Падальщик - читать онлайн книгу. Автор: Ник Гали cтр.№ 102

И каждый для себя понять обязан, Как сделать так, чтоб золото желанья Наполнилось до края Лазурной синевой небес».

Но здесь воскликнул я: «Учитель! Красиво, но не очень точно Звучит рассказ твой. Оттенков У цвета каждого миллъярды. Не удержать нам изумруда Волшебный цвет В центральном теле. Да, описал ты в общем метод, Которым, может быть, удастся Исправить ненадолго, ненамного Несовершенства наши. Но неужто Возможно Всегда учесть нам колебанья Оттенков всех свечений… Мне кажется, что нет. Ну а раз так, На миг увидим лишь блеск звезды Судьбы своей пред нами, И вновь утратим…

Так колебаться будем в мыслях и мирах И вверх, и вниз. Не толи разве Уже и так имеем.

То радость возвестит нам мир, То горе…»

И вот ответил мне Учитель:

«Есть правило одно — глубокое, как центр Земли, Высокое, как свод Вселенной.

И это правило, узнав, Любой научится взлетать на Небо, Свечения в телах уравновесив.

И это правило все знанье посвященных Осветит сочным, изумрудным светом.

Зеленый факел в темных коридорах Укажет путь. Спасутся все, Когда узнают О Правиле…»

Избранные обсуждают Пятое Откровение — На этом стихи заканчиваются, — Самуэль опустил листы и поглядел на слушателей сияющими голубыми глазами.

— Дальше — Правило Истинной Веры. Читаем сразу его?

— Подожди, — сказал Геня. — Надо разобраться.

— Да в чем разбираться? — недовольно спросил Батхед. — Какая-то… алхимия сплошная.

— А мне понравилось, — Катарина заложила волосы за ухо. — Про то, что вовсе не обязательно всегда притворятся доброй.

Она запнулась, видя обращенные к ней взгляды; затем храбро продолжила:

— И еще про силу выражения — мне кажется, это очень женское. Нуда… В том смысле, что женщины гораздо больше уделяют внимание тому, как они выглядят, например; что и как они едят, что на них надето… Ну и вообще, придают значение маленьким вещам во всем, что их окружает.

Батхед хмыкнул из своего угла — Скользят по верхам…

— Ничего не по верхам — это одно из тел! Тело выражения. А разум только вредит. И знание слов тоже вредит. И книжки.

Катарина сложила руки на груди.

— Ничего не правильно, — махнул рукой Звеллингер. — Женщины, к примеру, любят много болтать. Если верить написанному, это затемняет их Тело Выражения. Так что…

Катарина набрала было в легкие воздух, но ничего не придумала ответить.

— Подождите, — сказала Геня, — я другое хотела сказать. На лекции Девин рассказывал, что мысль о будущем, чтобы Реализоваться, должна облечься правильной интенцией. Но я тогда так и не поняла — где заканчивается мысль и где начитается интенция? И еще: мы привыкли думать, что мысль это временно порождение разума. Теперь выходит, что мысль сама есть разновидность волны, — то есть шесть центров в человеке каждый рождает свои мысли, и в центре, в сердце рождается главная мысль мира, которой человек и становится. Выходит, мысль и интенция в конечном итоге это одно и то же?

— Ну да, — взял себя кулаком за подбородок Самуэль. Он встал со стула и, нагнув голову, прошелся перед диванами. — Люди давно уже называют мыслями лишь те или иные проявления в себе разума, — то есть, как называет его рукопись этого слуги слов. Но сами же люди путаются, не могут четко отличить, где у них в головах разумная мысль, а где сгусток эмоций, желаний тела, чувств, реакций на окружающий мир… Они пытаются избавиться от всего, что не есть разум и с этим «мусором» избавляются от изначальной настоящей мысли — истины, того Слова в библейском смысле, о котором говорил Девин. Эта изначальная мысль ничего не имеет общего с разумом; это состояние, комбинация состояний наших шести тел, которую мы должны в себе воспроизвести В каждый момент так, чтобы, как выражает это Томмазо, двинуться вверх в мирах.

— Точно! Это то, что Девин имел в виду, — подхватила Геня, — он говорил, что мысль надо правильно «одеть», перевести на язык интенции. То есть ту разумную мысль, или пожелание, обращенное к мирозданию, которые люди привыкли выражать словами, надо выразить своим состоянием, шестью телами.

— И для этого, если верить тетради, — шевельнулся на диване рядом со Звеллингером Дипак, — нужно настроить эти тела таким образом, чтобы по центру тела появилось свечение глубокого изумрудного цвета. Это цвет правильной мысли.

Звеллингер недовольно поморщился:

— Сколько я помню, Девин говорил так: если мы запрашиваем что-то у мироздания, мы должны придать излучению наших тел такие оттенки и тона, чтобы они, слившись с излучениям" желаемого предмета или события, родили вместе прозрачный белый свет. А вовсе не для того, чтобы получить в центре себя какой-то особый оттенок изумруда.

— Да нет, вспомни, что говорит Томмазо, — Геня уже до всего додумалась и спешила объяснить, — комбинация свечений верхних и нижних тел составляет в центре человека свечение одного из оттенков зеленого. Это и есть та мысль, которой мы в реальности становимся; это вовсе не та в обыденном понимании «мысль», что мы думаем у себя в голове. В голове мы можем иметь сколько угодно «мыслей», сколько угодно их обрывков, — мы даже, быть может, желаем стать некоторыми из них, — но становимся поистине мы только одной той мыслью, которую выражает в этот момент наше сердце. Если мы хотим от мироздания чего-нибудь простого — того, что раньше с нами случалось, — мы можем воспроизвести в себе излучение всех шести тел, и в сердце зажжется необходимый для получения искомой вещи мир. Но если наше пожелание к мирозданию сложно, если в нем много того, что еще не было нами прочувствовано, испытано, — го единственный способ — сбалансировать цвет свечений наших верхних и нижних тел так, чтобы в сердце появился глубоко-изумрудный цвет — свет нашей звезды, как говорит Томмазо. Чем ближе цвет в срединном теле к этому оттенку, тем больше правильных для нас и одновременно приятных нам вещей мы получим; тем чаще мы начнем желать именно тою, что мир вокруг нас и так даст нам без труда, — потому что наше желание отвечает главному настроению этого мира, той мысли, которой мы стали.

— Получается, — медленно сказал Дипак, думая по мере того, как говорил, — что если нам хочется чего-то сложного, надо не пытаться приспособить свечения своих тел к свечениям искомого предмета, — как в первом случае, когда мы вспоминаем некий простой опыт из прошлого, — а надо выровнять излучения тел внутри себя, чтобы их цвета, соединившись, воссоздали идеальное зеленое свечения в сердце.

— Ну, конечно, — кивнула Геня, — и чем свет мысли, исходящий из нашего сердца, будет ближе к цвету свечения нашей звезды на небе, тем больше шанс, что желаемое нами сложное событие случится.

— Или не случится оно, а случится другое, то которое нам Действительно нужно! — воскликнул Самуэль. — Все сходится! Это именно то, что происходило на презентации. Помните, машина давала нам уклончивые ответы — неправильная интенция. исходившая от нас, то есть не соответствовавшая вопросу мысль, которой мы становились в сердце… А с другой стороны, человек не сумеет сбалансировать излучения своих тел, он может формально получить то, что он хочет, но потом желанн0е аукнется ему вовсе не так, как он планировал.