Прогрессор каменного века. Книга 1. Провалившийся в прошлое - читать онлайн книгу. Автор: Александр Абердин cтр.№ 59

Так, бросив один-единственный взгляд на субстрат, который, по идее, должен содержать калиевую селитру, он сразу же понял, как тот образовался. Несколько больших могучих мамонтов, которые с вечера хорошо набили себе животы, набрели на группу деревьев с молодыми, сочными ветвями и принялись их не спеша поедать. В один прекрасный момент они начали друг за другом опорожнять свой кишечник и, поскольку есть не прекращали, а ветвей на дереве оказалось очень много, наваляли здоровенную кучу, но не растоптали её, а вскоре пошли дальше. Утром, ещё до этой трапезы, они вдоволь напились воды, и потому навоз мамонтов оказался изрядно увлажнённым, и, когда их навозные ядра попадали на землю в жаркий летний полдень, солнце, быстро высушив их клейкий верхний слой, создало тем самым миниатюрный биохимический реактор, в котором селитряные бактерии принялись перерабатывать калий, содержащийся в съеденных мамонтами растениях, в калиевую селитру. Та куча была очень большой, тонны три навоза, и лежала она, почти не размываемая дождями, очень долго, наверняка не менее четырёх лет. Но этому обстоятельству сопутствовал ещё один важный фактор.

В почве под навозной селитрой содержалось много гумуса, и поскольку начало лето было сухим и очень жарким, то калиевая селитра, образовавшаяся в результате разложения азотистых веществ, а она почвой не поглощается в виде раствора, благодаря её капиллярности стала подниматься на поверхность как раз под навозной кучей, высохшей к тому моменту в порох и работавшей как насос. Поэтому её и скопилось под ней так много.

Всё это, пусть и в микроскопических количествах, с такими объёмами даже не стоило и возиться, Митяй видел и раньше, под старыми коровьими лепёшками, если их не растаптывали коровы. К счастью, мамонтовые кучи оказались в лесостепи отнюдь не редкостью, и оно понятно, чай не Африка, не долина Нила и прочие пампасы, где полно скарабеев и есть кому жрать навоз.

Многомудрый ведар очень подробно рассказал об этом процессе своим ученикам и объяснил, что скоро они поднимутся на ледник, чтобы попытаться найти там серу. Она могла в нём сохраниться, и свидетельством тому было несколько ручьёв, стекавших по льду, оказавшимися очень кислыми и неприятными на вкус из-за медного купороса, содержавшегося в воде, а это признак наличия сернистых соединений в вулканическом пепле. Если они найдут пылевидную серу в вулканическом пепле, то у них будет порох, чтобы сделать ручные гранаты для отпугивания даргов.

О всех своих мануфактурах Митяй рассказывал так же подробно, требуя только одного: чтобы ученики слушали его внимательно и не вертели головами, глазея по сторонам. При этом он упорно сверлил взглядом каждого, чутко реагируя на любой их вздох. Да, перед ним стояли форменные блондинистые дикари, только что вынутые из каменного века и даже не приведённые в порядок, а лишь слегка отмытые, дикари в потёртых шкурах. Впрочем, в двадцать первом веке он вволю насмотрелся на дикарей в генеральских мундирах с лампасами, а также на совершенно реликтовых личностей в своём взводе. Было у него четверо контрактников из Дагестана. Кажется, все четверо даргинцы. Чуть ли не дарги. Относились ли те парни, между прочим очень смелые и неглупые, к числу реликтовых народов, коими так богаты горы Дагестана, что их в советское время даже изучали специально, это ещё не факт, а вот все его ученики, если их постричь и побрить, были очень похожи на самых обыкновенных чистокровных славян, чем очень нравились Митяю. А ещё они слушали его затаив дыхание.

