Пожиратели звезд - читать онлайн книгу. Автор: Ромен Гари cтр.№ 17

Уже почти полтора года Отто Радецки был неразлучен с этим человеком, и он мог сказать, что задача, поставленная им перед собой, выполнена: он раскусил его, понял его настолько хорошо, насколько это доступно человеку, тело и разум которого не помечены веками мрака, низости и эксплуатации. Он и в самом деле так хорошо изучил Альмайо, что уже принял кое-какие меры к тому, чтобы уехать из этой страны. Но теперь, конечно, было уже слишком поздно.

События стали принимать дурной оборот несколько дней тому назад, но все это казалось несерьезным, поскольку армия и полиция были полностью под контролем Альмайо, а американская помощь текла как из рога изобилия. «Проявления бандитизма» – так в разделе газетных новостей принято было называть мятежи, разжигаемые сторонниками Кастро, – обычно давали о себе знать в отдаленных и труднодоступных районах и носили спорадический характер. Вот и на этот раз на юге взбунтовались молодые офицеры, и его люди вроде бы напали на след, хотя и не совсем были в этом уверены. Смехотворная попытка, такая типичная для выпускников военной школы, сознание которых отравлено общением со студентами Юридического университета. Еще накануне рокового дня Альмайо присутствовал на заседании Государственного совета, в ходе которого начальник Генерального штаба показал ему на карте точное расположение сил мятежников и преданных правительству войск и дал слово, что маленький, затерявшийся где-то на юге гарнизон уже окружен и в двадцать четыре часа будет уничтожен. Две деревни были подвергнуты воздушной бомбардировке, но, похоже, повстанцы уже ушли оттуда, и авиация имела дело лишь с гражданским населением. Исход восстания не вызывал сомнений; но ликвидировать его необходимо было быстро, опередив американскую прессу, вмешательство которой в тот момент, когда Альмайо намеревался запросить новые кредиты, поставило бы Государственный департамент в сложное положение.

Навязать пресс-агентствам цензуру, не возбуждая подозрений и не признавшись в том, что в стране происходит, было весьма затруднительно; тогда Моралес ограничился тем, что организовал демонстрацию против американских «империалистов», и его люди, якобы «студенты», разбили телетайпы, разгромили помещения Информационного центра Соединенных Штатов и даже, как сообщила столичная пресса, «саботировали службу связи», дабы «выразить протест против очередных лживых измышлений, распространяемых империалистами янки». Таким образом иностранных корреспондентов обрекли на молчание, а проведенная операция в то же время позволила Альмайо закрыть университет и арестовать сотню студентов, представлявших собой главную опору оппозиции, – под предлогом, что они «угрожали представителям союзной державы».

Совершенно успокоенный, Альмайо вернулся к себе в резиденцию и мирно провел ночь с двумя девицами, доселе им не изведанными. На следующий день вечером он пригласил на ужин нескольких друзей и своего американского адвоката, приезжавшего проинформировать его о том, как развиваются его деловые предприятия в Штатах; в честь своих гостей он организовал частное представление нового спектакля, подготовленного в кабаре «Эль Сеньор».

Он с нетерпением ждал этого вечера: к жонглерам, акробатам, чревовещателям, магам – ко всем, кто одарен необычайным талантом и кажется неподвластным законам природы, – он питал настоящую страсть.

Но едва генерал лег в постель, как на улицах разразилась стрельба, а телефоны начали буквально разрываться от звона. Взбунтовалась полиция и сожгла своего шефа, предварительно его кастрировав. Специальные подразделения безопасности атаковали казармы полиции, где наткнулись на активное сопротивление; одновременно им пришлось бороться с сотнями внезапно возникших на крышах домов вооруженных студентов с черно-желтыми нарукавными повязками Фронта Освобождения. К трем часам ночи все расквартированные в столице полки сражались между собой: бронетанковые части перешли на сторону мятежников юга, тогда как пехота оставалась верной правительству. Возникла необходимость в бомбардировке улиц столицы, что передавало авиации все полномочия в решении вопроса об исходе борьбы – чрезвычайно опасная ситуация: если вероятность перехода на сторону коммунистически настроенных элементов командующего воздушными силами генерала Санта и была невелика, тем не менее, будучи большим умельцем по части вытаскивания каштанов из огня, он вполне мог провернуть операцию в свою пользу.

