Милые чудовища - читать онлайн книгу. Автор: Келли Линк cтр.№ 60

Когда я в последний раз видел маму и Стивена, тот собирался подавать заявку на поступление в колледж. Кажется, он уже не так ненавидел меня, как раньше. Он был практически взрослый. А я просто мальчишка. У меня, в отличие от него, было атлетичное телосложение, зато оценки убогие. Я был низковат для своего возраста. Он видел мое раздражение из-за того, что он высокий, а я нет, и это каким-то образом смягчало положение. У него была девушка, массажистка из спа-салона, и его даже не колыхало, что она взяла себе за правило быть со мной дружелюбной. Я неплохо провел время в той поездке. Мы с мамой много гуляли и ходили в поход в каньоны. А когда вернулись, девушка Стивена приготовила нам ужин. Мы были почти как одна семья. Стивен показал нам видеофильм, который он снял специально, чтобы отправить вместе с заявкой в колледж. Когда я похвалил фильм, он обрадовался. Конечно, мы ссорились, как и всегда, но в тот раз до меня дошло, что Стивен любит хорошую схватку. Может, он всегда был таким, а может, просто вырос. Он радовался, если ему давали достойный отпор. Раньше я никогда не пытался дать ему отпор. Еще он подал документы на визу, чтобы поступить в крутую кинематографическую школу в Калексико.

Через пару месяцев среди лошадей на ранчо начался падеж. Мать прислала е-мейл и сообщила, что дядя вызвал местного ветеринара. Они добивали больных лошадей. Когда мы разговаривали по телефону, голос у нее был кошмарный. Мама любила лошадей. Вслед за лошадьми на ранчо стали умирать и люди. Иногда грипп перескакивает с одного биологического вида на другой. Вот почему многие люди с тех пор перестали держать кошек, птичек и вообще любых питомцев.

На следующий день я разговаривал с мамой еще два раза. Потом все пошло под откос, причем очень быстро.

Отец дневал и ночевал в больнице, а люди все умирали и умирали. Мама подхватила грипп. И умерла. Стивен тоже умер. Его девушка заболела, а потом ей стало лучше. Она послала один мейл до болезни, и один по выздоровлении. Из них я и узнал, что произошло. В ее первом письме говорилось, что Стивен просил ее передать нам, что он нас очень любит. Должно быть, он умер во время карантина. Должно быть, сначала он почувствовал, что простудился, а потом температура наверняка взлетела до небес, он бредил, был без сознания, поэтому не мог никому ничего сказать. Отец говорил, эта разновидность гриппа действует на человека очень быстро. Так что больной даже толком не страдает. По-моему, девушка Стивена насочиняла насчет его слов. Она была милая. И вряд ли он когда-нибудь ей рассказывал, что терпеть меня не мог. Что пытался меня укокошить. Ведь всегда хочется, чтобы дорогие тебе люди думали, будто у тебя прекрасные отношения с семьей.

Ничего тяжелее мне раньше делать не доводилось. Когда отец вернулся домой, мне пришлось рассказать ему обо всем. С тех пор мы это почти не обсуждали. Не знаю, почему некоторым людям проще говорить о пришельцах, чем о смерти. Пришельцы мало к кому являются. А смерть ко всем.

Той ночью мне снился Соркен. Он стоял в воротах вместо меня и обращался ко мне по-испански, как костариканский охранник. Я знал, что если только смогу разобрать его слова, он будет доволен, и я снова смогу встать в ворота. Мне хотелось сказать, что мне жаль его, и жаль, что я сейчас в Коста-Рике, и жаль, что я так и не перезвонил ему после тех его сообщений, но он не понимал меня, потому что я не владел испанским. Я все надеялся, что мне на помощь придет Лара.

Но вместо нее появились пришельцы. Они прибыли, как и говорил Ханс Блисс, окруженные волнами эмоций: радости, любви, идеального взаимопонимания и всеведения, по-это сразу стало неважно, что Соркен не помнит английского, а я не умею говорить по-испански. Мы наконец просто взяли и поняли друг друга. А потом инопланетяне подхватили Соркена и забрали с собой.

