Пожиратели звезд - читать онлайн книгу. Автор: Ромен Гари cтр.№ 42

Некоторое время ей пришлось провести в клинике, чтобы пройти курс лечения.

Когда она вернулась из клиники, Хосе вел себя по отношению к ней очень мило, снял для нее большой дом с огромным садом в очень хорошем квартале на другом конце города, нанял шесть человек прислуги. Чудесный дом в испанском стиле, а сад – просто божественный; там было очень удобно принимать гостей; и она почувствовала себя счастливой, хотя виделась с Хосе не чаще, чем до этого. Но если он хотел жениться на ней, то, естественно, нужно было жить раздельно: здесь мужчины, занимающие видное положение, редко женятся на своих любовницах. Нельзя было демонстрировать свои отношения, тем более что Хосе уже тогда стал самым влиятельным в стране человеком, а антиамериканская настроенность в тот момент являлась лучшей политической позицией. И ему пришлось временно принести в жертву свою личную жизнь. Она прекрасно его понимала. Правда, была у него какая-то девица – немка; она жила с ним открыто, бесстыдно – в его квартире над кабаре, и даже пыталась с ней подружиться. Так, мимолетная интрижка – здесь это дело привычное, к такого рода историям нужно подходить с позиции человека цивилизованного, хотя это и обидно на первый взгляд. Было бы не правильно все всегда сводить к уровню физических отношений. И она сделала шикарный жест – пригласила немку на чашку чаю. Собственно, это было нечто вроде официального визита. После него с ней случилась жуткая истерика, но не могла же она в таком состоянии – моральный упадок, нервное истощение – вернуться в Айову, где никто никогда не видел, чтобы она пила что-нибудь кроме кока-колы. К тому же роль неудачницы ее не устраивала. Отречься от всего, поддавшись слабости в критический для любой женщины момент, означало бы признать свое поражение. Но это совсем, ну ни капельки, не было той маниакальной жаждой успеха, карьеры, из которых столько ее соотечественников делают буквально культ, – просто очень ясное понимание того, что именно ей предстоит многое сделать и как от этого изменится ее жизнь.

Встречалась она тогда лишь с женами некоторых офицеров: нужно было проявлять большую осторожность; больше всего она боялась, как бы враги Хосе не обвинили ее в том, что она – агент американского посольства. Она прекратила все контакты с посольством, не встречалась больше со своей единственной подругой – женой консула. Это были тяжелые времена, но их нужно было пережить. Почти каждый вечер она отправлялась в «Эль Сеньор» в надежде хоть мельком увидеть Хосе; ее всегда встречали с большим почтением и усаживали за самый лучший столик.

Естественно, бывали моменты, когда она поддавалась слабости, даже впадала в панику.

Нередко она испытывала гнетущее чувство, иногда оно переходило в ужас и лишало способности ясно мыслить – безусловно, из-за этих черных вулканов, которые высятся со всех сторон и создают такое впечатление, будто вас здесь заперли. Женщины – явно из зависти – единодушно уговаривали ее уехать. Иногда она с изумлением смотрела вокруг себя и пыталась понять, что она делает здесь, лежа на этом диване в каком-то чужом доме, в чужой стране, куда приехала два года назад в поисках самой себя, чтобы попытаться что-то в этой жизни сделать, – ее охватывал ужас, и она захлебывалась в рыданиях. Но стоило выпить пару-другую стаканов, как становилось легче. А нередко среди ночи ее охватывало желание встать и бегом броситься к жене консула, упросить ту приютить ее, а потом, может быть, и отправить на родину – силой, если понадобится. Но ей всегда удавалось взять себя в руки; она прекрасно знала, что это – всего лишь нервная реакция истерического характера, и о том, чтобы согласиться на подобное поражение, не может быть и речи. Она сопротивлялась этой временной депрессии, способной испортить все. Чего ей не хватало, так это какой-то полезной деятельности, чего-нибудь созидательного. Она решила давать уроки английского в какой-нибудь школе, и Хосе, как всегда, отнесся к этому благосклонно, с пониманием. Теперь каждое утро черный «кадиллак» отвозил ее к маленькому невзрачному зданию за рынком – когда-нибудь она еще будет следить за строительством настоящих школ – повсюду, по хорошим проектам, красивых – в бразильском стиле, – потом шофер, сняв фуражку, почтительно открывал дверцу машины, помогал ей выйти, потому что иногда она бывала слегка пьяна; ее встречали с уважением – возле школы. Директор – обаятельный пожилой испанец с седой бородкой – провожал ее до самого класса, а дети были славные и внимательные, они с удивлением смотрели на красиво одетую даму, от которой так хорошо пахло, – она стояла перед черной доской и писала странные слова на чужом языке, а иногда внезапно прислонялась к стене – похоже, ей вдруг становилось плохо. Она никогда не пропускала ни одного урока, знание испанского быстро прогрессировало, немного времени спустя она уже могла бегло разговаривать с детьми на их родном языке и быстро подружилась с ними. Ничто другое не могло бы так облегчить ей жизнь, и она действительно очень им обязана. Однажды, когда они вот так учили ее своему языку – она усваивала его очень быстро, говорила уже почти без акцента и стала для них почти своим человеком, – она почувствовала, как ее руки коснулась детская ручонка, и увидела, что на нее большими глазами внимательно смотрит маленькая девочка.

– Не плачь, – сказала малышка. – Почему ты плачешь? Мы очень тебя любим.

И только тогда она поняла, что сидит за столом перед учениками и рыдает; причем, наверное, уже довольно давно: все лицо в слезах, тушь размазалась. Сомнений быть не могло – она становилась невротичкой. С этим пора кончать. Нельзя раскисать до такой степени, чтобы превратиться в развалину в тот самый момент, когда она вот-вот станет нужна Хосе как никто другой. Нельзя падать так низко, нужно что-то делать. И она сумела в одиночку, безо всякой медицинской помощи сделать то, о чем уже и мечтать не смела: ей удалось избавиться от своего «греха».

И она с торжествующей улыбкой уставилась на миссионера – явно ожидая шумных восторгов.

– От греха? – переспросил д-р Хорват.

– Ну да, греха – вы ведь понимаете, о чем речь. Поверьте, это не так уж легко. Здесь это просто повальное бедствие.

Она сама толком не помнила, с чего с ней такое началось. Она всегда была категорически против бесстыдной торговли героином, которую втихаря от Хосе вели в кабаре – не мог же он уследить за всем, что там происходит; но ей было также известно, что сей «грех» в этой стране вошел в обычай и невозможно помешать «пожирателям звезд» предаваться «греху», ничего не предложив взамен – ни надежды, ни цели, ни идеала. Почти все ее знакомые употребляли наркотики, и, следовало признать, это, похоже, не приносило им большого вреда. Должно быть, в США преувеличивают степень вредности воздействия наркотических веществ. Очевидно, там эта проблема носит скорее моральный характер. Однажды, когда ее в очередной раз охватило беспокойство, переходящее в какой-то даже ужас, и она почувствовала себя совсем выбитой из колеи, жена одного из тех офицеров, что часто заходили к Хосе, чтобы помочь ей уснуть, сделала укол. Она сразу же поняла, что это очень успокаивает и, похоже, не оказывает никакого вредного воздействия, – лишнее доказательство тому, что не следует слишком доверять общепринятым мнениям: они могут оказаться предвзятыми. Это лечебное средство оказалось на редкость действенным. Она была чрезвычайно счастлива, чуть ли не в эйфории пребывала. Все окружающее воспринималось теперь с куда более оптимистической позиции, и преодолевать нездоровые состояния духа не представляло отныне ни малейшей трудности.