Если рассуждать логически, получается, что или внизу никого не осталось, что вряд ли возможно, так как группы постоянно поддерживают связь друг с другом, или, что намного вероятнее, констриктор пришел не извне. С самого начала можно было ожидать, что среди нас есть уже зараженные… Так, это уже что-то…»

Заглянув в недавно покинутый кабинет, Рудольф сообщил Эльвире о своем неприятном открытии, и они вдвоем вернулись к первому трупу, чтобы, обогнув его, все-таки спуститься вниз.

Через некоторое время несколько человек с ружьями и один с пистолетом (не учтенным Рудольфом при изначальных расчетах) поднялись вверх по лестнице. Вскоре выстрелы сообщили, что констриктор найден.

— Может, вам лучше спуститься в убежище к детям и старикам? — немного успокоившись, предложил Рудольф Эльвире.

— Не стоит. — Эльвира поправила прическу. — Я на боевом посту и не собираюсь его покидать. Ясно?

Она и в самом деле была настроена по-боевому, ничто теперь не могло заставить ее пойти на попятную.

— И все же…

Они было заспорили, но буквально через пару фраз Эльвира заявила, гордо улыбаясь:

— Я впервые поняла, что зачем-то нужна этому миру. И ни вы, ни констрикторы не смогут этому помешать!

После этого Рудольфу оставалось только уступить и грустно улыбнуться: ему очень хотелось бы сказать то же самое о себе. Нет, он знал, что нужен, знал, что от него зависит многое, но не мог справиться с чувством раздвоенности, непонятно чем вызванным: то ли ему было горько из-за прежней жизни, то ли не хотелось верить в ее только сейчас открывающуюся подлость. Не время было для прозрений — ох, не время! — но однажды возникшее сомнение, несвоевременная мысль не исчезают из памяти по желанию.

— Тогда хотя бы возьмите оружие. Нам повезло на этот раз — констриктора понесло в другую сторону, а если бы он вошел в кабинет… — Рудольф развел руками.

Эльвира кивнула — она прекрасно понимала, что разминуться со смертью им помогло только чудо.

— Хватит. Я сама знаю, что делать, — отрезала она, не сомневаясь, что события только начинают разворачиваться: слишком уж достоверным показалось ей на этот раз собственное предчувствие.

Рудольф прислонился к стене и задумчиво произнес:

— А мы еще совсем недавно сетовали на бесконфликтность нашей жизни… На то, что в ней ничего не происходит. А оказывается, и тогда было много… происшествий.

— Вы что, о пророке? — остановилась на пороге журналистка.

— И о нем. Эльвира, скажите, когда я спал? Тогда? Или мне снится весь этот кошмар вместе с возникшими вдруг откровениями о прошлом? Ведь если все было… Простите, я немного путаюсь в мыслях. Альбина считала, что спокойствие, предшествующее этой катастрофе, сродни затишью перед бурей. Но было ли затишье? Этот ваш профессор, наш приятель, другие… пророки или кто они там? Да и вы в своем журнале, видно, не скучали. Я хочу знать правду.

— Вы тоже? — Эльвира произнесла это чуть слышным шепотом. — Вы думаете, нам отсюда не выбраться, да?

— Но почему… — Рудольф запнулся.

В самом деле, только сейчас он осознал, что подобное предчувствие живет и в нем.

— Вас тянет на откровенность, — пожала она плечами. — Романтика… Сантименты… Прозрение перед бесконечностью… Нет, вы не ошибались: наш мир действительно был тихим, как омут, в котором водятся черти. Людей, выпадавших из общего правила, не наберется и одного процента… Другое дело, что их травили или усмиряли как раз потому, что хотели эту тишину сохранить. Бесконфликтную, мягкую тишину. Или, если вы говорите о теории Альбины, догадывались о том, что так долго продолжаться не может, и приносили в жертву неприметные единицы, чтобы за их счет оттянуть время «Ч». Какая теперь разница? Тишина нарушена, и жизнь началась… Даже если и закончилась для кого-то.

— Вы пессимистка. — Рудольф улыбнулся, и собственная улыбка показалась ему неуместно сентиментальной. — Что ж, я пошел искать радиостанцию…

Похоже, выполнить это намерение было не судьба — снизу раздался неразборчивый крик, затем кто-то затараторил на высоких нотках, фальцетом: «Тревога-тревога-тревога!»

Кирпичная кладка в конце концов не выдержала и развалилась, пропуская агрессоров внутрь.

— Всем, кроме наблюдающих, на место прорыва! — закричал Рудольф, устремляясь на крик.

* * *

— Мы не можем позволить вам взять эту тетрадь с собой… — в десятый раз повторил щуплый человечек с красными ушами. На нем была военная форма, но и она не могла отвлечь внимание от подлинной его сущности: перед Тихим сидел мелкий чиновник из особой, неистребимой породы людей, живущих инструкциями и приказами свыше; породы, имеющей своих представителей в любом веке, обществе и области человеческой деятельности.

— Да? — почти весело спросил его Тихий. — То есть вам наплевать, что здесь речь идет о лечении констрикторизма?

Если бы этот красноухий, жалкий в своей чиновничьей напыщенности типчик хотел уничтожить записи сознательно, он держался бы совсем по-другому, как положено с врагом, но этот человек врагом не был. Он не был в каком-то смысле даже человеком — просто часть великой силы, именуемой Инструкцией, персонаж почти карикатурный.

— Все вещи, вынесенные из карантинной зоны, должны сжигаться или проходить дезинфекцию, чего с бумажными предметами в наличествующих условиях сделать невозможно, — невозмутимо пояснил красноухий.

— Но постойте… — шагнула от стены Альбина. Ей были непонятны и тупость красноухого, и поведение Тихого, который, вместо того чтобы настаивать на своем, бороться за сведения, добытые с таким трудом, стоял и ухмылялся.

— Тише, милая попутчица, — остановил ее Тихий. — Ладно, пошутили — и хватит. Дайте мне телефон, я должен позвонить командующему эвакуационными работами. Или — сразу в Министерство медицины. Отказать в этом вы мне не можете.

Чиновник в военной форме приоткрыл рот, моргнул пару раз и покорно придвинул телефон.

— Да, а как ваша фамилия? — поинтересовался он, наблюдая, как пальцы Тихого набирают номер.

— Моя? — хмыкнул тот. — А это важно?

— А ну-ка…. — Телефонный аппарат поехал обратно. — Может, вам запрещено…

Высказав это предположение, красноухий снова заморгал, сообразив, что перестарался и ляпнул глупость. Не называть свою фамилию было нарушением, но никто не запрещал бесфамильным людям звонить.

«Несчастный человек, — подумал о нем Тихий, — и в то же время счастливый. Хорошо уметь жить, ни о чем не думая…»