Лекция прошла без перерыва на обед, но не натощак. Таня привезла им на Ижике в мехцех, где он устроил ещё и маленькую химическую лабораторию с мыловарней, большую корзину бутербродов с мамалыжно-овсяными лепёшками, которые у неё получались всё лучше и лучше, овощи и двухведёрный фаянсовый жбан крепкого, сладкого чая. Не прерывая рассказа, Митяй плотно перекусил и вскоре усадил своих учеников в Шишигу. Они поехали через Северные ворота за пределы Дмитрограда. Сначала к тому месту, где со дна Нефтяной на поверхность земли вытекала нефть. Там молодой ведл, вглядываясь в прозрачные воды реки, вдруг то ли увидел, то ли почувствовал глубоко под водой, на глубине в восемнадцать метров, трещину в гранитной плите шириной в ладонь и длиной в два с половиной метра. Через неё-то и поднималась наверх струя тёплой, разогретой градусов до тридцати пяти нефти, причём нефти довольно светлой, содержащей помимо битума, сразу же оседавшего на дно, и мазута, ещё и циклические углеводороды, но их можно было выделять из мазута и битума. От такого внезапного открытия Митяй чуть не охренел. Более того, он сразу же сообразил, как можно установить на практически плоскую гранитную плиту чугунную прямоугольную конструкцию, и нефть попрёт в нефтехранилище сама, без каких-либо насосов.

Потом экскурсанты съездили на белые мокрые глинища, а затем перебрались через Митяйку – понтона с Шишиги её хозяин ещё не снимал и даже не собирался, – доехали до галечника, который старая Каньша называла открытыми ладонями земли, покрутились на нём с полчаса и затем поплыли вниз по Марии к песчаному пляжу. Обе двери Шишиги были открыты, они сплавлялись не включая гребного колеса, и потому ничто не мешало молодому энциклопедисту продолжать свой рассказ теперь уже о стекле и его исключительной ценности для человека. С песчаного пляжа, на котором Митяй, к своему прискорбию, не учуял даже малейших признаков золота, они поехали домой, и там он показал своим веданам фруктовый сад, убранный огород и плантации капусты, картофеля, сахарной свеклы – та дала в этом году знатный урожай, – а также топинамбура. Митяй рассказал своим изумлённым ученикам о земляной охоте и её вкусных плодах, с которыми те уже познакомились, и о том, как они полезны для здоровья человека. Наконец он замолчал и широко улыбнулся, вполне довольный произведённым эффектом, вот только язык у него очень уж устал.

Ну ничего, язык отлично отдохнул после лекции, когда Митяй принялся стричь своих учеников-веданов электрической машинкой под ноль, как новобранцев. После стрижки те сразу же стали выглядеть моложе. Игнат смёл волосы и затолкал их в мусорное ведро, и все пошли в столовую ужинать.

Ужин, как и вчера вечером, был лёгким, почти чисто символическим, зато после ужина ведар велел высказаться всем своим ученикам, начиная с самого младшего, и рассказать ему о том, какое дело те видят для себя самым главным, чтобы всё остальное изучать для общего развития. Митяй очень опасался, что все захотят стать какими-нибудь златокузнецами, но этого не случилось. Трое человек, и в их числе Игнат, сразу записались в кузнецы, ещё трое в керамисты, двое изъявили желание стать нефтяниками, трое кожемяками, портными и обувщиками, двоим до жути захотелось похимичить и чего-нибудь взорвать, а ещё двое мечтали стать агрономами. И никто не изъявил желания податься в животноводы, а Данила так сразу и сказал, что домашняя охота – дело как раз для ведлов-охотников, а они со зверями точно не управятся. Точно таким же образом думал и сам Митяй, полагая, что лучше охотников никто не сможет приручить и одомашнить диких зверей, а ведь могущественный ведл мог поставить под седло и шерстистого носорога, если и вовсе не мамонта.

После ужина он сдал с рук на руки Тане троих кожемяк и сказал, чтобы они завтра с утра покормили скотину и немедленно приступили к выделке кож и мехов, благо его жена уже хорошо ознакомилась с этим процессом. Остальные же займутся другими делами. Учёба учёбой, а о надвигающейся зиме тоже следовало подумать.