Сфинкс - читать онлайн книгу. Автор: Тобша Лирнер cтр.№ 14

По традиции Брамбиллы хоронили своих умерших на второй день после кончины, а поскольку я был на допросе в полиции, Франческа не могла связаться со мной и взяла в свои руки всю организацию погребения: от похоронного бюро до заупокойной службы в соборе Святой Екатерины. На мой взгляд, все произошло бесчеловечно быстро: ведь Изабелла только что дышала, и вот мы уже закапываем ее в землю.

Мне осталась единственная печальная обязанность: сообщить новость своим родным. Первому я позвонил отцу. Он сначала не поверил, а затем принялся беспричинно настаивать, чтобы я немедленно возвратился в Англию, словно моя собственная жизнь оказалась в опасности. Набрать номер брата оказалось труднее. Я опасался, что известие о смерти Изабеллы поразит Гарета, в очередной раз боровшегося с пристрастием к наркотикам, и он снова сорвется. Но это надо было сделать. Я говорил прямо и только по делу. Любая другая манера казалась бы слишком уклончивой. Брат долго молчал, а затем, к моему раздражению, разразился навеянным буддизмом монологом о реинкарнации. Я понимал, что его душевная бестактность была непреднамеренной, но тем не менее расстроился. Его тирада перешла в рыдания. В этом был весь Гарет, постоянно впадавший то в напускную браваду, то в детскую беззащитность.

От прописанного врачом компании валиума у меня поплыла голова. Солнце, ощетинившись лучами, выхватывало блестящие перья на дамских шляпках — секундный отдых глазам, короткая передышка от довлеющего над всем чувства невыносимой тяжести. Даже думать было невыносимо. Я не спал с самого момента несчастного случая — стоило закрыть глаза, и передо мной возникало неподвижно лежащее на деревянной палубе тело Изабеллы. Мне не давала покоя мысль об Ахмосе Кафре и его ужасном предсказании. Я даже злился, что Изабелла поддалась влиянию мистика, словно вера обратила пророчество в реальность и стада причиной ее смерти.

Я посмотрел на Франческу — поддерживаемая Ааделем, она стояла по другую сторону могилы. На ней было изящное траурное платье покроя пятидесятых годов, но смерть внучки иссушила ее за одну ночь. Подле нее стоял Гермес Хемидес и рассеянно поглаживал хрупкую руку старухи. Мы встретились с ним глазами. Его пустой взгляд ничего не выражал. Я отвернулся.

Звук дерева, скребущего по стенкам могилы, вывел меня из забытья. Гроб коснулся дна ямы, веревки подняли наверх, и в этот миг моё внимание привлек взмах крыльев. Это был ястреб-перепелятник, птица как на татуировке Изабеллы, ее Ба. В глубине сознания родилась неясная мысль: уж не ее ли это освободившаяся душа. Мысль помогла мне на мгновение отвлечься. Затем кто-то коснулся моего плеча. Я обернулся — за мной стоял Аадель с лопатой в руке. По традиции первые комья земли должны были бросить в могилу родственники-мужчины. Я взял лопату и посмотрел на полированную поверхность крышки гроба. Стенки могилы образовывал рыжеватый песок, который на глубине становился темнее. Геофизик предавал жену земле. Я не хотел этого делать, не хотел оставлять Изабеллу в яме. Причитания скорбящих сливались со звуками окружающего мира за высокими стенами кладбища: звоном трамвайных колес, цоканьем лошадиных копыт, разрезавшим воздух, словно тонкая красная лента, голосом читавшего полуденную молитву имама. Могла ли все это слышать из гроба Изабелла? Я невольно задавал себе вопрос, пытаясь избавиться от сжимающей тисками сердце и не дающей вздохнуть мучительной боли. Мгновения, набухая, текли одно за другим, а я застыл, испытывая ужас от того, что сейчас на гроб хлынет ливень комьев земли, их стук будет означать конец всего.

Семейное надгробие Брамбиллов представляло собой алтарь с возвышавшейся над ним фигурой Мадонны. В мрамор наподобие медальонов были вмонтированы коричневые фотографии в круглых рамках с изображением усопших: отец Изабеллы Паоло, ее прадед и его жена, двоюродный дед, погибший во время Второй мировой войны, незамужняя тетка. Я искал глазами фотографию Джованни Брамбиллы, но ее не оказалось. Под миниатюрными портретами зловеще зияли пустые рамки. Меня ужаснула мысль, что снимок Изабеллы в торжественной позе, который появится здесь, будет предательством ее бьющего через край жизнелюбия.

Я ощутил, что моих рук коснулись чьи-то теплые руки, и вернулся к действительности. Это был Аадель. Мы вместе бросили первые лопаты земли в могилу.

У ворот кладбища стояли несколько старых черных «мерседесов», дожидаясь, когда придет черед везти скорбящих на поминки. Желая побыть в одиночестве, я оторвался от Франчески и ее окружения и направился в кипарисовую аллею. Из-за статуи вышел человек и направился ко мне так быстро, что я заметил его, когда он был уже прямо передо мной.

— Месье Оливер Уарнок?

Удивленный, я поднял голову. Это был мужчина лет пятидесяти, небольшого роста, с тяжелыми веками моргающих, как у черепахи, глаз. В плохо сидящем костюме и расшитой феске он отдаленно напоминал чиновника, и я, на мгновение сбитый с толку, решил, что, наверное, познакомился с ним в Каире, в министерстве нефтяной промышленности Египта. Он нервно оглянулся и потянул меня за высокий могильный камень.

— Вы меня не знаете, но я вас знаю, — объявил он. — Я встречался с вашей женой, хотя познакомился с ней, к сожалению, только после ее кончины.

Я решил, что это один из тех дешевых экстрасенсов, которые паразитируют на старых европейских общинах. Мужчина заметил отвращение на моем лице.

— Множество извинений, и позвольте объясниться. Меня зовут Деметрио аль-Масри. Я коронер из городского морга. Примите мои соболезнования, месье Уарнок. Простите, что беспокою, но я должен вам кое-что сказать.

— Вы работали в ту ночь? — спросил я.

— Вот именно. Тут есть одна странность. Вы позволите говорить откровенно?

— У меня складывается впечатление, что вас не остановить.

— Увы, в моей профессии есть такие нюансы, которые не получается выразить тактично.

Мимо нас прошел кто-то из скорбящих и приподнял шляпу. Аль-Масри понизил голос:

— Месье Уарнок, моя тяжелая обязанность и мой долг сообщить вам, что, когда тело вашей жены поступило в морг, в нем не хватало нескольких внутренних органов.

На его мрачном лице было выражение беспокойства, словно он, выкладывая эту информацию, совершал тяжкое преступление. Я пытался осмыслить факты, и мои мысли бешено понеслись по кругу.

— Вы хотите сказать, что было произведено вскрытие?

— Я хочу сказать, что органы изъяли до того, как тело попало в руки правосудия.

У меня закружилась голова, и я привалился к надгробию. Мысль, что над Изабеллой надругались подобным образом, вызывала отвращение.

— Невозможно, — пробормотал я. — А вам-то что нужно? — Подозрение, что аль-Масри намерен сшибить деньги, не покидало меня.

— Ужасно приносить такие дурные известия, — продолжил он. — Но должен вам сообщить, что у нее не хватало печени, желудка, кишечника и сердца. Мне всего лишь раз пришлось наблюдать нечто подобное — и то двадцать лет назад. Примечательно, что жертва была египтологом — женщиной возраста примерно вашей жены.