Книга тьмы - читать онлайн книгу. Автор: Генри Лайон Олди, Андрей Дашков, Марина Наумова, и др. cтр.№ 114

Лишь только Рудольф получил диплом, влиятельный отец пристроил его в мэрию их родного городка на непыльную должность заместителя председателя комиссии по организации досуга и культурно-зрелищных мероприятий. Это было последним подарком от семьи — не прошло и полгода, как родители Рудольфа погибли в авиакатастрофе.

Увольнять его никто не стал: по происхождению «свой», лямку тянет честно, проблем никому не создает — пусть себе работает помаленьку, а там, глядишь, и впрямь полностью в коллектив впишется… Со своей стороны Рудольф принял не слишком нравящиеся ему «правила игры» как некий не зависящий от него факт и считал, что не ему исправлять придуманные кем-то другим неписаные законы. Раз его вынуждают порой идти на компромисс с совестью, вместо того чтобы таранить стены лбом, считал он, лучше постараться свести уступки далекой от идеала действительности до минимума, и находил душевные отдушины вне службы. Вдобавок многих темных сторон бытия Рудольф до сих пор ухитрялся благополучно не замечать по той простой причине, что не сталкивался с ними вплотную, а если на какие и натыкался, то легко мог поверить, что перед ним не правило, а случайное исключение из него. И все же порой собственная моральная раздвоенность его тяготила, и только мысли о том, что вокруг полно зла более серьезного, чем его мелкие прегрешения, не позволяли Рудольфу потерять уважение к себе, во всяком случае надолго. Он был честнее многих своих коллег, не ставил главной задачей нахапать побольше — и это уже само по себе было достойно уважения. Все в этом мире относительно…

Сейчас в его представлениях о порядке вещей что-то сломалось — опасность напомнила о совсем других взаимоотношениях, напомнила о второй его личности. Бросила вызов и потребовала Поступка. Пока смутно, так что Рудольф и сам с трудом осознавал это, но все же достаточно сильно, чтобы зудение совести становилось все нестерпимее.

Нужно было защитить Альбину — это дело выглядело совсем конкретным и простым.

Надо было подумать о том, чтобы не подставить под удар новую знакомую: какой бы самоуверенной и самостоятельной ни выглядела Эльвира, она оставалась женщиной.

Надо было подумать и об остальных… о тех, кого он не знал, не мог знать, но о ком через сопричастность к власти — пусть иллюзорную — был ответствен. Ответствен, как те, кого сейчас не было в городе. Как те, кто оставил его и подставил. Нет, больше, чем они, — все уступки совести всплыли вдруг в памяти, словно намекая: пришло время выбирать между подлостью и платой за свою нетвердость.

Стараясь избавиться от этих мыслей, Рудольф потер лоб. Ему стало тошно.

— Ладно, не будем об этом, — проговорил он, не глядя на Эльвиру. — Сейчас я… нет, мы пойдем к одному человеку, это тоже недалеко. Затем я отправлюсь к жене. Если не хотите идти со мной, подумайте, как вы можете защититься, оставаясь в квартире. Она к вашим услугам. К сожалению, я не смогу проводить вас из города, хотя, если хотите, можете взять мою служебную машину… надеюсь, вас пропустят.

Эльвира подняла голову и прищурилась. В ее душе тоже происходила подобная борьба, и потому на лице молодой женщины возникла не совсем уместная улыбка.

— Помните, я сказала, что катастрофы, быть может, нужны людям для того, чтобы они могли разобраться в себе, осознать свою истинную цену? — заглянула она Рудольфу в глаза. — Так вот, я иду с вами. Я хочу познакомиться с собой… и посмотреть, что из этого выйдет.

Рудольф удивленно взглянул на журналистку и ничего не сказал. Он очень хорошо понимал ее сейчас, как и то, что, находясь рядом с Эльвирой, он будет мучить себя вопросом «Кто я есть на самом деле?».

* * *

«Сюда никто не придет… сюда никто не придет…» — как заклинание повторял шестидесятилетний продавец, наблюдая за смутным мельканием человеческих фигур между покрывающими стекло магазина «Охота» рекламными надписями.

Констрикторы не должны были появиться здесь, потому что это был магазин. Остальные люди — потому что магазин не был продуктовым.

На улице было людно, словно какая-то шальная демонстрация стихийно образовалась там и шла теперь по городу, протестуя против неожиданного несчастья. Занявшая большую часть стекла реклама мешала продавцу разглядеть подробности, но лишь одного он опасался всерьез — что случайный камень разобьет витрину, впустив внутрь чужие взгляды.

Он хотел одного — отсидеться, а потом, когда шум поутихнет, как и все остальные, податься подальше из города.

«Сюда никто не придет… не придет…» — не то убеждал, не то упрашивал он вывороченные зеленые буквы.

Неожиданно стекло треснуло, разлетевшись по магазину блестящим дождиком мелких осколков (более крупные части со звоном опали прямо возле витрины). Какая-то фигура возникла в проеме, заставив продавца присесть, но вряд ли она принадлежала констриктору — до сих пор никто из них не прыгал так резво и не размахивал баграми. Молодой парень в полосатой майке, плечистый, накачанный, как культурист, но не столь массивный, призывно махнул рукой, соскочил на осколочную россыпь, и тут же через витрину в магазин хлынула целая группа таких же молодых, здоровых и наголо обритых парней.

Это было уже нечто новенькое! Продавец недоуменно заморгал.

Первый взломщик обвел помещение взглядом. Его лицо могло бы быть привлекательным, но едва ли не все плакатно-правильные черты излучали сейчас агрессивность, а потому вряд ли кому-либо захотелось бы им любоваться. Парень увидел высунувшуюся из-за прилавка макушку старого продавца, оскалился, демонстрируя крупные, ровные, чуть желтоватые зубы и быстро шагнул к нему.

— Вылезай, папаша, — поцедил он сквозь зубы, — есть разговор.

Макушка зашевелилась, поползла вверх, и из-за прилавка появились морщинистый крутой лоб, пегие черно-седые брови и слезящиеся от страха глаза.

— Да? Слушаю, — неуверенно продребезжал голос продавца.

— Слышь, охотник, — ткнул пальцем в появившуюся грудь бритый качок, — нам нужны ружья. Раз власти на нас забили, мы наведем порядок сами, понял? Так что пошевеливайся, у нас мало времени! Эти сраные зомби плодятся, как кролики!

Он посмотрел на продавца сверху вниз.

У каждого человека может настать его собственный звездный час — но у вожаков и вождей он обычно совпадает с беспорядками. Сейчас этот безымянный парень чувствовал, как и полковник Хорт, что его час настал, и не собирался его упустить.

— Ружья… какие ружья? — замотал головой продавец. Почему-то как раз в этот момент у него разыгралась изжога, и лицо его жалко скривилось.

— Ты, старый …! Что ты тут рожи корчишь? — вспылил бритый.

Продавец втянул голову в плечи, окончательно утратив способность говорить.

Ворвавшиеся в магазин парни казались ему великанами.

Ворвавшиеся в магазин парни казались ему бандитами.

Ворвавшиеся в магазин парни казались ему чем-то еще худшим, чем констрикторы.

Мог ли он дать им ружья при таком условии? Разумеется, нет! Но мог ли он не дать?.. И изжога от страха становилась все злобнее…