Ученик монстролога. Проклятье вендиго - читать онлайн книгу. Автор: Рик Янси cтр.№ 42

Слово «рай» как будто послужило сигналом, потому что из коридора позади нас раздался такой шум и гром, словно по лестнице спускался целый полк солдат. Облаком белых кружев и зеленого бархата к нам подлетела девочка, наверное, на год-два старше меня, с круглым лицом, с откинутыми назад и стянутыми малиновым бантом черными локонами и с глазами того же примечательного оттенка синего, что и у нашего хозяина.

При виде нас она замерла, остановившись так же резко, как и влетела. Однако она быстро пришла в себя, повернулась к фон Хельрунгу и звонким голосом без всякого акцента выразила свое негодование:

— Они здесь! Почему ты мне не сказал?

— Они только что пришли, mein kleiner Liebling, — резонно ответил фон Хельрунг. — Доктор Уортроп, позвольте вам представить мою племянницу мисс…

— Бейтс, — прервала его девочка и ладонью вниз протянула руку монстрологу, который грациозно ее принял, низко наклонился и совсем близко поднес к своим губам. — Лиллиан Трамбл Бейтс, доктор Пеллинор Уортроп. Я знаю, кто вы.

— Очевидно, — ответил доктор. Он кивнул в мою сторону. — Мисс Бейтс, позвольте представить вам…

— Уильяма Джеймса Генри, — закончила она за него и повернула ко мне эти глубокие синие глаза. — Если коротко, то Уилла. Ты ученик доктора Уортропа.

— Привет, — застенчиво сказал я. Ее взгляд был уж слишком откровенным. Он сразу меня смутил.

— Дядя говорит, что ты мой сверстник, но если так, то ты недомерок. Сколько тебе лет? Мне тринадцать. Через две недели исполнится четырнадцать, и мама говорит, что мне будут позволены свидания. Мне нравятся мальчики постарше, но мама говорит, что мне нельзя будет с ними встречаться.

Она замолчала, ожидая ответа, но я был в полном замешательстве.

— Ты ходишь в школу или тебя обучает доктор Уортроп?

— Ни то, ни другое, — ответил я, к своему стыду, по-птичьи пискливо, как мне послышалось.

— В самом деле? Почему? Ты тупой?

— Ну же, Лилли, — вмешался ее дядя. — Уилл Генри наш гость. — Он мягко потрепал ее по плечу и тепло сказал моему хозяину: — Пойдемте посидим с вами, Пеллинор, у меня есть свежие сигары из Гаваны. Мы поговорим о старых временах и о новых и волнующих, которые нас ждут! — Потом, снова повернувшись к племяннице, он сказал: — Лилли, mein kleiner Liebling, почему бы тебе не провести Уильяма в свою комнату и не показать ему твой подарок на день рождения? Когда будет подан ужин, мы позвоним.

Не успели доктор (который не курил сигар) или я (который не хотел увидеть спальню Лиллиан Трамбл Бейтс) запротестовать, как я был схвачен, поднят по лестнице и брошен в ее комнату. Она захлопнула дверь, затолкнула задвижку, проплыла мимо меня и упала животом вниз на кровать под балдахином. Потом повернулась на бок, подперла круглое кукольное лицо ладонью и из-под тонких бровей откровенно изучающе стала на меня смотреть — примерно так, как смотрел доктор, вырывая сердце Пьера Ларуза.

— Так ты учишься на монстролога, — сказала она.

— Думаю, да.

— Думаешь? Ты что, не знаешь?

— Я еще не решил. Я… Я не просился служить доктору.

— Просил твой отец?

— Мой отец умер. Он служил доктору, и когда он умер…

— А твоя мать? Она тоже умерла? Ты сирота? О, ты Оливер Твист! И тогда доктор Уортроп — это Фейджин.

— Мне хочется думать о нем как о мистере Браунлоу, — сказал я.

