Мягкая машина - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сьюард Берроуз cтр.№ 38

А невменяемые идиоты орут: «Выходите из своего дурацкого тела, безымянные задницы!!»

А были и такие, кто думал, будто Эй Джей из-за идиотского поведения этой собственности потерял чувство собственного достоинства, но Он сказал:

— Такими я их и хочу видеть. Никаких побочных продуктов. Какая польза может быть от размышлений? Взгляните хотя бы туда — (еще один тяжелометадлический мальчик провалился сквозь земную кору, и мы сделали несколько хороших снимков…) — одна из задумок Шефера. Я же предупреждал.

Его невменяемые идиоты щебетали, хихикали и спускали на него с маленьких качелей и, хватая зубами кусочки пищи с его тарелки, восклицали: «Голубые в непотребном состоянии! Обнаруживается типичный признак!»

— Все из времени — в пространство!

— Привет, я — некий Джонни, голый астронавт.

— Не беспокойтесь, граждане Аннексии… Явитесь в Ближайший Профилактический Пункт на Хлорофилловую Обработку… Мы превращается в Растительное Государство… Чрезвычайная мера против Тяжелометаллической Опасности… Отправляйтесь к “Ближнему” своему… Вас встретит хладнокровный, компетентный человек, который развеет в фотосинтезе все ваши страхи… Призываю всех граждан Аннексии… Явиться на Обработку в “Зеленую Эмблему”.

— Граждане Гравитации, мы окончательно превращаемся в Тяжелый Металл. Нашему Тяжелометаллическому Государству грозит Углеродная Чума Людей-Растений… Явитесь в ближайший Металлизационный Пункт. Металлизироваться — одно удовольствие, — вещает некий популярный телерадиодеятель, который ныне навек запечатлен в хохмах из металла. — Не верьте клеветническим слухам, будто бы наши металлические побочные продукты превратят планету в шлаковую кучу. Да хоть бы и так — разве это хуже навозной кучи? Тяжелый Металл — вот наша программа, и мы готовы ее выполнить…

Холодная тяжелая жидкость отстоялась в его позвоночном столбе, 70 тонн на квадратный дюйм… прохладные глыбы СОС… (Сплошной Обезмолвивающей Синевы)… под воздействием тяжелого времени… Можно ли что-то сделать с Металлическими Людьми Урана?.. Тяжел его ответ в однообразном ассортименте катастроф: «Никому не под силу побороть привычку к СОС… 70 тонн на квадратный дюйм… поймите, кора с самого начала… Искореженный Металлической Оз землетрясений — вот многотонный фокус этого джанка… неожиданная юная энергия… я встал и принялся отплясывать… знаю, в конце концов успокоят… Это все, что мне нужно… Я встал и принялся отплясывать катастрофы…»

Гонги насилия, да еще какого… Покажу вам кое-что… обезумевшая машина… «Сместить отрезать спутать словесные линии… Гибнет слово… Гибнет фото…»

— Я сказал, с начальника полиции заживо содрали шкуру в Багдаде, а не в Вашингтоне, округ Колумбия.

— Швейцария замораживает все иностранные вклады.

— Иностранные вклады?

— Что?.. Британский премьер-министр убит во время правого переворота?

— Кретин безмозглый, ты же ликвидировал Комиссара.

— Терминальный электрический голос кокса… Вся камышовая дверь за пределами возбужденных… Пока, Сталин… Век экипажей, пока…

По дороге с воплями несутся зрители… Электронный мозг содрогается в голубом, розовом и хлорофилловом оргазмах, выплевывая деньги, напечатанные на рулонах туалетной бумаги, презервативы, наполненные мороженым, котексные гамбургеры… Полицейские досье всех стран разлетаются в струях костяной муки, в воздухе со свистом носятся садовый инвентарь и вертела, протыкающие зрителей… помятые матерчатые тела на вымерших азотистых улицах старой съемочной площадки… На Ю-Йорк, Онолулу, Ариж, Им, Остон мягко опускаются серые светящиеся хлопья… звенящие звуки страха с сиренных вышек… Пан, Бог Паники, на безлюдных улицах извлекает из флейты унылые ноты, а обезумевшая машина времени поднимает ураган годов и столетий… ветер в пыльных кабинетах и архивах… Управленческие Книги разбросаны по мусорным кучам земли… книги-символы всесильного правления, которое от рождения до смерти контролировало мысль, чувство и движение планеты железными клешнями наслаждения и боли… Вся структура реальности взлетела на воздух в неслышных взрывах… бумажная луна, кисейные деревья и громадные просветы в черно-серебристом небе, когда рухнул мировой покров…

Биологический фильм взлетел на воздух… град динозавров… «Это иногда бывает… всего лишь старый циркач»… Над игрой властвует смерть, столь многие актеры, здания и звезды выложили площадку для гольфа гладкими клочками финансов, летние дни, босые ноги, ждущие в комнате дождевого запаха болезни, Швейцария, Панама, пулеметы в Багдаде, возникающие на пишущей машинке, клочки финансов на вечернем ветру, липовые акции, Буэнос-Айрес, мистер Мартин улыбается, в последней человеческой мансарде обитают былые имена, ждущие старую мелодию.

В кинотеатре двадцатых годов в Восточном Сент-Луисе я встретил Джонни Тягу… Его лицо покрывали пласты заживших и полузаживших боевых шрамов… Стоя там, под светящимися кинохлопьями, он сказал:

— Хочу подыскать себе комнату в хорошем районе…

Капитан Кларк приветствует вас на борту этого напоенного истомой рая призрачных небес и светлячковых вечеров, музыка на площадке для гольфа эхом отдается в высоких прохладных углах столовой, легкий ветерок шевелит пламя свечей на столе. Был апрельский день. Вскоре какой-то продавец газет сказал ему, что кончилась война, — печаль в его глазах, солнечный свет, пробивающийся сквозь деревья на пеструю траву, на том краю площадки для гольфа — озеро, подобное клочкам серебристой бумаги на ветру, выцветшие улицы, далекое поднебесье…

По длинному виадуку Ли добирался на автобусе до острова Ландз-Вадт. Автобус был длиной шестьдесят футов, с хитроумно расположенными на разных уровнях сиденьями и качелями. Автобус долго стоял неподвижно. Таможенные чиновники передвигались по автобусу, останавливаясь, чтобы отключиться и прожевать бескостными деснами фрукты.

Ли схватил костыль спастика [76] и ринулся в пункт паспортного контроля с криком: «Я превращаюсь в многоножку! — Быстрее ставьте штамп. — Непотребное состояние. Обнаруживаются типичные признаки».

Таможенный чиновник взял паспорт Ли и взглянул на него глубоко запавшими глазами, раскачиваясь взад-вперед и слегка сгибая ноги в коленях. Он прижал паспорт к перегородке, всем телом навалился на печать и отключился, Ли осторожно отклонил его назад и спустился в запыленный склад. Призрачные серые фигуры стояли там и сям, выплевывая непрожеванные фрукты и разговаривая на примитивном английском с пробелами и косвенными временными перепадами, слова повисали в воздухе, как дыхание зимой. Ли заметил, что все покрыто мягким серым металлом, подобным холодному расплавленному припою, медленным словесным осадкам. Он прошел через пустырь и снял номер в гостинице из красного кирпича. Когда он умывался, раздался приглушенный стук и, бормоча неведомые имена, вошел мальчик. У мальчика было гладкое желтое лицо с карими глазами, ловящими точки света в темном гостиничном номере…

— Пойми, это опасно. Я, значит, должен раздобыть рецепт. Я знаю одного коновала, может выписать…