Но Альмайо удивляла и приводила в замешательство не взбунтовавшаяся армия: молодых, алчных, честолюбивых офицеров, не желающих больше терпеть мрака посредственной жизни, на которую их обрекали невысокие звания, там всегда хватало. Вполне естественно: армия для того и существует, чтобы захватывать власть, и если он поставил во главе ее самых верных своих друзей, то вовсе не потому, что доверял им, просто он знал, что они не способны сговориться между собой. Откровением для него стали не офицеры, не студенты, а маленький человек: крестьяне, торгующие на рынках, рабочие, martojados, «те, кому не на что рассчитывать» и кто ровным счетом ничего не выигрывал во всей этой истории. Почти безоружные – это он всегда держал под контролем, – они выступили против него: потрясая ножами, камнями и мачете или даже с голыми руками пошли на сохранявшие ему верность воинские подразделения, грудью защищая тех, кто с ружьями и пистолетами стоял за их спинами.

Настоящее безумие, не поддающееся никаким объяснениям: люди эти были его братьями по крови и всегда видели в нем, его «кадиллаках», его могуществе и жестокости воплощение всех своих чаяний. Он вернул им надежду, доказав, что такой же, как они, человек может иметь самых красивых женщин, самые большие дворцы, самые роскошные машины; он помог им жить. Нет, жилось им, конечно, не лучше, чем прежде, но благодаря ему им лучше мечталось: он открыл их мечтам дорогу в будущее. И тем не менее теперь эти сукины дети все, как один, восстали против него; его нисколько не удивляла их неблагодарность, но их гнев и решимость были недоступны его пониманию. В тот момент, когда его машина с трудом пробивалась к резиденции, он видел многотысячные ревущие толпы – люди шли, держась за руки, и пели. И хотя они действовали совершенно неорганизованно и абсолютно не способны были на согласованные действия, тем не менее против них необходимо было бросить подразделения сил безопасности, в результате чего некоторые пехотные части и авиация оказывались один на один с взбунтовавшейся полицией и танковыми полками.

Резиденция располагалась на склоне горы, на высоте трехсот метров над жилыми кварталами, в комнатах работали кондиционеры, окна были наглухо задраены, но все равно Альмайо сквозь треск пулеметных очередей ясно слышал то нарастающий, то затихающий гул, похожий на шум разбушевавшегося моря: глас народа. Он привык воспринимать его лишь как праздничную толпу в свете вспышек фейерверка, восторженно вопящую от веселого треска петард под зажигательную музыку macumbas, в шипении красных, зеленых и желтых – цвета революции – ракет. Ясно как день: с этими собаками он был слишком благодушен; ведь знал же, что они жестоки, неблагодарны и не прощают ни малейшего проявления слабости; никак нельзя сказать, что он недооценивал их. Просто всегда считал, что пользуется популярностью.

Ведь на протяжении веков они поклонялись лишь кровавым и безжалостным богам, и он думал, что с их стороны ему ничего не грозит, ибо в глазах народа он был воплощением самой древней его мечты: мечты об ужасающем могуществе. Наверное, они пришли в ярость оттого, что почувствовали себя обманутыми, поскольку его нынешние неприятности, с их точки зрения, были доказательством того, что не покровительствует ему никакая сверхъестественная сила. Вот они и впали в развеселое настроение, в кровожадном исступлении намереваясь заставить его дорого заплатить за свою попранную мечту. Он всего лишь один из них. А таких вещей не прощают.