Я вцепился в раму ворот и держался что было сил. Почему-то я был уверен, что они вернутся за мной. Я не хотел лететь с ними, пусть даже их планета была прекрасна, невероятно прекрасна, и они сами были еще прекраснее, чем говорил Блисс. Меня окатила волна тепла и какого-то инородного восторга, и тут я проснулся, потому что Наоми хлопала меня по плечу. У нее была тарелка с едой. Завтрак.

— Прекрати мычать про прекрасное, — сказала она. — Ладно? Охотно верю, что оно прекрасно, что бы это ни было. Я врубилась, ага? Вот черт, Дорн, ты что, кончил во сне? Я прямо в смущении, фу, гадость! Пойду-ка я отсюда и позавтракаю где-нибудь в другом месте.

Лучше бы я умер. Но вместо этого я незаметно переоделся под одеялом, сходил за своим завтраком и вернулся. Наоми сидела, уткнувшись в книгу.

— И не надо воротить от меня нос, — сказал я. — Что тут такого, с парнями иногда случается.

— С девушками тоже, — заметила Наоми. — Только не подумай, я вовсе не намерена вести с тобой сексуально-образовательные беседы. Хотя, если верить тому, что говорят о современных американских школах, тебе бы не помешало.

— Можно подумать, в твои времена было намного лучше, — фыркнул я. — И не забывай, что мой отец врач. Я знаю все что надо и много чего еще. И скажи, что это ты делала вчера ночью? Ты разбудила меня, когда ложилась. Не могу точно сказать, когда это было, но поздно.

— Я в школу не ходила, училась на дому, — сказала Наоми. — Родители сами мне преподавали, хотели, чтобы у меня было преимущество перед сверстниками. — Глаза у нее покраснели.

— Что с тобой? — спросил я. — Ты не заболела? Все нормально?

— Думаю, да, — сказала Наоми и потерла нос стерильной салфеткой. — Вчера вечером я разговаривала с мамой. Она говорит, Вермонт все еще на военном положении, поэтому она не может навестить бабушку. А к телефону та не подходит. Наверное, плохи дела, да?

— Может, и нет, — возразил я.

Наоми промолчала.

— По крайней мере, у твоих родителей все хорошо, — сказал я.

Она кивнула.

— Так, — продолжал я. — Давай подберем тебе подходящую книжку. Что-нибудь бодрящее. Как насчет Наоми Новик?

Мы сидели рядом, она читала, а я думал о всяком разном. О Соркене. Об отце. О матери. О брате Стивене. Думал: то, что Стивену казалось при жизни забавным, мне таким никогда не казалось. Например, тот случай, когда он столкнул меня с лестницы. Я помню, он хихикал. А когда я в последний раз ездил к маме, все было по-другому. Он смеялся моим шуткам, нормально смеялся, а не так, будто я дебил. Мы опять поцапались из-за какой-то ерунды, я что-то сказал, и он рассмеялся. Хотел бы я вспомнить, что я сказал, из-за чего разгорелась ссора.

Наоми оторвала взгляд от страницы и обнаружила, что я смотрю на нее.

— Что тебе? — спросила она.

— Ничего, — ответил я.

— Кстати, — сказала она, — ты серфингом занимаешься?

— Нет, — сказал я. — А что?

— Там, в коммуне Ханса Блисса делать-то особо нечего, — сказала она. — Футболистов там не найдешь. Все занимаются серфингом. Видел того парня, одного из фанатов Блисса? Филипп. Ну тот, с татуировкой и мамашей. Паулой. — Ага, это она про носатого. — Он рассказал мне об одном своем знакомом серфере. Однажды тот пошел кататься, и его сшибло огромной-преогромной волной. Он потерял равновесие, доска выскользнула и прямо-таки разрезала его. Но он не понял, что произошло, пока не вылез из воды, потому что вода была ужасно холодная, но когда он вылез и стал стягивать с себя костюм, выяснилось, что краем доски ему разрезало мошонку, только он не почувствовал, потому что холодно было. А когда он стянул с себя костюм, одно яичко отвалилось и повисло между ног на такой… как бы ниточке. Вроде игрушки йо-йо.