— Я прочитала все, что написал мистер Диккенс, — заявила Лилли. — Ты читал «Большие надежды»? Это моя любимая книга. Я все время читаю; я только этим и занимаюсь, если не считать катания на велосипеде. Тебе нравится велосипед, Уилл? Я катаюсь практически каждое воскресенье, и, знаешь, я семь раз видела Лиллиан Рассел: она каталась на отделанном золотом велосипеде вместе со своим кавалером Бриллиантовым Джимом Брейди. Ты знаешь, кто такой Бриллиантовый Джим Брейди? Знаешь, он очень знаменитый. Он ест все. Один раз за завтраком я видела, как он съел четыре яйца, шесть оладьев, три свиные котлеты, пять кексов и бифштекс и запил все это галлоном апельсинового сока, который он называет «золотым нектаром». Дядя Абрам с ним знаком. Дядя знаком со всеми, с кем только можно. Он знаком с Буффало Биллом Коуди. Два лета назад я видела его шоу «Дикий запад» в Лондоне, когда его показывали королеве. С ней я тоже знакома — с Викторией. Нас познакомил дядя. Он знаком со всеми. Он знаком с президентом Кливлендом. Я встречалась с президентом Кливлендом в Белом доме. Мы пили чай. У него есть дитя любви, потому что он женат и не может жить со своей настоящей любовью. Ее зовут Мария.

— Кого? — спросил я. Я не поспевал за ней. — Дитя любви?

— Нет, его настоящую любовь. Я не знаю, как зовут его дочь. Но думаю, что у него все-таки дочь. А ты единственный ребенок, Уилл?

— Да.

— Значит, у тебя никого нет.

— У меня есть доктор.

— И у него никого нет. Я это знаю. Джон Чанлер женился на его настоящей любви.

— Я не думаю… Он никогда не говорил… Не могу представить, что доктор когда-нибудь был влюблен, — сказал я. Я вспомнил, что он сказал в пустыне сержанту Хоку. — Он говорит, что женщин надо классифицировать как особый вид.

— Неудивительно, что он так говорит, — сказала Лилли и фыркнула. — После того, что случилось.

— Что случилось?

— О, ты должен знать. Он наверняка тебе рассказывал. Ты ведь его ученик?

— Я знаю, что они были помолвлены, а он каким-то образом упал с моста, болел, и так она познакомилась с доктором Чанлером…

Она откинула голову и от души рассмеялась.

— Я просто повторяю, что он говорил, — запротестовал я, устыженный и обозленный на себя за болтливость. Это не было предметом особой гордости доктора, и я знал, что он был бы оскорблен, если бы узнал, что я об этом кому-то рассказал. — По-моему, ты собиралась показать мне подарок к своему дню рождения, — продолжил я в надежде сменить тему.

— А! Мой подарок! Я забыла — Она спрыгнула с матраца, наполовину залезла под кровать, достала увесистый фолиант и бросила его на пол между нами. На кожаном переплете был витиеватым шрифтом вытиснен заголовок Compendia ex Horrenda Maleficii. — Ты знаешь, что это? — требовательно спросила она. Это прозвучало как вызов.

Со вздохом и с упавшим сердцем я ответил:

— Думаю, да.

— Мама убила бы дядю, если бы узнала, что он мне это дал. Она ненавидит монстрологию.

Она быстро перелистывала тонкие страницы. Я успевал увидеть ужасные изображения освежеванных человеческих тел, туловища без конечностей, отрезанные головы, ироничные усмешки черепов с раздробленными лицевыми и теменными костями, клубки гниющих внутренностей с копошащимися в них какими-то гигантскими личинками, виды женского трупа спереди и сзади, ее плоть содрана с мышц и сухожилий и свисала, как облупившаяся краска с собора в ее посмертном храме. Страница за страницей ужасных натуралистичных картин мстительного человеческого опустошения, над которыми Лилли низко склонялась с раздувающимися ноздрями, пылающими щеками и горящими вуаеристским восторгом глазами. Ее волосы пахли жасмином, и это был поразительный контраст: сладкий аромат ее волос и вызывающие отвращение рисунки.